Исламский фактор во внешней политике России: исторический шанс

Любят у нас подсчитывать количество мусульман в Российской Федерации.

Владимир Путин назвал цифру в 20 млн. Другие возразили: "Нет, только 17". Наиболее дотошные счетоводы насчитали всего 13 млн., а те, кто недолюбливает мусульман, с потолка говорят о 10 млн. Как будто 10 миллионов – это мало!

Судьбу России в прошлом и будущем не объяснить без исламского фактора. Он органичен не только потому, что появился на территории страны раньше, чем православие – он стал обязательной составляющей общества. Россия с первого дня существования сталкивалась с исламом как внутри страны, так и во внешней политике.

Образ ислама ассоциируется с войной – при покорении народов Кавказа, присоединении Туркестана. Реже вспоминают татар, хотя и там не все было гладко. Во внешней политике на память приходит война с Турцией, освобождение Болгарии от османского ига, Шипка.

Мало кто знает, что татары служили в царской гвардии и на флоте, оставаясь мусульманами. У них был военный священник, еду им готовили отдельно, без свинины, ордена изготавливали без крестов. Не случайно первым послом Советской России в Королевстве Саудовская Аравия был татарин.

Подобные исторические эпизоды можно перечислять долго. Главное заключается в том, что российский ислам, – по крайней мере, у татар, – имел свое лицо. А именно – он прошел реформацию.

Нет другой страны, другого народа, который оказался бы целиком под влиянием реформированного ислама (джадидизма).

В 1804 году Курсави, а затем Марджани заявили, что мусульмане отступили от Корана, заменили дух Священной книги традициями, оставшимися от средневековья. Примерно в то же время и где-то теми же словами высказался Абуль-Ваххаб в Саудовской Аравии. Но выводы он сделал не в пользу реформации – он предложил жесткую трактовку единобожия, не терпящую каких-либо отклонений от его представлений даже в рамках ислама, не говоря уже о враждебности к другим религиям. Его теория предполагала ужесточение обрядов, понимание джихада как войну с неверными и т.д. Сегодня ваххабизм стал именем нарицательным.

Татары пошли иным путем, провозгласив центральной категорией свободомыслие и открытость культуры. Они придали собственное толкование джихаду как усердию, борьбе с неверием внутри себя, истолковали образование как обязательный атрибут истинного мусульманина, объявили равенство мужчины и женщины, терпимое отношение к светскому государству и к другим религиям. Ваххабизм и джадидизм представляют полярные позиции в рамках ислама.

Конечно, среди татар сохранялся и так называемый традиционный ислам, но не он определял вектор исторического развития.

Впрочем, это отдельная и большая тема. Здесь важно подчеркнуть, что российский ислам – это капитал, в том числе и во внешней политике. Он востребован в европейских и других странах.

В советский период восточная политика страны была важной составляющей в международных отношениях. Были попытки спровоцировать революции в исламских странах, шли поставки оружия, но было и идейное влияние, о чем сейчас забыли.

"Исламский социализм" Мирсаида Султан-Галиева был популярен в ряде арабских стран, – прежде всего, в Алжире. Известный французский ученый Александр Беннигсен назвал Султан-Галиева идеологом третьего мира. Сталин боялся его авторитета.

В 20-е годы власть в Татарской республике оказалась в руках сультангалиевцев. Туркестан, Турция и другие исламские страны были под его идейным влиянием. Сталин сделал все, чтобы исключить его из партии, а затем в 1923 году посадил в тюрьму. Это был первый опыт Сталина по борьбе с противниками.

В 1929 году Султан-Галиев был расстрелян. Перед смертью он предсказал распад СССР.

Можно спорить, насколько была удачной теория "исламского социализма". С высоты сегодняшнего дня она кажется архаичной, но нужно учитывать, что в начале ХХ века не было страны, которая бы не почувствовала влияния идей социализма. Арабские страны в ходе антиколониальной войны подняли знамя "исламского социализма". Они не могли принять атеизм, боролись с буржуазным строем, прогресс связывали с социализмом, но непременно с исламской составляющей.

После Второй мировой войны роль СССР на Ближнем Востоке, арабских странах, да и в целом в исламском мире, была исключительной. Ни один серьезный вопрос не решался в одностороннем порядке. Весь Запад был вынужден считаться с СССР. В те годы в международных делах не возникала сама мысль об однополярном мире. Наличие двух лагерей сдерживало экспансию Запада. Противостояние социалистического и капиталистического мира часто ставило человечество на грань войны, в то же время позволяло третьему миру искать собственные пути развития.

И опять-таки дело было не только в экономической помощи, обучении специалистов, но и в распространении идей социализма.

Эти небольшие исторические сюжеты показывают, что во внешней политике России, наряду с дипломатией и проведением военных операций, экспортом оружия и революций, важной составляющей было идейное влияние.

С распадом СССР роль нашей страны в международных делах резко упала. С приходом В.Путина она начала восстанавливаться. Но если в отношениях с Западом, с НАТО, с ООН внешняя политика является системной, то в отношениях с исламским миром нет ясности. В прессе много публикаций об исламе, отдельных мусульманских странах, идет продажа российского оружия, нет недостатка в официальных поездках в ведущие мусульманские государства. В Москву приезжают не только из Ирана, но и других стран, а также представители таких организаций, как "ХАМАС". Тем не менее, остается впечатление, что утеряны многие позиции в исламском мире и внешняя политика на Востоке носит лоскутный характер. В любом случае сегодня Запад позволяет себе принимать решения по многим ключевым вопросам в одностороннем порядке.

В то же время количество мусульман в мире неуклонно растет. Все государства вынуждены с ними считаться, включая Россию.

Большим шагом было принятие Российской Федерации в Организацию "Исламская конференция" в качестве наблюдателя. Однако дальнейшая работа свелась к выступлениям на съездах, отдельным протокольным встречам. ОИК не стал инструментом внешней политики России.

Проведение заседаний группы стратегического видения "Исламский мир – Россия" носит характер научных конференций, никак не влияющих на политику. Поездки муфтиев и имамов по разным странам просто бесполезны. Они, как правило, читают друг другу проповеди, обильно цитируя Коран, принимают какую-нибудь хорошую резолюцию и разъезжаются. Так и хочется сказать: "Хватить цитировать одни и те же аяты, пора дать современное толкование смысловым понятиям!"

Вообще, российские мусульманские священнослужители – приземленные люди, они мало заботятся о духовности и заняты в основном поиском фондов для финансирования своих структур. А те редкие имамы, которые все же пишут книги, в своем большинстве плохо понимают сам предмет. Богословие стало уделом ученых.

Диалог цивилизаций, начатый под эгидой ООН, достоин одобрения, но в содержательной части он относится к области добрых намерений.

Мне волею судеб пришлось участвовать во многих форумах о диалоге цивилизаций. Если упростить выводы и добавить немного цинизма, то все сводится к одной фразе: "Давайте жить дружно!"

Проблема в том, что представители различных конфессий просто отстаивают свои позиции и не могут поступить иначе, а потому все конференции, где бы они не проходили, идут по одному, крайне упрощенному сценарию, без какой-либо креативности.

Не хочу комментировать работу различных научных центров. Их труды любопытны, но не там вырабатывается политика.

Дело даже не в рецептах и концепциях, которые написать не сложно. Политика вырабатывается в ходе практической деятельности, отвечающей стратегическим интересам страны. Ее эффективность зависит от комплексного подхода. Когда дипломатия соединяется с военной и экономической составляющей, все это поддерживается определенными идеями, да еще подключаются СМИ, тогда возникает кумулятивный эффект. Внешняя политика становится эффективной.

Сегодня у России появился исторический шанс восстановить свое влияние в исламском мире в связи с кризисом восточной политики США.

Очень любят писать о необходимости соблюдать баланс в отношениях с США. Однако в Америке на армию, вооружение, военный комплекс тратят более 400 млрд. долларов, а весь остальной мир – около 200 млрд. Какой может быть баланс? В этой сфере не имеет смысла соревноваться. Но недостаток в оружии можно компенсировать умелой дипломатией. Международные отношения – это не только бряцание оружием.

О чем, собственно, речь? В условиях однополярности США стали агрессивно вести себя в исламском мире. Если по поводу ввода войск в Афганистан не было каких-то серьезных возражений, то присутствие американских войск в Ираке, а также нападки на Иран вызвали резкое неприятие внешней политики США среди мусульман. Американцы оказались заложниками собственной внешней политики. Расчет на быстрое и чисто военное решение вопроса загнала американцев в тупик, из которого они не знают, как выйти.

Вакуум, возникший на политической арене, не могут заполнить западные страны, которые воспринимаются – и вполне обоснованно – как союзники США. Из великих держав остается только Россия, но она не торопится занять это место.

Российская внешняя политика в исламском мире, видимая глазу, свелась к защите Ирана и декларативным заявлениям по Ираку.

Буш не будет решать иракский вопрос, он оставит его преемнику. Новый президент США постарается завершить войну и вывести войска из-за протестов собственного населения. Вместе с этим американцы начнут постепенно восстанавливать свое влияние в арабских странах.

Их интерес заключается не только в поставках нефти, но и в сохранении целостности своей внешней политики. Нет сомнения, что эксперты уже работают над новой концепцией диалога "США – исламский мир", где, естественно, места для России не останется. Несмотря на неудачу иракской компании, последующая политика США в исламском мире будет не менее активной.

Сможет ли Россия воспользоваться своим историческим шансом? Ответить трудно. Но второй такой возможности в ближайшее время уже не будет. Американцы учтут свои ошибки и с помощью союзников в арабских странах постараются восстановить доверие – где-то экономически, а где-то с помощью изощренной дипломатии или же угрозой применения силы.

Пропаганда демократии привела к тому, что ни одна страна не может возражать против ее принципов. Давление настолько эффективно, что и Россия вынуждена оправдываться, если идет критика нарушения прав человека и демократических норм. Остальные страны, кроме европейских, оказались в такой же ситуации. Демократия становится оправданием вмешательства США во внутренние дела любой страны. Вся внешняя политика США построена на сочетании силовых методов с дипломатией и идеологией.

Исламский мир нуждается в противовесе.

Несмотря на различия, иногда существенные, исламские страны объединены в международные организации, что означает наличие единых интересов. Значит, и политика в их отношении должна быть цельной, а не лоскутной.

В исламской мире имеет место определенное разочарование российской политикой. Так что выработка стратегии и более активная работа с исламскими странами не терпят отлагательств.

Татарстан активно работает в исламском мире и добился определенного авторитета среди ведущих исламских стран, однако политический и экономический ресурс республики не таков, чтобы она могла вести серьезную политику. Вся бурная деятельность сводится к продаже товаров и созданию совместных предприятий. Да и список товаров невелик – это КАМАЗы, вертолеты, остальное "по мелочевке". Для исламских стран Татарстан скорее экзотика, нежели серьезный партнер, ведь КАМАЗы можно продавать и без дипломатии. Но Татарстан, который воспринимают как мусульманскую республику, мог бы быть посредником в российской внешней политике.

Преимущество Татарстана заключается также в том, что у нас мирно живут как мусульмане, так христиане. Таких примеров в мире не так много.

Существует важный элемент внешней деятельности – распространение идеологии реформированного ислама.

Во многих, особенно экономически быстро развивающихся мусульманских странах, зреют подобные идеи. Россия имеет уникальный опыт, который уже востребован в Европе и не исключено, что заинтересует ряд исламских стран. Например, Турция активно изучает опыт татарского ислама, переводит книги, готовит специалистов по джадидизму, проводит конференции. Турция заинтересована в новых идеях, ибо должна соблюдать принципы толерантности как условие вступления в Европейский Союз.

Джадидизм показывает путь к толерантности и взаимопониманию между конфессиями, светским государством и исламом. В то же время в Турции довольно активны исламские политические силы, носящие традиционный характер.

В такой ситуации нужна форма ислама, которая устраивала бы как мусульман Турции, так и Европу. Это и есть джадидизм.

В самой Европе вместе с ростом влияния ислама на мировые процессы, ростом количества мусульман, растут и опасения. Конфликтами на религиозной почве охвачен целый ряд европейских государств. Среди мигрантов много выходцев из Марокко, Алжира, Косово, придерживающихся довольно жесткой версии ислама. Их адаптация в европейское культурное пространство сталкивается с массой противоречий. Недоверие к исламу растет с каждым днем. Терроризм – не без влияния СМИ – ассоциируется с исламом. Высказывания лидеров различных государств о том, что терроризм и ислам не тождественны, воспринимаются без доверия. Возникает новая "Берлинская стена" – теперь уже между Западом и исламским миром.

В заключение скажу лишь одно. Все начинается с образования в религиозных учреждениях. Мои поездки в ряд западных стран показывают, что у всех общие проблемы – обучают по учебникам и на опыте чисто исламских стран, в то время как мусульмане Европы живут в окружении христиан и в светских государствах. Система образования приходит в противоречие с реальностью.

Российский опыт демонстрирует иную ситуацию. И здесь важны не только исторические традиции, но и реформированность ислама, новые учебники, учителя, подготовленные на национальной европейской почве, финансирование из собственных источников, чтобы уменьшить влияние нежелательных фондов.

Весь мир сталкивается с подобными проблемами и в этом важном деле можно использовать российские наработки. А это уже – политический капитал.