"Правда.ru": Юрий Клиценко. Нерукотворная икона и путь в землю обетованную

В Послании к епископу Тверскому Феодору (1347) архиепископ Новгородский Василий Калика писал: «Место святого рая находил Моислав-новгородец и сын его Иаков. И всех их было три юмы, и одна из них погибла после долгих скитаний, а две других еще долго носило по морю ветром и принесло к высоким горам. И увидели на горе той изображение Деисуса, написанное лазорем чудесным и сверх меры украшенное, как будто не человеческими руками созданное, но Божиею благодатью. И свет был в месте том самосветящийся, даже невозможно человеку рассказать о нем… В нем свет светит самосветящийся, а твердь его недоступна людям, только до райских гор дойти они могут». (Послание архиепископа Новгородского Василия к владыке Тверскому Феодору, ПЛДР: XIV—середина XV века.—М., 1981; http://old-rus.narod.ru/05-2.html).

Подобно завесе и иконостасу храма, райский Деисус закрывал вход в Святое Святых рая: «И велели они одному из товарищей своих взойти по шегле (мачте-лестнице) на гору эту, чтобы увидеть, откуда свет и кто поет ликующими голосами; и случилось так, что когда он взошел на гору ту, то, тотчас всплеснув руками и засмеявшись, бросился от товарищей своих на звук пения. Они же очень удивились этому и другого послали, строго наказав ему, чтобы, обернувшись к ним, он рассказал о том, что происходит на гope. Но и этот так же поступил, не только не вернулся к своим, но с великой радостью побежал от них. Они же страха исполнились и стали размышлять, говоря себе: «Если и смерть случится, но мы бы хотели узнать о сиянии места этого». И послали третьего на гору, привязав веревку к его ноге. И тот захотел так же поступить: всплеснул радостно руками и побежал, забыв от радости про веревку на своей ноге. Они же сдернули его веревкой, и тут же оказался он мертвым».

Учение о пути в рай архиепископ Василий излагает в традиционной для мистического богословия иносказательной форме. В притче о новгородских паломниках Моислав – это Моисей, который провел народ через море к горе Синай. На вершине горы Господь открыл Моисею образ храма, являющий тайны сотворения вселенной и райского сада. Иаков – библейский праотец, который увидел во сне лестницу между небом и землей и место своего видения назвал «Дом Божий». «Место святого рая» трактуется новгородским архиепископом как образ православного храма (Н.К.Голейзовский, «Послание о рае» и русско-византийские отношения в середине XIV века, Искусствознание 2/01, М., 2001).

Паломникам, которые пересекли воды и приступили к восхождению на гору, дано созерцать Нерукотворный образ. Преподобный Иоанн Дамаскин писал: «И закон, и все сообразное с законом было некоторым оттенением будущего образа, то есть имеющего у нас место служения; а имеющее у нас место служение – образ будущих благ; самые же вещи – высший Иерусалим, нематериальный и нерукотворенный» (Иоанн Дамаскин, Три слова в защиту иконопочитания, СПб., 2001). Символизируя основные этапы пути в Землю обетованную, устройство ветхозаветных и новозаветных храмов включает «воды» (медное море и мозаичные моря и реки, украшавшие полы византийских храмов), «гору» (ступени во Святое Святых и амвон), «Деисус» (завеса и иконостас) и «рай» (Святое Святых и алтарь).

Священное Писание определяет соотношение образа с Первообразом. Сотканная Божией Матерью завеса, предызображавшая Тело Христово, раздралась в момент крестной смерти Спасителя (Мф. 27. 51; Мр. 15. 38; Лк. 23. 45). Послание к евреям учит, что Христос открыл путь в рай через завесу, то есть через Свои Плоть и Кровь (Евр. 10.19-20). Величайшими святынями новозаветной Церкви стали ткани, запечатлевшие образ Христа – Мандилион, Вероника, Плащаница.

Указание на Нерукотворную икону – центр притчи архиепископа Василия, подчеркивавшего неразрывную связь храмов, икон, церковных таинств и богослужебных обрядов с духовными первообразами. Лазоревый цвет райского Деисуса – цвет синего овала-мандорлы в православной иконографии. Деисус, «не человеческими руками созданный, но Божиею благодатью», возможно, включал в качестве центральной иконы Нерукотворный образ Спасителя.

Прототипами притчи о рае были реальные храмы земли Новгородской. В храмах русского Севера, издавна входивших в сферу влияния Новгородской архиепископии, иконы Нерукотворного Спаса помещались в центре Деисуса (Э.С.Смирнова, Два примера убранства иконостасных тябл на Севере, Средневековая Русь, М., 1976). В Музее изобразительных искусств в Петрозаводске хранится икона XVII-XVIII вв. из селения Пелкула в Западной Карелии, украшавшая алтарную преграду небольшого храма и заменявшая деисусный и праздничный ярусы иконостаса.

В отличие от традиционных Деисусов, образ Христа, занимающий центральное положение в деисусном ряду, передан изображением Спаса на убрусе. Э.С.Смирнова приводит интересные свидетельства северных писцовых книг, подробно перечисляющих иконы в храмах: “Сельцо Горы, на реке на Видлице, а в нем церковь святых апостол Петра и Павла… А в церкви образ в Дейсус места на тябле Нерукотворенный Господа нашего Иисуса Христа, на краске, большая пядница». Своебразие северных Деисусов Э.С.Смирнова объясняет наследием новгородской культуры: «Исследователи обращались к северным произведениям для реконструкции ранних этапов истории русского иконостаса. В.Н.Лазарев указал на икону из Вытегорского погоста, где в центре изображен «Нерукотворный Спас», а по сторонам Богоматерь, Иоанн Предтеча и два столпника. Если тябло из Пелкулы сохраняет древние отголоски, то где искать их истоки? Вспоминается старый новгородский пласт северной культуры. Именно к владениям Новгорода примыкала когда-то Карелия». Вероятно, отмеченная искусствоведами особенность северного церковного искусства может служить иллюстрацией «Послания о рае», написанного новгородским владыкой.

В византийских и древнерусских храмах Нерукотворная икона Христа размещается над алтарной апсидой храма или над царскими (райскими) вратами иконостаса и включается в темы Благовещения или Евхаристии (см. Шарон Герстель, Чудотворный Мандилион. Образ Спаса Нерукотворного в византийских иконографических программах, http://www.shroud.orthodoxy.ru/scharon.htm; Herbert L. Kessler, Spiritual Seeing: Picturing God’s Invisibility in Medieval Art, Philadelphia, 2000 ).

Нерукотворный образ Спасителя встречается в иконографии Небесного Иерусалима, представленного в виде храма-города в русских лицевых рукописях (Откровение св. Иоанна Богослова в мировой книжной традиции, М., 1995, стр. 96). На миниатюре Лицевого Апокалипсиса с толкованиями Андрея Кесарийского XVIII века из собрания Е.Е.Егорова, Нерукотворный образ соотносится с изображениями Христа и Богоматери, указывая на Святое Святых и обозначая завесу и иконостас.

В православной традиции Нерукотворный образ, ветхозаветная храмовая завеса и Деисус алтарной преграды взаимозаменяемы и являются важными символами Боговоплощения. «Чин благословения или освящения Катапетазмы, или Деисуса, сие есть всех Икон в Церкви на своем месте поставленных», содержащийся в Требнике митрополита Петра Могилы, изданном в Киеве в 1646 году, отождествляет завесу («катапетазму») с Деисусом и иконостасом. По толкованию святителя Кирилла Александрийского, «завеса была образом Христа, в славе Божества видимого для находящихся в святой скинии, то есть в Церкви» (Св. Кирилл Александрийский, О поклонении и служении в духе и истине, кн. 10).

«Послание о рае» свидетельствует о том, что путь в землю обетованную лежит через православный храм, где человек учится предстоять пред Лицем Божиим. Нерукотворный образ Спасителя соделал «прозрачной» для молитвенного созерцания завесу, отделяющую нас от Небесного Святого Святых.

"Правда.ru", 25 июня 2003 г.
[оригинал статьи]