Синдром книжника

В последнее время в России активизировалась пропаганда перевода богослужения с церковнославянского языка на современный русский. Заодно хотят перейти на светский календарь.

Идеи эти проталкивают, к сожалению, не невежды, а высокообразованные церковные деятели. Очень странно, что интеллектуалы не видят того, что уже сделанные переводы очень плохи и неудобопроизносимы. Спорить со сторонниками перехода на современный богослужебный язык невозможно. Они остаются глухи к самым веским аргументам. Кроме затеваемых реформ они подвергают критике все стороны церковной жизни. Все-то у нас плохо. И богослужебный язык, и сам церковный народ: некультурный и злой. И чего носятся по городам и весям, чтобы посетить очередную святыню, простоять километровую очередь и облобызать чьи-то мощи...

Все-то у нас глупо, все бестолково. Лучше бы сидели наши бабули дома да перестали мужей да невесток пилить. И вообще у нас не храмы, а сборище "православных ведьм", которым только и надо, что докучать Господу просьбами даровать им здоровье. И зачем оно им?! Разве, чтоб с утроенной силой мужей пилить... Им только чудеса подавай. Все это неправильное Православие. И вообще, Россия тысячу лет жила не правильно. Считалось, что женщина спасается чадородием. Оказывается, напутали переводчики. Нужно было перевести "несмотря на чадородие".

И настоящей семьи в России, оказывается, никогда не было: ни до революции, ни в глубокой древности, и сейчас ее нет и быть не может...

Вот такое можно услышать от наших пастырей-прогрессистов. Один из них (ему принадлежит половина приведенных высказываний) недавно заявил: "Невольно возникает вопрос – а жива ли вообще наша Церковь?"

Спору нет, нравственное состояние нашего народа весьма печально. В Церковь приходит больной, измученный, искалеченный и телесно и духовно народ. Вразумлять его нужно. Но все-таки вразумлять, а не оглушать и не лишать надежды. Одно дело обличительная проповедь, другое – "информационная политика". А она, родимая, в исполнении некоторых наших интеллектуалов далеко не безопасна.

Они верно забыли, что ко Христу именно такие и приходили – бедные, увечные, немытые, не очень умные. Именно в поисках чуда исцеления ходили за Христом несчастные люди. И он не обличал их в глупости и служении "антинародному режиму". А вот те, не вонючие, в одеждах в расширенными воскрылиями, которые и тексты древние могли наизусть прочитать, вынесли некогда свой вердикт: "не может придти Пророк из Галилеи".

Как бы нам не дождаться повторения нашими умниками этого страшного приговора.

Тем, кто сомневается в том, что наша Церковь жива, хочу рассказать две истории.

Как-то увидел я в Троицком соборе Александро-Невской лавры господина, на ломаном русском языке убеждавшего прихожан в том, что "русская вера самая сильная". Народ, нисколько в этом не сомневавшийся, слушал его с удивлением. Оказалось, что это финн, перешедший из протестантизма в Православие. Побыл он в финской церкви, а потом перешел в нашу – Московского Патриархата. А все из-за того, что почувствовал в наших храмах настоящий дух. У финнов лишь форма, а духа нет. Я спросил его, что он подразумевает под "настоящим духом" и как он его определяет?

– "Я его никак не определяю. Душа чувствует. У вас крещенская вода несколько лет стоит и не портится. А у нас ее нужно в холодильнике хранить. Иначе портится. Значит, Дух Святой на нее не сходит. Это потому, что мы перешли на новый стиль и все время делаем всякие отступления".

Конечно, подобные объяснения нашим либералам покажутся полной дикостью. Да и что от финнов ждать! Они народ порченый. Столько лет были гражданами Российской империи...

Вторая история о гражданах Россией не порченых. Они проживают в Соединенных Штатах Америки. Только жить с некоторых пор стали иначе...

Семь лет назад приехала в Мурманск делегация протестантов из Аляски. Привезла их одна дама – знакомая владыки Симона. Она несколько раз приезжала в Петербург и решила навестить владыку в новых пределах.

Приехали, отобедали, сидят напротив владыки и батюшек, приглашенных на встречу с ними. Сидят, как водится, улыбаются, а говорить не о чем. Что с ними делать – непонятно. В Мурманске ни Эрмитажа, ни Петропавловки, ни загородных дворцов. Куда везти?! Американцы говорят, что хотят познакомиться с Православием и православными людьми. Решил владыка отправить их по одному в разные семьи. Разъехались они

в разные веси, через неделю возвращаются. Опять пригласил их владыка на трапезу с теми же участниками с принимающей стороны. Видят наши батюшки, что американцы, как бы, не те. Сидят тихо, голливудских улыбок не изображают. Испугались батюшки. Ну, думают, ошарашила их наша действительность, да отсутствие американских стандартов.

– Ну, каковы ваши впечатления? – осторожно спрашивает владыка. Американцы только вздыхают и молчат. Потом встает их главный и говорит: "Впечатлений у нас много, но мы говорить о них не станем, потому как надо их нам переварить и осмыслить".

Дело нужное. Видно ничего хорошего гости не увидели, а претензиями огорчать хозяев, в виду деликатности, не стали.

Американцы поблагодарили за гостеприимство и уехали. А через несколько месяцев присылают приглашение: извольте, дескать, и нас посетить с ответным визитом.

Собрал владыка группу да и отправились на Аляску. А Аляска что Кольская земля. И сопки такие же и реки. Только домами да дорогами и отличается от нашего северного края.

Посмотрели наши батюшки, как протестанты живут, как молятся, да ближнему служат. Два батюшки жили у одной старушки, которая в полночь уходила из дома и возвращалась лишь под утро. Оказалось, что она ходит по ночным злачным местам и собирает деньги на приюты для сирот и обездоленных. Сама эта старушка отдала свои миллионы, полученные в наследство, на постройку оздоровительного лагеря для детей из бедных семей.

Все члены принимавшей их общины несут какое-нибудь послушание: работают санитарами в больницах, приютах, навещают заключенных, пытаются вернуть к нормальной жизни опустившихся людей. Подыскивают работу для пьяниц и проституток, угодивших в полицию. Все делают бесплатно – ради Христа.

Отвезли наших батюшек к алеутам – потомкам тех, кого крестил Герман Аляскинский и наши просветители. Они уже больше ста лет не видели русских священников. Русского языка никто не знает. Служат по-английски, но Пасхальную службу и Рождество поют по церковно-славянски.

Подходили раскосеньские алеутки под благословение, что наши бабульки: в платочках и ручки правой ладошкой на левую складывали. Да все с поклонами низкими.

Либерал наш и тут возмутится: надо же – и алеутов бескультурью научили. Им-то чего за церковно-славянскую отсталость держаться! Ведь ни слова же не понимают. Да и Аляску полтора века, как Америке отдали...

Ан, в отличие от питерских профессоров, чует душа православного алеута красоту и духовную силу богослужебного языка... Поют Богу на нем и радуются, словно исполняется на них апостольское пророчество о "говорении на языках новых".

Но самое большое потрясение ожидало русских гостей накануне отъезда. После ужина у главы этой общины они увидели его молельный угол: вся стена у просвещенного протестанта, никаких славянских корней не имевшего, была увешена иконами софринского изготовления. А под иконами горела лампадка.

Его жена вскоре снова приехала в Россию, выучила не только русский, но и церковно-славянский языки, обучилась церковному пению и приняла Православие.

Так что, господа реформаторы, не горюйте – наша Церковь жива. Только не всякому это дано почувствовать.

Еще совсем недавно от церковных бабушек можно было услышать: "Грех-то какой, завтра Маккавеи, а я маку не достала. Батюшка заругает".

Сейчас, пожалуй, не услышишь о том, что "на Маккавеев мак веют". Зато появилась новая беда. Некоторые либерального толка священники, из тех , кто знают и иврит, и греческий без устали говорят о том, что нужно срочно проводить реформы: менять богослужебный язык, заново переводить тексты апостольских посланий, пересмотреть некоторые жития святых, в которых много "сказочных моментов".

Понятное дело, в Никонову реформу книжной справой занимались греки и малороссы. и, не будучи носителями языка, кое-что напутали.

Например, в первом прошении молитвы Ефрема Сирина дореформенное "дух праздности, уныния, любоначалия и празднословия отжени от мене" заменили на "не даждь ми". Сторонники древляго благочестия справедливо замечают, что не Бог дает этого духа, а лукавый. Бога же мы просим избавить нас от него.

Нужда в хорошем переводе на славянский давно назрела и перезрела. Некоторые запредельно архаические обороты для прояснения смысла, конечно, нужно исправить. Да их потихоньку и исправляют.

Но церковные модернисты не такую хотят "справу". Им подавай современный русский.