Саморазрушение как полнота бытия

"Бойцовский клуб". Название романа американского писателя Чака Паланика и одноименного фильма. Словосочетание, которое приобрело за последние несколько лет такую известность во всем мире, что знакомо даже тем, кто книги не читал и фильма не смотрел. И, конечно, каждому, кто знает, что такое "Бойцовский клуб" (или, для краткости, "БК"), странным покажется факт публикации материала, посвященного этому произведению, в церковном издании. Но надо сделать небольшую ремарку: нас интересует не роман и не фильм, а то социальное явление, продуктом которого стали и первый, и второй. И тот мощнейший импульс к дальнейшему "развитию", которое получило это явление – во многом благодаря книге и киноленте.

Протест? Манифест? Крик отчаяния?

Успех "Бойцовского клуба" был ошеломительным. Не будучи феноменом языка, роман оказался феноменом идей, витавших в воздухе и искавших своего выражения на бумаге. Бессилие человека, невозможность бороться с собственной слабостью, тяга к разрушению и, главное, – утрата веры. Веры не только в Бога, но и вообще во что бы то ни было. Все это нашло свое воплощение в главном герое романа, который вполне может именоваться героем нашего времени.

Наверное, "БК" можно назвать романом-протестом. Или – манифестом... Но лучше сказать иначе: он похож на крик отчаяния. Только почему же этот крик привлек к себе такое внимание, завладел множеством сердец?

По мнению самого Чака Паланика, сегодня существует не так уж много книг с социальными моделями, которые бы объединяли мужчин. "БК" стал одним из ярчайших образцов подобной литературы и сразу превратился в культовый роман разочарованного и уставшего поколения "Икс".

Какого-какого поколения?

Все началось... Наверное, так можно сказать – началось летом 1968-го, "летом любви", как его тогда называли. Движение хиппи, появившееся в 60-е годы, отстаивало идеи мира, любви, молодежь не работала, жила коммунами, курила марихуану. Однако идея утопического мира оказалась далека от реальной жизни. Поэтому хиппи быстро повзрослели и превратились в яппи[1] – офисных работников в деловых костюмах с галстуками, сотрудников крупных корпораций. Их идеалом стали деньги.

В СССР, само собой, в 60-х ни о каком лете любви и речи быть не могло[2]. Хотя бы потому, что в советское время безработица была невозможна – она именовалась тунеядством и каралась уголовно, никаких учений, кроме марксистского, в Союзе не признавали. Перемены, которые произошли в стране, прямо привели к идеализации в народе образа яппи. Может, не все и не вполне ему следовали. Но стать успешными и обогатиться стремились практически все. В раннее постсоветское время одним из символов этой успешности стал малиновый пиджак, атрибут серьезно настроенного человека. Хотя, безусловно, на деле это была лишь карикатура на образ преуспевающего бизнесмена, во многом навязываемый извне.

Успешный человек обязан обладать всеми благами цивилизации. У него должен быть дом, семья, машина (а лучше несколько), катер и куча ненужных, но статусно необходимых вещей. Такая модель стала конвенциональной на Западе. Стремиться к расширению собственного кругозора? Иметь богатый внутренний мир? Зачем? Главное – счастье. А для "счастья" нужно совсем другое, реализация нескольких задач – приобретение того, что входит в стандартный набор "счастливого человека", и последующее проживание красоты момента. Банально звучит, но счастье стало ассоциироваться лишь с материальным достатком.

Первой ласточкой сомнений в правильности сложившейся социальной модели стал роман Дугласа Коупленда "Поколение Икс"[3]. Его герои, не живущие, а существующие в "загончиках для молодняка" (так называют перегородки между рабочими столами в крупных компаниях), задумываются о разумности собственного выбора и судьбе личности в современном обществе. Собственно, личность, считают они, теряется, человек становится лишь фигурой, неким "Х", подобным его соседу, обитающему в "загончике" рядом[4]. Утрата идентичности, всеобщесть и одинаковость – вот против чего восстают герои. Единственный выход они видят в побеге из этого мира потребления к природе – в пустыню, и отказ от всего, что "положено" каждому человеку, – семьи, работы, совокупности стандартов на долю каждого.

В финале своего произведения Коупленд приводит статистику, наглядно демонстрирующую изменения ценностных ориентиров у американцев, по данным на 1988 год. И любопытную, и пугающую одновременно. Согласно ей, количество как мужчин, так и женщин в возрасте 25-29 лет, никогда не состоявших в браке, с 1970 по 1987 уменьшилось более чем в 2 раза. Но при этом процент женатых мужчин в возрасте 30-34 лет, проживающих со своими супругами, в 1960-м – 85, 7%, в 1987-м – 64, 7%.

Увеличение значения системы потребления в жизни человека демонстрирует не менее любопытные (и пугающие) цифры.

Количество убийств, которое среднестатистический американский ребенок успевает увидеть по телевизору к 16 годам: 18 000.

Количество рекламных роликов, которое американские дети успевают увидеть по телевизору к 18 годам: 350 000.

Количество тех же роликов в день (при условии, что средняя продолжительность ролика 40 секунд): 160, 4.

Количество телевизоров:

– в 1947-м – 170 тысяч;

– в 1991-м – 750 миллионов.

И, наконец, статистическая выкладка, которой Коупленд не случайно завершает свое повествование, говорит о том, что процент граждан США в возрасте 18-29 лет, ответивших "да" на вопрос: "Хотите ли вы, чтобы ваша супружеская жизнь была похожа на жизнь ваших родителей?", составляет 44 против 55, ответивших "нет".

Дети не хотят быть похожими на своих родителей. И это трудно назвать просто "поколенческим кризисом". Дело в другом. Для многих наше время становится кризисным потому, что люди теряют ориентиры в жизни, это кризис ценностей, кризис отсутствия цели.

В 1996 году, когда эти проблемы становятся предметом обсуждения уже не только узкого круга высоколобых интеллектуалов, но и широких масс, выходит книга Чака Паланика "Бойцовский клуб". И, безусловно, она превращается не просто в успешную новинку, но и в готовую социальную модель, следовать которой предлагается всем, кто не нашел выхода из кризиса собственного "я".

Что мне делать дальше?

Паланик родился в 1961 году в Вашингтоне. Учился на факультете журналистики Орегонского университета, работал по специальности, затем – механиком по дизелям, волонтером в приюте для бездомных. Писать прозу начал, когда ему было уже за 30, то есть вполне сложившимся человеком. Вот вся фактическая информация, которую можно найти о нем. Все остальное – продукт его романтической мифологизации.

Известно, впрочем, также, что Паланик посещал писательские курсы, результатом чего стал роман "Бойцовский клуб", принесший ему всемирную известность и популярность.

Трудно с уверенностью сказать, что больше повлияло на сознание людей – фильм по книге Паланика или сама книга. Но тот эмоциональный шквал, который потряс читающих/смотрящих, породил целый культ "Бойцовского клуба" уже в реальности. Его главный герой, Джек, "тридцатилетний мальчик", как называет себя он сам, работает страховым инспектором в автомобильной корпорации. Он – всего лишь мелкое звено в большой цепи, и это никак не устраивает его. Безусловно, он хочет добиться чего-то большего, чем ставший традиционным набор "семья + работа". Желание отгородиться от "одноразового мира", не быть его частью, потребность в обычных человеческих эмоциях, испытать которые уже не удается привычными способами, неспособность что-то изменить в течении жизни и отсюда желание взорвать весь мир, так как по-другому ничего и не изменишь, – вот "направляющие", которые легли в основу романа.

История жизни Джека – ничего выдающегося. До того, то есть, пока он не встретил однажды человека, который все в этой жизни перевернул, – Тайлера.

"Мой отец так и не получил высшего образования, поэтому он считал крайне важным, чтобы я получил его. Окончив колледж, я позвонил отцу в другой город и спросил:

– Папа, что мне делать дальше?

Отец не нашелся, что мне ответить.

Затем я устроился на работу, и когда мне исполнилось двадцать пять, вновь позвонил в другой город и спросил: а что дальше?

Отец не знал и потому сказал: женись.

Мне тридцать лет, но я по-прежнему мальчик. Чем тут может помочь другая женщина?".

Впрочем, девушка у Джека все же появляется – Марла. Это, как бы поточнее выразиться... – "его женский вариант". Они и познакомились-то именно поэтому – в силу такого удивительного сходства. Джек страдает бессонницей, ощущение бессмысленности жизни усиливается, ее краски меркнут, и на первый план выходит только негатив. Чтобы вернуть себе способность переживать хоть какие-то положительные эмоции, он начинает ходить в группы поддержки тяжелобольных людей[5], где симулирует различные болезни. Там, выплескивая на других собственный страх, свою беззащитность перед миром, он получает единственное доступное для него удовлетворение. А Марла – такая же, как и он, симулянтка...

Мир идеален, мир закончен, мир мертв

Но самым близким человеком для Джека становится все же не Марла, а Тайлер. Тайлер Дарден, его новый друг. Они одинаково понимают реальность окружающего их мира, одинаково относятся к ней. И это отношение ставит их как бы выше самой реальности. Отказавшись от жилья и поселившись в сквоте[6], герои точно проводят черту между миром услуг и потребления и собственным миром – фантастических планов. И как раз тогда им приходит в голову идея создать... бойцовский клуб: "Нигде ты не чувствуешь жизнь так, как в бойцовском клубе. Когда остаешься наедине с противником под единственной лампой, окруженный со всех сторон толпою зрителей. Дело не в том, выиграешь ты или проиграешь. Дело не в словах. <...> Там выкрикивают непонятные слова на непонятном языке, как в церкви пятидесятников, а проснувшись утром в воскресенье, ты чувствуешь себя спасенным". Ключевым понятием становится саморазрушение. Мир идеален, мир закончен, мир мертв. Чтобы хоть как-то оживить этот мир, нужно попытаться его разрушить. Это одновременно будет и его изменением. Чтобы хоть как-то реанимировать собственную личность, нужно попытаться пробудить себя. Герои выбирают самый радикальный способ – насилие: "В то время мне казалось, что в моей жизни больше ничего не случится, поэтому я подумал, что стоит вырваться из клетки наружу и попытаться найти себе другую жизнь".

Чак Паланик – американец. Но о том же, о чем он пишет, поет в своей песне "Харакири" русский Егор Летов, вокалист группы "Гражданская оборона":

Сид Вишес умер у тебя на глазах

Ян Кайтис умер у тебя на глазах

Джим Моррисон умер у тебя на глазах

А ты остался таким же, как и был.

Всего два выхода у честных ребят

Схватить автомат и убивать всех подряд

Или покончить с собой с собой с собой с собой с собой

Если всерьез воспринимать этот мир.

А цель оправдывает средства, давай

Убивай, насилуй, клевещи, предавай

Ради светлого, светлого, светлого, светлого, светлого

Здания идеи Чуч-хе.

Все то, что не доделал Мамай

Октябрь доделал, довел до конца

Октябрь довел до последней черты

И всем нам нечего делать здесь.

Мой друг повесился у вас на глазах

Он сделал харакири у вас на крыльце

Он истек надеждой и всем, чем мог

А все вы остались такими же.

"Забытые Богом"

Невозможность изменить этот мир ведет к желанию его разрушить, избавиться от него, как-то поквитаться с ним. А вера? Она не то чтобы утрачивается, она так сильно искажается в сознании героев, что предполагает совершенно противоположную цель. Эта цель – не спастись, а окончательно утратить себя.

– Если ты американец мужского пола и христианского вероисповедания, то твой отец – это модель твоего Бога, – гласит "догма" Тайлера Дардена, – а если ты при этом не знаешь своего отца, если он умер, бросил тебя или его никогда нет дома, что ты можешь знать о Боге?

И далее следует важнейший эпизод, очень многое объясняющий в романе. Он является для Джека и Тайлера внутренним оправданием их выбора, их поведения, и желание взорвать небоскребы крупной корпорации оказывается вдруг связано с потребностью не только разрушить мир потребления, но и приблизиться к Богу:

– Необходимо смириться с тем, – говорит та же "догма", – что Бог, возможно, тебя не любит. Возможно, Он тебя просто ненавидит. Это не самое худшее, что может случиться в жизни.

"По мнению Тайлера, если Бог обращает на тебя внимание, потому что ты ведешь себя плохо, то это все же лучше, чем если Ему вообще на тебя наплевать. Возможно, потому что Божья ненависть все же лучше Божьего безразличия.

Если у тебя есть выбор – стать врагом Бога или стать ничтожеством, – что выберешь ты?

По мнению Тайлера Дардена мы – нежеланные дети Божьи. Для нас в истории не оставлено места.

Если мы не привлечем к себе внимания Бога, то у нас нет надежды ни на вечное проклятие, ни на искупление грехов.

Что хуже: ад или ничто?

Мы можем обрести спасение, только если нас поймают и накажут.

– Сожги Лувр, – повторяет механик, – и подотрись "Моной Лизой". Так, по крайней мере, Бог будет знать твое имя.

Чем ниже падешь, тем выше взлетишь. Чем дальше уйдешь от Бога, тем больше Он будет желать, чтобы ты вернулся".

Здесь звучит та же интонация, что и в "поколении Икс" – нежелание быть кем-то в серой толпе, стремление выделиться любой ценой, только не быть заурядностью. Но здесь же можно услышать и нечто иное: бесконечную тоску по Богу. Как говорит дальше рассказчик, иногда Бога может заменить работа, карьера. Но и этот выход оказывается в конце концов ложным.

Где же тогда обрести Бога, если не в храме? Джек обретает Его на крыше небоскреба. Став частью анархистского "Проекта разгром", целью которого было разрушить продукты общества потребления, он придумывает план, согласно которому нужно взорвать фирмы, обслуживающие кредитные карты, обнулить таким образом все счета и достигнуть того, чтобы Бог их заметил. План заходит слишком далеко, так как "Проект разгром" становится неотъемлемой частью жизни героя, он убивает советника мэра по переработке вторсырья и всех тех, кто становится на пути у "Проекта". Финалы книги и фильма различны. В книге бомба не сработала, герой попытался избавиться от своего второго "я", Тайлера Дардена (именно так – это не какой-то другой человек, а его alter ego, в этом вся соль), и в результате оказался в психиатрической клинике. В фильме – гибель корпораций, падающие небоскребы и, по логике режиссера, сопереживание успеху "Проекта".

Два противоположных финала ведут к разной интерпретации случившегося. В картине все несколько проще – бунтующий против системы герой, борющийся с раздвоением личности, убивает свое второе "я" и наблюдает гибель Вавилона, города греха, созданного людьми. В книге, а ее наверняка читало меньшее количество людей, герой встречается с Богом, то есть история имеет свое логическое завершение. Выстрелив, он считает себя умершим и пребывающим в раю в окружении ангелов. Однако по дальнейшему описанию становится понятно, что "рай" на самом деле – сумасшедший дом, где за Бога он принимает главного врача. Да и чего еще мог достичь человек, ищущий Бога посредством убийств, поджогов и насилия?

"Зачем? – Просто так"

На этом история Джека и Тайлера завершается, но не завершается жизнь вокруг нас. Фильм и книга все-таки стали – и манифестом, и программой. И бомбой, волна от взрыва которой прокатилась по всему миру. Бойцовские клубы, существующие по принципам, описанным у Паланика, сегодня – действительность. Яндекс на запрос в поиске "Бойцовский клуб" на русском языке выдает порядка 2237175 ссылок. Идеальная картинка из теории претворилась в жизнь. Вот "программа" одного российского клуба:

"Мы не секта, спортивная секция, криминальный тренинг или партия. Каждый приходит, зачем пришел, и уходит, на этом Бойцовский Клуб заканчивается.

Нет правил в отношении твоего мировоззрения, что думать и что делать, решать только тебе, мы не стараемся прочертить рамку, за пределами которой тебе следует держаться. Бойцовский Клуб должен сохранять отличительные черты характера каждого человека, нет общего мировоззрения, есть только личности. Сохранить себя, вот чему стоит следовать. <...>

Мы взяли идею Чака Паланика, изложенную им в книге "Fight Club" (по которой был снят одноименный фильм) и переработали ее применительно к нашей действительности. Когда твой мозг имеют все, кому не лень, когда серый, скучный, опостылевший быт заполняет твою жизнь, когда не видно просвета в череде незапоминающихся дней, когда не живешь, а существуешь... Плюнь на свой страх, соверши поступок и приходи к нам. После первого же боя один на один, после дозы адреналина, после чувства пьянящей свободы, когда отбрасываешь моральные условности, всю эту шелуху общества, когда позволяешь своим инстинктам вырваться наружу и освежить жизнь, тебя накрывает ощущение спокойствия, гармонии с самим собой и осознание собственной силы, понимание того, что все проблемы решаемы.

Мы не деремся ни за какую идею, нам не нужно ничего никому доказывать, каждый бьется для себя и за себя. В БК нет пропаганды, нет политики, нет иерархии, нет подчинения, нет ничего, кроме боев. Мы не одержимы идеей разрушения, общество может спать спокойно. Мы никого насильно не затаскиваем в клуб – это твой выбор, никто за тебя его делать не будет".

Они позиционируют себя через активное действие. При этом то, что они называют "поступком", ограничивается мордобоем, или, говоря иначе, локальным выбросом адреналина без нанесения вреда кому-то со стороны. Не помните историю про немецкого каннибала, который оставил в Интернете объявление о том, что ищет человека для того, чтобы его съесть? Но этим в наше время кого удивишь! Шоком стало то, что нашелся человек, который хотел, чтобы его съели, и пришел к каннибалу в гости.

Что общего между дерущимися по выходным людьми и людоедами? – Главное: насилие и безумие перестают восприниматься негативно. Они все больше и больше захватывают нашу жизнь. Если попытаться обратиться к прошлому, то можно вспомнить множество эпизодов проявления человеческого насилия – концлагеря, геноцид, охота на ведьм, что угодно. Однако здесь возникает одно "но": в то время насилие было мотивировано идеей. Оно было логически обосновано. В наше время идея не нужна, от нее отказываются, как от чего-то давно устаревшего и ненужного. Типичным примером становится нашумевшая картина М. Хайнеке "Забавные игры", в которой садисты, захватившие дом и живущую в нем семью, на вопрос одного из пленников о причине их поступка отвечают, что ее нет. Они делают это просто так. Зло не требует обоснования, оно просто переполняет людей и выплескивается наружу. Можно даже, наверное, сказать, что в каком-то смысле бойцовские клубы – хорошая штука. Ведь они объединяют тех, в ком кипит ненависть. Объединяют и таким образом "локализуют" ее.

А что же дальше?

Но как было уже сказано вначале, суть всего не в книге, не в фильме, даже не в бойцовских клубах, которые сегодня открываются и в российских городах. Суть – в том, чем все это рождено.

Что можно тут сказать? Что пройдет время, и ребята повзрослеют? Мальчики, которым тридцать лет, а они по-прежнему мальчики, станут наконец мужчинами? Что пройдет время бойцовских клубов, Джеков и Тайлеров и даже время самого Паланика? Ну а дальше-то что будет? "Жить станет лучше, жить станет веселей"?

Ведь проблема Джека – проблема не только превратившихся в "биороботов" яппи. Яппи – временный, "проходной" пик этой проблемы. Она гораздо шире, это проблема человека, страдающего клиническим отсутствием смысла собственного бытия. Нет, не человека – человечества. Этого не было раньше? Такого острого, всеобъемлющего, всеобщего – не было. Разве что перед пришествием Христа... Но все равно нет, не было.

Вот мужчина... Молодой, здоровый, красивый, сильный... И ты видишь, как он разрушает свою семью, свою жизнь, самого себя. Ты спрашиваешь: "Что с тобой?". И слышишь в ответ: "Прочти "БК", иначе не поймешь". Что ж, возможно, в этом и заключается моральное "оправдание" романа, так точно поставившего диагноз обществу потребления. Он и вправду многое может прояснить для того, кто сам ничего еще не понял. Не уловил характера момента.

А уловить надо. Чак Паланник уловил совершенно определенно. Не только характер, но и самое главное, причину всего. Ту тоску по Отцу, по Богу – единственному оправданию нашей жизни. Тоску, которую ничто не в силах заглушить. И, кажется, рецепт исцеления так хрестоматийно прост, что и вслух произнести его трудно, настолько сильно ощущение того, что говоришь что-то само собой разумеющееся, "всем известное".

...Может, напомнить Джеку и Тайлеру, напомнить мистеру Паланнику, напомнить всем действующим и потенциальным членам "БК", что есть другие способы "привлечь к себе внимание Бога", "напомнить Ему, что мы есть"? Так ли это сложно, особенно если учесть, что нет никого внимательнее к нам, нежели Он, что никогда, ни на мгновение, ни одного из нас Он не забывал?

...Может, попытаться снова открыть другую – в полном уже смысле этого слова культовую – книгу, Евангелие? И читать – не глазами, а делами, самой жизнью, потому что иначе ничего не понять.

...Оказавшись в тупике, нет смысла биться о непреодолимую преграду, пытаться взорвать стены, которые погребут тебя затем под собой. Оправданно лишь одно решение: возвратиться назад, туда, откуда начался этот самый тупиковый путь. И, осмотревшись, понять, куда же надо идти, чтобы не уходить от Бога "все дальше и дальше". Понять и пойти этим путем, веря, что Господь и так, без продолжения нашего бегства от Него, желает и ждет, чтобы мы вернулись.

Православие и современность N 5, 2007

[1] Я?ппи (англ. Yuppie, Young Urban Professional – молодой городской профессионал) – молодежная субкультура, представители которой ведут конформистский общепринятый образ жизни человека современного западного общества. Яппи имеют высокооплачиваемую работу, в одежде предпочитают деловой стиль, следят за модой, посещают фитнес-центры. Основной критерий принадлежности к "яппи" – успешность.

[2] Хиппи встречались, но смотрели на них, как на диковинную заморскую зверушку в зоопарке – так мало их было.

[3] Дуглас Коупленд (род. в 1961) – канадский прозаик, эссеист, постмодернист. Автора ряда романов, самым известным из которых является именно "Поколение Х" (1991).

[4] Вот как описывается жизнь современного яппи на российском сайте

[5] Такие группы традиционны на Западе. Там собираются люди, имеющие тяжелую, иногда неизлечимую, болезнь, ради получения психологической поддержки, которая выражается, как правило, в том, что они могут рассказывать друг другу о своих переживаниях и получать консультации психолога.

[6] Сквоты – это пустующие помещения, в которых обитают самовольно захватившие их жильцы.

[7] Здесь и дальше многоточиями обозначены пропуски на месте той лексики, которая, будучи ненормативной, стала уже, тем не менее, привычной для современной литературы, драматургии и кинематографа, не говоря уже об устной речи.