Господь всегда сталкивал меня с людьми, у которых есть чему поучиться"

ГДЕ-ТО ИДЁТ ПАРАЛЛЕЛЬНЫЙ ПОЕЗД

Отец Александр, как Вы пришли к Богу?

– Всё предельно просто. Учился в школе, после восьмого класса поступил в речное училище. После второго курса пришлось уйти – не хватило здоровья. Это был первый в моей жизни случай возмездия за непослушание: врач, которая меня хорошо знала, категорически запретила поступать в училище, а я все равно хотел быть моряком, ничего с собой не мог поделать. Поступил – и большую часть времени не учился, а болел. Потом окончил топографическое училище, работал топографом. В качестве хобби занимался в аэроклубе, был парашютистом. Потом пришло время идти в армию, я сам пошел в военкомат и сказал: "Забирайте меня". Меня забрали, и я служил в десантных войсках. Когда пришёл из армии, топографом больше быть не захотел, работал в частной охране. Потом мой хороший друг и наставник пригласил меня в свой бизнес. Но всё время, начиная с возвращения из армии, меня не покидало ощущение, что где-то идёт, если можно так выразиться, параллельный поезд, стал задумываться о смысле жизни, о предназначении человека. А Господь меня призвал так: у меня есть старший брат Дмитрий, старше меня на двенадцать лет. У него были проблемы с наркотиками, и однажды он пропал. Его искали и не смогли найти – думали, умер. Но тут пришла весть, что он в монастыре. И в 1996 году я решил поехать посмотреть, как он живет в монастыре, и приехал на Коневец. Раз приехал, два приехал...

– Понравилось?

– Ну, не сразу. Я был от Церкви весьма далёк. Брат, в то время послушник, конечно, пытался мне рассказывать про Христа, но я ему говорил: "Давай так: у тебя своё, и у меня своё". А человек я был очень ерепенистый, с характером. Тогда настоятелем был архимандрит Назарий, и он сыграл в моей жизни ключевую роль: в своё время меня хорошо осадил.

– Каким образом?

– Однажды "благодаря" мне на острове произошел инцидент... Я не буду рассказывать, что именно случилось, об этом знают трое – мой брат, отец Назарий и я, – но когда я приехал туда в следующий раз, брат сказал: "Тебе отец Назарий запретил приезжать". Я не мог с этим смириться: как это так, мне все позволено, а туда нельзя! Пошёл к отцу Назарию, и он – совершенно неожиданно для меня – с любовью сказал мне: "Леша, ты вообще задумывался, зачем ты живешь, что делаешь в жизни?" Отец Назарий, знаете, настоящий "ловец человеков". Вроде мы недолго беседовали, но с этого момента, видимо, и началось мое движение вперед.

НА ПАСХУ ПО ЛЬДУ

– Само собой всё стало образовываться в мыслях моих, да и в жизни. Господь сподвиг меня к покаянию. Я подумал: наступает Великий пост, надо приготовить себя. И пошёл к замечательному человеку – отцу Сергию Белькову, который был тогда настоятелем Коневского подворья в Санкт-Петербурге. Всегда, когда я сталкивался с церковными людьми, меня поражала их готовность в любой момент тебя принять. Было Прощеное воскресенье, я приехал почти уже ночью, звоню и звоню. Отец Сергий встал, открыл мне, я говорю: "Так и так, мне надо исповедоваться". Отец Сергий сказал: "Хорошо". Поисповедовал меня, сказал: "Давай, начинаем подвиг, откажемся от того и от этого в твоей прошлой жизни. В воскресенье пойдёшь в ближайшую церковь, причастишься. Читай, познавай, если будут вопросы – заходи". Так я вошёл в свой первый Великий пост. Были такие мысли: сначала, мол, попробую, не понравится – брошу. Стал я ходить в Смоленскую церковь на Васильевском острове, Конечно, возникали у меня вопросы. К священникам обращаться было неловко: я понимал, что они люди очень занятые. И стал разговаривать с матушками, которые в храме работали.

На Cтрастной седмице поехал в монастырь. Так устроилось, что с работы меня мой партнер по бизнесу отпустил. Он сказал: "Я сам справлюсь, но чтоб не больше недели". Приехал на остров, мы по льду туда пешком шли, мне дали послушание – дрова колоть. Целую неделю ходил на службы, ещё плохо всё понимал, но чувствовал: что-то должно произойти в день Воскресения Христова. Перед Пасхой начались шторма. Я в ужасе – как домой-то поеду, ведь обещал вернуться через неделю! Тогда настоятелем был отец Мстислав, тоже замечательный человек. Говорит: "Не волнуйся, Господь управит". – "Да как управит, – говорю я, – посмотрите, что делается!" А на следующую ночь после Пасхи шторм прекратился, всё замёрзло, и мы с отцом Мстиславом и ещё одним человеком спокойно перешли по льду на материк.

С ЧИСТЫМ СЕРДЦЕМ ВСЁ ОСТАВИЛ

– И после праздника Воскресения Христова мне стало ясно, что прежнюю жизнь надо менять. Стал дома молитвы читать, в храм ходить и в монастырь часто приезжал к брату, исповедовался и причащался. Как-то в начале августа шел через Смоленское кладбище с работы домой. Смотрю – идёт мне навстречу женщина, она в храме до сих пор работает, и говорит: "Молодой человек, не поможете нам ведра поднести?" Помог. А она: "Мы тут полы моем, не подсобите – если не очень заняты?" – "Да ничем я не занят, давайте". А все готовились к приезду Патриарха на праздник Смоленской иконы Божией Матери, это был 1999 год. С тех пор я стал по вечерам туда ходить, помогать, мне так понравилось! И батюшки стали по-другому относиться: видят, что этот парень не просто пристает с дурацкими вопросами, но и в храме помогает. А священники в Смоленском храме замечательные, все время их вспоминаю с любовью и поминаю в молитвах. Стали со мной беседовать, я ещё в школу воскресную начал ходить. Конечно, неизбежно встал вопрос: будет у меня семья или я приму монашество. Так как я больше склонен к одиночеству, решил попробовать стать монахом. До сих пор, кстати, не понял, удалось мне им стать или нет. И с работой само собой получилось: постепенно стал от дел отходить. Как-то подумал: вот бы мне в монастырь поехать еще на Рождественский пост! И так всё управилось, что взял да поехал. Весь Рождественский пост пробыл в монастыре, самое волшебное было время в моей жизни – с чистым сердцем всё оставил! Я теперь понимаю святых отцов, которые говорят: "Вспоминайте свой первый день в монастыре". Ты пришёл к Богу, работать Ему, пока не обременённый внутренними конфликтами, это такое счастье! После Рождества вернулся в город, пожил там неделю и понял, что больше не могу. Вернулся на остров и с тех пор не уезжал. На острове в любое время года природа замечательная. Я раньше думал, что из Питера никуда не уеду, а приехал на остров – и теперь в Питере бываю крайне редко, только по делам. На острове свой ритм, я в город приезжаю – суета, мне дорогу толком не перейти.

– Как родители отнеслись к Вашему выбору?

– Пока никак. За брата они счастливы, потому что жизнь его коренным образом переменилась. Только с моим уходом в монастырь они стали пытаться быть ближе к Церкви, понять, что же произошло. У моей мамы верующая сестра, она жила на Украине, сейчас вся её семья уехала в Америку. Так вот, она говорит маме: "Какая ты счастливая, у тебя двое сыновей в монастыре". А мама не может понять, в чем же состоит счастье. Брат до начала своих приключений был женат, у него есть дочь Александра – взрослая уже, учится в университете. Очень умная девочка. Да и мой брат, сейчас монах Диодор, очень умный, он уставщик у нас. Весь ум из нас троих – у меня ещё есть старшая сестра – достался ему. А у сестры моей есть дочь Анастасия, так что внуками мои родители утешены.

Коневский Рождество-Богородичный монастырь

ПЕРЕХОД В ДРУГУЮ ФАЗУ

– У Вас было столько серьезных послушаний: регент, благочинный, эконом...

– Я всю жизнь был правой рукой кого-то: до армии, в армии, в службе безопасности, в бизнесе. Пришел в монастырь – два года прятался, посуду мыл, дрова колол, а потом меня всё равно приметили. Ещё отец Мстислав заметил, что на меня можно положиться, и стал давать более сложные послушания. Когда отец Исидор пришёл, ему прямо на меня указали. Так и пошло: благочинным меня назначили, потом экономом... Благочинный – это что-то вроде начальника по режиму. Борешься с внешними проявлениями человеческих слабостей, как пес цепной. А теперь, получается, период "правой руки" закончился, я перешел в другую фазу.

– Вы знали заранее, что Вас назначат настоятелем?

– Нет, не знал, но мы с братией молились, чтобы выбрали кого-нибудь из наших. Я имею в виду – из числа братии или из тех, кто хорошо знает остров, понимает специфику островной жизни...

– Изменилось что-нибудь в жизни монастыря по сравнению с тем временем, когда Вы туда пришли?

– Монастырь живёт Божией милостью, идёт молитва. Конечно, по сравнению с теми временами, когда я впервые туда приехал, разница огромная. Сейчас у нас ежедневные службы, полный суточный круг богослужений. Раньше и народу было меньше, и священников всего двое. Поэтому служили только по воскресеньям, и то порой приходилось беспоповским чином служить. Потихоньку всё пришло в порядок. Главную роль в становлении основного костяка сыграл мой предшественник и учитель отец Исидор, который с Валаама пришёл. В прошлом году мы приняли Устав: собрались и решили. Попробовали пару месяцев – вроде ничего. Теперь уже привыкли. Мне, например, в городе тяжело: я привык, что в пять утра начинается служба, просыпаюсь – и понимаю, что мне после утренней молитвы совершенно нечего делать до восьми утра. Заставляю себя дальше спать! После службы у нас трапеза, послушания, в два часа чай, после чая свободное время до пяти. Кто стирает, кто читает, кто спит. Я сплю, потому что ложусь не в десять, как все остальные, а гораздо позже: и дел много, и читать приходится много, потому что я сейчас заканчиваю семинарию. Если в городе после двух какие-то совещания, борюсь со сном как могу.

Нельзя сказать, что те, кто были до нас, были недостаточно радивыми – с 1991 года это был настоящий монастырь. Просто Господь даёт человеку ровно столько, сколько он может понести. На этапе отца Назария было своё становление: он принял то, что осталось от монастыря, и ему досталась, пожалуй, самая сложная часть. На этапе отца Мстислава – своё. На этапе отца Исидора сформировался внутренний духовный скелет, который теперь должен обрасти мышцами. Сейчас появились спонсоры, благодетели, мы научились договариваться с рабочими, всё организовывать. Если Господь сподобит, Владыка митрополит Владимир приедет на праздник преподобного Арсения, он обещал. У нас нижний храм, Сретенья Господня, готов, ремонтные работы все закончены, осталось только освятить. Федеральные средства осваиваем, паломническую службу организовали. Отец Исидор расставил все по своим местам, и система, которую он создал, работает. Перевели его – а всё равно работает! Когда он уехал, даже вещи свои все оставил. Вот это настоящий монах!

Вообще мне повезло – Господь всегда меня сталкивал с хорошими людьми, у которых есть чему поучиться.

ОТ СЕБЯ В МОНАСТЫРЬ НЕ УЙДЁШЬ

– Наверняка есть люди, которые приезжают в монастырь постоянно. Меняются ли они, на Ваш взгляд?

– Я помню людей, которые приезжали, когда я был еще послушником. Меняются, конечно. И те, кто приезжают, и те, кто неподалеку живут. Вокруг храма вообще всегда всё меняется. Я недавно был у Владыки Владимира, просил благословения начать переговоры с местными властями о предоставлении нам земли под строительство храма в бухте, чтобы те, кто в воинской части и поселке на берегу, могли посещать храм. Они, как видят кого-то из наших, всегда нас ловят и о чем-нибудь спрашивают. Ходить в храм им нелегко: ближайший – в Приозерске, за сорок километров. А храм в бухте будет – и службы будут, пусть не каждое воскресенье, но хоть раз в две недели. Причт, пономарь, хор, думаю, вскоре появятся. Господь всегда собирает людей, причём очень быстро. Главное начать, потому что под лежачий камень вода не течёт.

– Какая основная проблема в монастыре?

– Текучесть кадров. Борьба с собой тяжело даётся.

– Часто люди приезжают в монастырь, чтобы остаться – и не остаются?

– Людей, которые действительно готовы остаться, на самом деле очень мало. В этом нет ничего удивительного. Преподобный Сергий за много лет собрал человек десять и был этому несказанно рад. Тем более в наше время не стоит обольщаться.

– Сколько человек в монастыре?

– По штату – 22, но в штат входят и женатые священники, которые служат на подворьях в Санкт-Петербурге и Приозерске. На острове постоянно живут четырнадцать человек. В монастыре теперь четыре иеромонаха.

– Почему, на Ваш взгляд, люди хотят уйти в монастырь, но в итоге не уходят?

– Неправильная оценка своих сил. Повод для ухода в монастырь всего один: человек идёт в монастырь из любви к Богу, чтобы наиболее полно служить Ему, ни на что не отвлекаясь. Все другие поводы ухода в монастырь несостоятельны. Несчастная любовь, проблемы на работе – вот, думает такой человек, уйду в монастырь, и будет хорошо. Не будет. Если человек идёт в монастырь, чтобы убежать от своих проблем, у него ничего не получится – точнее, все его проблемы придут в монастырь вместе с ним. В монастыре всё выплывет наружу, потому что общество замкнутое. Если человек готов с собой бороться, это хорошо, но обычно бывает, что не готов.

– Наверное, некоторые идеализируют монастырскую жизнь...

– Да, один тут пришёл к нам: "Хочу почувствовать, что я монах". Я говорю: "Пожалуйста. У нас засорилась канализация, бери лопату – и вперед". Он: "Нет, я туда не полезу".

– Когда конфликтные ситуации возникают, как Вы из них выходите?

– Есть определенные правила, поэтому сразу лезешь в патерик. Самое главное правило – не пороть горячку, хотя не всегда получается. Просто отойти, помолиться, почитать, что по этому поводу говорили святые отцы. Если нет времени пойти в скит к духовнику обители отцу Варахиилу, кого-нибудь из братии спросить: "Ты бы как поступил?" Любой шаг надо поверять человеку духовному. Чаще всего я с отцом Исидором связываюсь по Интернету, он мне советы даёт.

– А как в монастыре с Интернетом?

– Хорошо. А как иначе? У нас три человека учатся: я, иеромонах Антоний – наш благочинный, и иеродиакон Зосима.

ПРИВЕСТИ ВСЁ В ПОРЯДОК

– Что в монастыре сейчас строится?

– Нижний храм, освященный в честь Сретения Господня, практически готов. Внизу в подвале, где раньше хранились дрова, мы обустроили крестильню с большой купелью, чтобы в ней легко можно было крестить взрослых. Сейчас мы сделали заявку на финансирование работ по верхнему храму – там росписи. Иконостас – резьба закончена, золочение идёт. К празднику преподобного Арсения должны закончить сень, которая над ракой раньше была. По старым фотографиям сделали чертежи. Работают проекты, запущенные ещё отцом Исидором.

В этом году планируется колокольню в порядок привести: перекрытия подгнили, краска облупилась на куполе. Делаем игуменский корпус – он так раньше назывался: на втором этаже были покои игумена, митрополичьи покои, а внизу была больница и разные службы. Но у нас братский корпус в аварийном состоянии, поэтому мы решили в нижнем этаже сделать братские кельи: братия там прекрасно разместится. Больница у нас есть, и доктор есть, послушник, в Великом посту мы его будем постригать в монашество. У него кабинет оборудуется – можно оказать первую медицинскую помощь, сделать какие-то несложные операции (например, рану зашить). Те, кто давно уже в монастыре, на Пасху много не едят: съел яичко и пошел спать. А тех, кто недавно начал поститься, не остановишь. И это тоже проблема для врача.

– Слышала, что на Коневце скауты устраивают лагеря...

– Скаутов теперь на остров мы не пускаем – я ходил к Владыке Владимиру с решением братского собрания.

– Почему?

– Они себя плохо ведут. Но это не дети виноваты, а взрослые: на пятерых детей должен быть один взрослый, иначе это неуправляемая масса. Мне, например, скаутское движение непонятно: цели у скаутов очень расплывчатые, в пионерах и то было интереснее.

Но дети летом на острове всё равно есть. Ученики из двух школ приезжают потрудиться на две-три недели. А благотворительное общество "Кедр" на нашем острове устроило лагерь для детей с отклонениями: ДЦП, умственно отсталые, глухонемые.

– Любой монах мечтает об уединении. Получается ли уединиться, будучи настоятелем?

– Да что вы, нет, конечно! Сам себе не принадлежишь! Я сначала думал: вот стану настоятелем, сделаю то-то, поеду туда-то – и ни на что времени нет. Очень хочу съездить в Иерусалим, к отцу Исидору, но поездка всё откладывается и откладывается. Если Господь управит и Владыка митрополит благословит, поеду в ноябре.

– В чём Вы видите свою главную задачу?

– Надо дать людям возможность нормально работать и молиться.