Лоскутки

Споры об эволюции не только не утихают, а по-новому разгораются, несмотря на то, что некоторые идеологи от науки и политики еще давно поспешили объявить, что в вопросе о происхождении жизни "все ясно и все доказано". На самом деле доказательств происхождения одних видов от других в ходе "естественного отбора" найдено явно недостаточно. Наоборот, многие "факты" оказались подлогами. И при их помощи можно с не меньшей убедительностью доказывать происхождение обезьяны от человека. К тому же никто не способен объяснить, почему появление новых видов прекратилось еще до начала наблюдения природы человеком.

Зачем же нас так отчаянно пытаются убедить, что биологические виды, включая человека, возникли сами по себе? Наверное, одна из главных причин – в том, что, если человек появился на свет благодаря "трудовым заслугам" далеких обезьяноподобных "предков", то он должен быть совершенно автономен. Ему не нужен Творец или Промыслитель. Он отвечает только перед собой. Вот так научная гипотеза служит идеологии, пытающейся "закрутить" общество по определенным законам и правилам.

Иногда представители государств и обществ, где свобода слова ограничена или появилась относительно недавно, всерьез хвалятся межрелигиозным миром и толерантностью. Если говорить с формальной точки зрения, там и вправду "все в порядке"... Пока. Религиозные общины, как это было в Советском Союзе, живут в полупридушенном состоянии, не будучи способны – иногда по внешним причинам, а иногда и по внутренним – говорить в полный голос, вступать в дискуссию друг с другом, с властью и с обществом. Они не могут или не привыкли оценивать различные явления и события "светской" жизни. И уж совсем для них немыслимо считать и заявлять, что государство, нация, идеологии суть вещи второстепенные перед лицом высшего идеала и стремления к вечности.

В итоге мы имеем "стабильность", но очень нестабильную. "Мир" немирный. Как только свобода слова начинает реально действовать, верующие, особенно молодые, все громче предъявляют претензии на определение судеб своего общества. Так происходит в Средней Азии, Турции, Китае. Конечно, возникают при этом и споры, и конфликты. Но сохранять стабильность за счет подавления человеческой свободы никогда нельзя долго. Кстати, это нужно понять и современному Западу, который пытается заключить религию в жесткие рамки политкорректности и релятивизма.

Сторонники теории эволюции, особенно дарвиновского ее варианта, обычно все-таки останавливаются в растерянности перед вопросом о возникновении высших форм жизни и особенно человеческого разума. Наверное, можно допустить, что в процессе долгого развития возникли горы, степи, океаны. Между прочим, они отнюдь не совершенны с точки зрения пользы венца творения – человека. Места, совершенно непригодные для его обитания и даже смертельно для него опасные, на нашей планете преобладают.

Но вот могла ли сама по себе, даже в ходе очень длительного, не неуправляемого процесса возникнуть живая клетка, с ее тщательно рассчитанным генетическим "механизмом"? Могли ли миллионы клеток сами сложиться в человеческий мозг? Честные ученые не дают на этот вопрос самоуверенно-всезнающего ответа. Да, в человеке тоже многое несовершенно, особенно когда он сам разрушает себя грехом. Но на то и дан ему мощный разум, чтобы он мог исправлять несовершенства окружающего мира и преодолевать свою собственную ограниченность. И как знать: не попустил ли Господь каким-то элементам природы развиться как несовершенным, чтобы человек мог трудиться, совершенствуя их и через это – себя?

Молодой люксембургский ученый и публицист Адриан Пабст разделяет секулярность и секуляризм. Под первым понимает разумную дистанцию между Церковью и государством, под вторым – агрессивную идеологию вытеснения религии из жизни общества.

У нас, а подчас и на Западе, секуляристы на такое разделение обычно не способны. Государство светское – значит, место Церкви только в храмах, ну еще в частных жилищах. Из сферы образования и масс-медиа, из публичной жизни – вон! А ведь могли бы прислушаться к молодому автору – хотя бы для сохранения собственного общества, которое идеологи светского гуманизма все более теряют и которое из-за них все сильнее теряет себя.

Почему все-таки Запад так боится Православия? Почему так настойчиво пытается разделить православные народы, как сербский, отторгнуть от них территории, столкнуть их друг с другом? Наверное, потому, что понимает: Православие может изменить мир, и в том числе сам Запад! Если проповедь апостольского христианства ворвется на поле мировых СМИ, то сокрушатся немощные дерзости современных идеологов, разобьются глиняные идолы потребления, комфорта, эгоизма, житейского "успеха"... Ведь каждому правдивому человеку легко понять: они не приносят счастья, они – обман и самообман.

Главное – нам самим не испугаться правды и тех, кто правду не любит. Не согласиться на "спокойную" историческую старость. Не убаюкать совесть. Не прельститься египетскими котлами с мясом. Нужно смело выйти на проповедь, стремясь к небесной "земле обетованной", даже если впереди – долгий путь через пустыню.

Удастся ли избежать конфликта цивилизаций? Нет, если Запад, наконец, не поймет и не примет того все более очевидного факта, что многие народы хотят жить по другим, отличным от западных правилам и законам! В том числе по шариату, по принципам православной цивилизации, или китайской, или католической...

В каждой из них, между прочим, есть свои нормы уважения к человеку, к его свободе и правам, есть свои модели участия народа в управлении государством. Все это – не исключительное достояние западной политической модели, которую сейчас объявляют единственно "прогрессивной" и вообще единственно возможной. Если же Запад не смирится со своей частностью, "не-универсальностью", то оппонирующие ему народы будут и дальше искать пути силового противодействия его силовой же экспансии. Рано или поздно найдут... Вот только чем это кончится для нашего мира?

Владимир Жириновский однажды выдал любопытную фразу: "Религиозные общины – это духовный тормоз". Имелось в виду, что они должны предохранять общество от поспешных действий. Впрочем, еще чаще они должны быть и мотором, и рулем. Одного тормоза для движения явно недостаточно.

Писательница Дина Рубина приводит такую историю. В Иерусалиме феминистка спрашивает гида:

– Вот мы уже весь день ходим по экскурсиям, и на всех иконах Дева Мария нарисована с мальчиком на руках, а где же девочки?

Скоро, наверное, начнут спрашивать, почему Святое семейство неполиткорректно состоит из мужчины, женщины и ребенка...

Из серии анекдотов про разные конфессии. Идет многодневный богословский диспут между доминиканцами и иезуитами. Никто не может взять верх в спорах. Наконец доминиканцы задают вопрос:

– Каковы были первые слова Христа после Его рождения?

Иезуиты думали неделю и сдались. Доминиканцы с победным видом дали "правильный ответ":

– Христос родился в яслях для скота. Его окружали коровы, козы, бараны. Он огляделся и спросил: так это вот и есть знаменитое общество Иисуса? (Последние два слова – официальное название иезуитского ордена.)

На дороге столкнулись две машины. В одной ехал протестантский пастор, во второй – иезуит. Пастору плохо, монах чувствует себя получше. Он достает бутылку виски, наливает крышечку и предлагает пастору:

– Брат, тебе, я вижу, совсем плохо... Выпей пятьдесят грамм...

Лучше протестанту не стало, иезуит налил ему еще, и еще, и еще... Так была выпита почти вся бутылка. Повеселевший пастор говорит:

– Отец, а сам-то ты что? Выпей немножко, погрейся!

– А мне зачем? Я полицию жду...

Умирает англиканский епископ, человек очень добродетельной жизни. Апостол Петр, поприветствовав его в раю, устраивает экскурсию по аду.

– Вот здесь у нас убийцы, здесь богохульники, здесь грабители. А здесь те, кто грешил именно против своей конфессии. Вот православные, которые не соблюдали пост, вот католики, которые ругали Папу, вот баптисты, которые не читали Библию.

– А англикане есть?

– Да есть тут один...

– Что же он-то мог сделать? (Как известно, в англиканстве к вероучению и церковной практике относятся более чем либерально.)

– А он неправильно держал нож и вилку.

К известному либеральному лютеранскому богослову пришли археологи.

– Профессор, мы нашли могилу Христа!

– Не может быть... Что, и тип захоронения совпадает?

– Все точно так, как было в Палестине в первом веке.

– А радиоуглеродный анализ уже проводили?

– Конечно. Он полностью подтвердил наши догадки.

– А черты лица?

– Точь-в-точь как на Туринской плащанице.

– Какой ужас... Вы разрушили все мое мировоззрение, всю мою доктрину! Неужели Он действительно существовал?!

Баптист роет у себя во дворе глубокую яму. Прохожие интересуются, зачем он это делает.

– Братья, нам всем нужно жить буквально по Писанию. А ведь там сказано: "Из глубины взываю к Тебе, Господи"!

Перешедший в иной мир генсек Всемирного совета церквей решил отыскать своего ранее почившего предшественника. Приходит за справкой к апостолу Петру.

– Вроде был такой где-то, – говорит апостол. – Поищите в раю.

Генсек обошел весь рай, проверил все тамошние комнаты, коридоры, фойе. Не нашел собрата. Вновь – к апостолу.

– В раю, говорите, нет? Тогда посмотрите в аду.

Наш герой прошел по всем комнатам, коридорам, фойе – и опять безуспешно.

– Послушайте, – обращается он опять к святому Петру, – у вас тут полный беспорядок. В раю человека нет, в аду тоже, в чистилище я не верю...

– Постойте, постойте... Так кем, вы говорите, он был? Генсеком ВСЦ? Ах, точно! Он наверняка в баре!