Из истории православия в Крыму

8 (21 по новому стилю) апреля 1783 года российская императрица Екатерина II подписала "Манифест о принятии полуострова Крымского, острова Тамана и всей Кубанской стороны под Российскую державу". Древняя православная земля, более трех веков находившаяся под властью иноверных, вновь становилась частью христианского государства.

Православие просияло на древней Крымской земле еще в I веке по Р.Х.: здесь проповедовал один из 12 учеников Христовых – апостол Андрей Первозванный, затем сеял слово Божие святой Климент, папа Римский, ученик апостола Петра.

В период рассвета Византии на территории Крыма было пять православных епархий: Боспорская, Херсонесская, Сугдейская, Готская и Фульская. Известны некоторые святители этих древних кафедр Православной церкви.

Епископ Готфский Иоанн († 790; память 19 мая/1 июня и 26 июня/9 июля) был духовником императрицы Ирины, в царствование императоров Льва и Константина Копронима много претерпел от иконоборцев и на таврической земле, защищая права готского города Дорос (современный Мангуп), восставшего против хазар, за что святитель был посажен в темницу в Фулле, но вскоре освобожден за исцеление дочери властителя. Умер святитель Иоанн Готфский в Тавриде в предсказанный им самим день.

Архиепископ Сурожский Стефан (VIII в., память 15/28 декабря) был родом из Каппадокии. За свою ученость и благочестие был приближен к патриарху, но предпочел уединение в монастыре. Позже, возведенный в епископский сан, он был назначен на Сурожскую кафедру. За пять лет своего служения обратил всех язычников в Православие. "Веселие и похвала земли Сурожской", – пишет о нем летописец. За смелое обличение иконоборческого императора Льва Исавра святитель Стефан претерпел гонение и заточение. Только после прихода к власти императора Константина Копронима был освобожден из заточения по просьбе благочестивой супруги императора. Святитель Стефан обладал даром чудотворения: некто, по имени Ефрем, был рожден слепым, но, припав к стопам почившего владыки, тотчас прозрел.

Около 1380 года южным побережьем Крыма завладели генуэзцы. К Генуэзской республике была присоединена и Готия, население которой большей частью составляли православные христиане. К XII веку здесь существовало три епархии: Судгейско-Фульская, Херсонесская и Готфейско-Кефайская. Они находились в ведении Константинопольских патриархов. Епархия Готфейско-Кефайская просуществовала до присоединения Крыма к России. Последний митрополит Готфейский и Кефайский Игнатий (Гозадинов) окормлял крымские приходы до своей смерти († 1786), и только после его кончины греческая кафедра была упразднена, а приходы были подчинены епископу Мариупольскому и Феодосийскому, викарию Екатеринославской епархии.

Северная часть Крыма еще в XIII веке была занята татарами.

В XV веке турки с помощью татар захватили южный Крым, часть жителей Генуэзской колонии была перебита, другая покинули крымские земли, знать бежала в Россию. Полуостров вошел в состав Крымского ханства, находящегося в вассальной зависимости от Турции. Крым стал центром работорговли, торговали главным образом русскими, захваченными в набегах на земли Московского государства. Постоянные набеги крымских татар на Московское государство начались с 1507 года, после смерти московского великого князя Ивана III Васильевича, когда татары совершили набег на русские города Белев и Козельск. Одних только пленных татары уводили за один набег от 5 до 50 тысяч человек. Пленные продавались в Каффе, Карасубазаре, Бахчисарае и Гезлеве. Последний набег хана Крым-Гирея был совершен зимой 1769 года во время войны, объявленной Турцией России. Татаро-ногайской конницей хана было сожжено 1190 домов, 4 церкви, 6 мельниц, более 6 тысяч четвертей хлеба и более 10 тысяч пудов сена, угнано более 30 000 овец и коз, 1557 лошадей. В плен взято 624 мужчины и 559 женщин, найдено порубленных и погребенных мужчин 100, женщин 26.

Ко времени присоединения Крыма к России на полуострове сохранилась только одна митрополия, окормлявшая христиан-греков, почти слившихся с татарами и по внешнему виду одежды, и по языку: многие уже могли говорить только по-татарски, да и греческий язык претерпел большие изменения. Бесправное положение православных греков Крыма многих толкало на принятие ислама. В литературе можно встретить немало картин, живописующих те притеснения, которые испытывали христиане под гнетом турецко-татарского владычества. Грекам не разрешалось обновлять церкви, ставить кресты. К XVIII веку еще сохранившиеся церкви были похожи скорее на хижины: церковь святителя Николая около Феодосии была в высоту около 7 м, в ширину – около 14,5, в длину – около 15; монастырь святого Георгия был в высоту около 4 м, в ширину – около 6, в длину – около 7,5; церковь святого Илии была в высоту около 3,5 м, в ширину – около 4, в длину – около 9. В церквях не было не то что серебряных сосудов, в них не было вообще каких-либо предметов, которые могли бы представлять мало-мальскую ценность. Землянки и пещеры заменили древние дворцы и храмы православных греков. Регламентировалось даже чтение Евангелия: в грамотах, выдаваемых султаном митрополитам, говорилось: "Митрополитам и прочим священникам в домах своих Евангелие читать громогласно дозволяется, равно как и в знатных домах службу по закону отправлять; Евангелие читать тихо, без поставления ламп и свеч, также без кадила и жезла, не облачаясь в ризу и не садясь в кресло".

Греки не имели школ, население было неграмотным. Им не разрешалось говорить на родном языке, так что греческий язык использовался только в молитвах и церковном богослужении.

Все правительственные чиновники при объезде деревень останавливались обыкновенно у священников, которые должны были не только кормить и удовлетворять все прихоти их и их свиты, но и платить тыш-парасы – налог за честь, что такие важные гости утруждали свои благородные зубы на еду в этих домах.

Татары, приучая своих детей к стрельбе, позволяли им стрелять в престарелых христиан. Ханы часто собирали христиан со всех селений и заставляли их работать месяцами бесплатно, причем на самых тяжелых работах.

Ректор Мариупольской гимназии, историк, автор многих статей о мариупольских греках Ф. Хартахай так пишет о крымских греках: "Песнь христиан нельзя назвать песней – это вой беззащитного народа, безыскусственное описание возмутительных сцен и уныния с замогильным голосом".

Известно, что крымские греческие монастыри – Георгиевский и Успенский – обращались за милостынею в Москву, которую всегда и получали безотказно.

После победы России в войне с Турцией и заключения мирного Кучук-Кайнарджийского договора 10 июля 1774 года Крым получил независимость от Турции и перешел под покровительство России. К Российскому государству отошли крепости Керчь и Ениколь (Ени-кале). Но это не привело к улучшению положения крымских христиан, скорее наоборот: турецкие и татарские власти всеми способами старались ослабить влияние православного Российского государства на население Крыма, распространяли нелепые слухи, чтобы запугать татар и обострить отношения между христианами и мусульманами. Обстановка в Крыму складывалась весьма небезопасная для христиан. Вот почему митрополит Готфейский и Кефайский Игнатий (Гозадинов), чтобы защитить свою паству, предпринял чрезвычайный шаг – вывод всех христиан из Крыма.

Митрополит Игнатий родился на греческом острове Фермия (Кифнос) в городе Гзна. Происходил он из знатного рода Газадини. У себя на родине он получил прекрасное образование, был приближен к патриарху. В 1770 году он, протосингел Константинопольской Церкви, рукоположен в сан митрополита на Готфейско-Кефайскую кафедру в Тавриде. Его характеризовали как "мужа честного, богобоязненного, доброго нрава, скромного по внешнему поведению и душевному расположению, монаха с юности целомудренного, бдительного, ведущего себя прилично ангельскому образу, благочестивого, обладающего достаточною деловитостью и опытностью в ведении церковных дел".

23 апреля 1771 года владыка Игнатий прибыл в Георгиевский монастырь, а оттуда переехал в греческое селение Марианаполь, неподалеку от Бахчисарая, где находилась митрополичья кафедра. Здесь владыка воочию увидел бедственность положения греков-христиан. Боясь полного духовного порабощения и физического уничтожения своей паствы, святитель обратился к русскому правительству с прошением принять крымских христиан в русское подданство и дать им землю для поселения.

Переселения из Крыма были и ранее. Но они носили стихийный и частный характер; к тому же уезжавшие не были объединены общей идеей. Митрополит Игнатий выводил около 20 тысяч христиан с надеждой восстановить утраченную культуру, дух и веру своей паствы. Как древние евреи выходили из Египта, так христиане Крыма, потомки ромеев, покидали свои родные места, принесшие им столько слез и страданий.

Конечно, в эти времена многое уже проходило иначе. Прежде чем пойти на такой радикальный шаг, были проведены предварительные переговоры с представителями российского правительства – князем П.А. Румянцевым-Задунайским, князем Г.А. Потемкиным-Таврическим и А.В. Суворовым; было выбрано место поселения, которое митрополит Игнатий назвал Мариуполь – город Марии, Пресвятой Богородицы, многовековой Покровительницы крымских христиан. Не все христиане-греки и армяне решались покинуть свою землю. Для убеждения колеблющихся митрополит Игнатий отправлял священников, объясняющих необходимость ухода. Посылал своих агитаторов и Суворов, действовавший в основном через богатых греков и армян в городах Кафе, Козлове, Карасубазаре, Ак-Мечети и Бахчисарае.

Российское государство, принимая под свое подданство переселенцев из Крыма, делало все возможное, чтобы облегчить как уход их из Крыма, так и переход их к новым местам жительства и обживание этих земель. Переселяющимся была выдана грамота, подтверждающая предварительно обещанные льготы, которые они получали в Российском государстве. Условия их переезда были продуманы до мелочей, начиная от оплаты долгов некоторых переселенцев, компенсации несобранных урожаев и обеспечения питания на всех этапах переезда. За всем этим следил митрополит Игнатий, верный и заботливый пастырь, спасающий свое беззащитное стадо[1].

Христиане выходили несколькими этапами с 18 июля по 28 сентября 1778 года. Они стекались в Успенский скит в Бахчисарае и оттуда на 6000 подводах переезжали на новые места. Митрополит Игнатий служил благодарственный и напутственный молебен Пресвятой Богородице. Ф. Хартахай, описывая выход христиан из Крыма, говорит, что татары-магометане расставались с ними, как со своей душой, плач стоял по всем христианским селениям. Некоторые татары даже крестились, узнав, какие привилегии получают христиане в России.

Для Татарского же ханства выход христиан был связан с потерями прежде всего материальными: существенно уменьшались поступления в казну налогов, ведь с христиан бралось несравненно больше налогов, чем с татар-магометан. Не случайно лояльный к России последний хан Шагин-Гирей, узнав о выходе христианского населения, не на шутку разгневался, и, чтобы умилостивить его и других представителей власти, терявших свои доходы с уходом христиан-тружеников, российскому государству пришлось выплатить им довольно большую сумму, так что можно говорить о том, что Россия фактически выкупила своих братьев по вере.

С выходом христиан из Крыма положение хана Шагин-Гирея стало неустойчивым. Начались мятежи, свидетельствовавшие о том, что турецкое влияние на население Крыма остается достаточно сильным. России было понятно, что Крым остается источником агрессии. Действительно, турецкий султан не терял надежды на возвращение Крыма и не только "подстрекал" татар против России, но замышлял переворот в стране. Инициатива присоединения Крыма к России исходила от князя Г.А. Потемкина, который считал, что восстановить спокойствие на полуострове и избавиться от постоянного источника напряжения для России можно лишь присоединив Крым к России.

Для усмирения мятежников и укрепления власти хана Шагин-Гирея в Крым были введены российские войска, а в Стамбул отправлен меморандум, обличавший политику Турции в содействии мятежам в Крыму.

Крымская знать после переговоров с российскими представителями, получив гарантии больших привилегий и сохранения своих обрядов, выразила намерение перейти в российское подданство. Хан Шагин-Гирей соглашался взамен Крыма получить власть в одной из персидских провинций. Екатерина Великая своим повелением посоветовала ему добровольно отказаться от ханства и передать Крым России, на что Шагин-Гирею пришлось согласиться. Ему было обещано ежегодное жалование в 200 тысяч рублей, а потом ханство в Персии. В феврале 1783 года Шагин-Гирей отрекся от престола[2]. По манифесту Екатерины II от 8 апреля 1783 года Крым вошел в состав Российской империи.

Присоединение полуострова Крым имело чрезвычайное значение для России. Крымское ханство, фактически принадлежавшее Турции, всегда немиролюбиво относилось к христианским странам. С присоединением Крыма навсегда южные окраины России становились защищенными от разбоя и зверств диких степных народов, что давало возможность заселять эти плодородные земли, развивать промышленность, осваивать берега Азовского и Черного морей.

13 (26 по нов. стилю) 6 февраля 1784 года Порта Оттоманская (Турция) признала вхождение Крыма в Российскую империю. Но уже через три года, заручившись помощью союзников, 13 августа 1787 года объявила войну России, требуя возвращения Крыма. Эта война вошла в историю под именем второй русско-турецкой войны. Она и была таковой в царствование Екатерины Великой. Но для России это была седьмая за сто лет война за выход к Черному морю, и, как оказалось, решающая. Выдающиеся победы русской армии и молодого Черноморского флота поражают воображение. Это война, показавшая возросшую военную мощь России, завершилась подписанием Ясского мирного договора между Россией и Турцией 9 января 1792 года. Договор подтвердил присоединение Крыма и Кубани к России.

О том, как относилось российское правительство к мусульманскому населению Крыма, можно судить по письму, написанному святителем Иннокентием (Борисовым), архиепископом Херсонским и Таврическим, почти через 70 лет после присоединения Крыма к России, 20 июня 1852 года.

"Вашему Высочеству, между прочим, угодно было обратить особое внимание на замечание мое об отношении у нас магометанства к господствующей религии: почитаю за долг изъясниться пред Вами о сем предмете со всею откровенностью, хотя некоторые из мыслей моих покажутся, может быть, жалобными.

Крым куплен, как известно, ценою русской крови, не раз обливавшей его от Перекопа до Керчи, и, следовательно, жители его, как побежденные, не имеют никаких прав на особые преимущества: но несмотря на это, татары крымские пользуются у нас доселе такими отличиями и льготами, каких не имеют в нашем краю ни один поселянин: они не платят подушной подати, не обязаны рекрутской повинностью, не подлежат помещичьему праву в той мере, как наш бедный крестьянин, и прочее. (А сам татарин, дослужившийся в армии до известных чинов, может делаться над тысячью православных христиан господином с полным правом помещика!!!). Такой неестественный избыток прав у народа дикого и побежденного пред его победителями невольно приводит к удивлению и русских, и самих татар, так что ни тот, ни другой не знают, чем изъяснить такое неравенство, и предаются: первый ропоту и неудовольствию на свое правительство, последний – надменности, презрению имени русского, отвращению от русской веры и тайным надеждам на будущую политическую независимость. Справедливость требовала бы, чтобы, по крайней мере, магометанин по переходе в христианство сохранял прежние права свои, но сего нет. Ныне он сделался христианином, а с завтрашнего дня начинает подлежать почти всем обязанностям нашего простолюдина. При таком положении вещей многие ли из магометан решаться оставить свою веру, с коею соединено столько гражданских преимуществ, когда и без того переход в христианство сопряжен для него с тяжким отречением от всего, чем алкоран так сильно льстит страстям и плотоугодию человеческому?

К сему должно прибавить крайне затруднительное положение обращающихся татар среди русских общин, к коим их обыкновенно приписывают и кои окружены у нас магометанскими аулами. И язык, и обычай долго мешают обращенным слиться с новыми единоверующими, между тем как прежние, преследуя их всеми способами, в то же время искушают их терпение примером своей плотоугодной жизни...

Все это могло бы быть без труда устранено назначением для обращающихся магометан для поселения особой казенной земли, в коей еще столько избытка, что ее доселе продолжают, к сожалению, отдавать иностранным колонистам. Но сего доселе не сделано. Вообще в обращение татар к христианству никогда не было обращено ни малейшего внимания, хотя дело это первой важности не только в отношении к Церкви, но и к государству, по сознанию самих губернаторов Таврических...

Подобная крайне горькая для нас неудобность в действовании на иноверцев встретила нас недавно по отношению к колонистам немецким. Некоторые из них начали было обращаться в Православие. Что же? Вместо того чтобы ободрить таковых и хотя чем-либо показать им, что мы рады их религиозному соединению с нами, по распоряжению Министерства государственных имуществ их тотчас лишили всех прав, коими они пользовались дотоле как колонисты и кои, как известно, простираются весьма далеко. Таким образом, за переход из лютеранства в Православие перешедшие к православной России подвергнуты лишению прав состояния, то есть такому наказанию, коему подвергаются обыкновенно не иначе, как по суду, и только за тяжкие преступления!..

В основании подобных законов и распоряжений, очевидно, лежит та мысль и убеждение, что для государства все равно, какую бы кто ни исповедовал веру, только бы исполнял хорошо обязанности верноподданного. Но возможно ли это последнее для еврея и магометанина, когда противного тому требует самая его вера? Доколе еврей будет ожидать своего царя мессию (а он всегда будет ожидать его, доколе он еврей), дотоле, сколько бы ни давал он присяг, для него нет на земле царя, которого он не должен был бы оставить и презреть, коль скоро ему сказали и он поверит, что его мессия пришел и явился. Доколе мусульманин не откажется от алкорана, дотоле он всегда будет смотреть не в Москву и Петербург, а в Мекку и преклоняться с благоговением пред падишахом турецким, который, в его понятии, есть преемник Магомета и тень Аллаха...

Судя по сему, вообще небесполезно было бы обозреть внимательно наш законодательный кодекс в тех его частях, где изображены права господствующей религии в сравнении с правами вероисповеданий иностранных и нехристианских. Я совершенно уверен, что при сем сличении окажется, что религия господствующая во многих случаях остается при одном титуле и прозвании, а действительными правами пользуются вероисповедания иностранные и даже нехристианские, к унижению и вреду первой, – то есть в нашем отечестве повторяется то, что некогда произошло в доме отца верующих Авраама, когда Агарь, рабыня, начала брать верх над Сарою, его супругой (см.: Быт. 21: 9-12)...

Такое положение дела тем страннее, чем продолжается в благополучное царствование монарха, который, кроме множества других великих дел, уже давно стяжал себе и святую славу венценосного покровителя и распространителя Церкви Православной...

Излагая таким образом мысли и чувства свои пред Вашем Высочеством, я уверен, что прозорливая мудрость Ваша не припишет их какой-либо раздражительности или страсти прозелитизму и пропаганде: пером моим, как и сердцем, водит одна искренняя любовь к престолу и отечеству, для коих вера православная была и есть краеугольным камнем силы и величия, которого не могут затмить никакие искусственные контрафорсы самой оборотливой политики".

[1] По воспоминаниям архиепископа Гавриила (Розанова; † 1858), "Преосвященный Игнатий, заботясь об устроении для словесного стада своего пристанища, сам почти не имел его. Он жил наравне с беднейшими из своих единоплеменников в убогой, мрачной, сырой землянке. Сверх того, его посетило тут несчастье: возникший пожар превратил в пепел все его имущество". Пожар, о котором упоминает преосвященный Гавриил, уничтожил не только облачение, которое после этого ему заменили другим, присланным из Новгородской епархии, но, что особенно жалко, и весь его архив. "После этого, – продолжает владыка Гавриил, – хотя и построен был для него удобный дом, но святитель не находил уже в нем совершенного спокойствия...". Не долго прожил митрополит на новом месте. Святитель Игнатий скончался 16 февраля 1786 года, после 14-дневной болезни, на своей даче. На похоронах преосвященного не было ни одного архиерея, и он был погребен бывшими в его пастве священниками справа перед иконостасом в соборной церкви святого Харлампия (не сохранилась) в Мариуполе по греческому обычаю, в сидячем положении, в полном архиерейском облачении. В 1998 году святитель Игнатий был причислен к лику святых Украинской Православной Церкви Московского Патриархата. День памяти святителя – 16 февраля. 17 июля 2003 года в Донецке был освящен храм святителя Игнатия Мариупольского. Как основателю города Мариуполя, святителю Игнатию поставлен в городе памятник.

[2] Дальнейшая судьба последнего крымского хана Шагин-Гирея сложилась трагично. Хотя и был он в России окружен вниманием, но пребыванием здесь, в стране, иной по культуре и быту, тяготился и потому 27 января 1787 года оставил Россию навсегда и переехал в Турцию. Скоро по повелению весьма любезно принявшего его турецкого султана Шагин-Гирей испытал на себе участь сверженных ханов: на острове Родос, вывезенный "для отдыха", он погиб насильственной смертью – был удавлен шелковым шнуром.