Зрячий посох

В дни прощания с Александром Исаевичем Солженицыным жизнь великого человека предстает перед нами во всей полноте завершенности и величии итога.

Он начинал свою судьбу как образцовый советский гражданин. Ростовскую среднюю школу окончил с золотым аттестатом. Его диплом в Ростовском университете был тоже дипломом с отличием. Когда началась война, он пытался уйти добровольцем на фронт, но повестку получил только в октябре. Шли самые тяжелые месяцы поражения советской армии, но над его судьбой уже простерлась незримая длань защиты, ведь этому человеку была суждена роль разрушителя красной империи. Сначала молодой солдат попадает ездовым в гужетранспортный батальон, а, блестяще пройдя Артиллерийские курсы для командного состава, становится курсантом Ленинградского артиллерийского училища. Идет война, а он все еще учится. Невыносимое состояние для советского комсомольца: "отпустите меня на фронт", – пишет курсант начальнику училища в сентябре 1942 года. Но у судьбы свой курс: и вместо фронта лейтенант попадает сначала в тыл, затем в резерв, и только в феврале 1943 года пылкая мечта русского юноши – патриота, агитатора комсостава полка, свершилась. Фронт!

В боях лейтенант артиллерист Солженицын привычно держит себя как отличник. Первая награда получена уже летом, и какая, – орден Отечественной войны! Через год он награжден орденом Красной звезды, а в феврале 1945 представлен уже к ордену боевого Красного Знамени. И вдруг арест. Карцер. Армейская контрразведка СМЕРШ этапирует капитана орденоносца из Восточной Пруссии в центральную тюрьму НКГБ на Лубянке в Москве.

Где в этом реестре славного служения Родине нашлась зацепка для сталинских шестерен террора? Ее нашла военная цензура в переписке Солженицына с другом юности, одноклассником Виткевичем. Оказалось, что два товарища решили ни много, ни мало как преобразить и улучшить коммунистическую партию, обновить заржавелый механизм агитации и пропаганды, очистить практику марксизма от догматизма, преобразить народную жизнь и отправить на свалку истории усатого отца народов. То есть, причиной для ареста идеалиста были самые отчаянные мечты советского толка.

Лагерь и стал началом пути Александра Солженицына к свободе от шор, пут и лжи, в которой запуталась судьба новой России, запеленатой в проволоку ГУЛАГА. Это был трудный и крутой маршрут духовного освобождения. И провидение вглядывалось в судьбу Солженицына с пристальностью винтовочного прицела. Ведь по сути, именно в судьбе прозрения и становления одного человека задумалось на скрижалях истории освобождение целой страны. И это не преувеличение. Солженицын был, как никто исподволь готов нести эту тяжкую ношу прорыва. Еще до войны он уже задумал написать ту великую Правду, которая откроет глаза слепым соотечественникам на истинное положение дел. Образцом такой вот книги начинающий писатель выбрал "Войну и мир" Льва Толстого и вместе с ней – его духовный пример гневного пророка, страстотерпца, обличителя лжи и неправды. Примеряя на себя подвиг Толстого, Солженицын с наивностью неофита уже надписал одну из своих школьных тетрадок гордыми буквами: полное собрание сочинений Александра Солженицына (ныне оно насчитывает 30 томов!). Разлиновав надолго свою жизнь, по существу от юности и сразу до смерти, начинающий писатель и выбирает толстовскую тему сразу на размах всей судьбы – написать полнейшую и честнейшую историю русской революции 1917 года, с зачином от начала первой мировой.

Р-17. Так шифрует будущий подпольщик свою мысленную эпопею.

На фронте он начинает делать записи для "Военных блокнотов".

Одним словом, Солженицын сразу ставит перед собой задачи служения, определяет вершины морального долга, упредительно распределяет нагрузку эпохальной работы на всю жизнь, частями. Запрягает и обустраивает свою планиду с тщательностью крестьянина, который отправляется по поземке из дома в далекий путь, через бесконечный обледенелый лес, без всякой надежды вернуться к родному дому. Из этой установки и родилась его беспощадная требовательность к себе и суровость к ближним. Строгость жизни. Неистовая работоспособность и выносливость тягловой силы гужевой армии. Этой упорной силы хватило Солженицыну практически до последнего дня. Ведь еще несколько дней назад 89 летний старец работал с усердием евангелиста, пишущего свое бесконечное откровение.

Отмотав срок в ГУЛАГе, Солженицын оказался восемь лет спустя в ссылке на краю государства в песках в забытом богом сельце Кок-Терек Джамбульского района Казахской ССР. Его отвезли туда под конвоем. В документах ссыльного значилось "ссылается навечно". Но рука провидения берегла своего избранника, уже на третий день своего приезда, 5 марта 1953 года, ссыльный Солженицын узнает из репродуктора на столбе посреди маленькой площади о смерти Сталина. Это был его первый день без конвоя, считая со дня ареста 9 февраля 1945 года. Боже мой, можно зайти свободно в чайную и выпить чайку. Вечность рухнула. Но схватка за жизнь Солженицына не окончилась. Кажется, что силы Добра и Зла нарочно схватились в противоборство на клочке уникальной человеческой жизни. У Солженицына рак. Метастазы идут по всему телу. В больнице городка Джамбула он узнает от врачей, что жить ему осталось недели три. Умереть на пороге свободы! В отчаянии едет в Ташкент в онкологической центр, спит на полу в онкоцентре, где его облучают на рентгеновском аппарате. Одновременно пьет настой из ядовитого иссык-кульского корня (потом он захватит с собой этот корень и в США), капает ядом настойки в рюмочку. И вдруг рак стал пятится назад и отступил. Это чудо озарило жизнь Солженицына тайным призывом: ты спасен, человек, не для себя, для других.

В целом тогдашнее советское общество было практически готовым для правды, да оно в тайне и знало ее: революция провалилась, утопия обернулась бедой. Но одно дело знать, другое дело сказать, вымолвить, крикнуть на весь мир: мы живем во всеобщей лжи. Так будем жить не по лжи.

Так в соляной раствор попадает последняя крупица соли, падает последняя слеза в чашу долготерпения, так в один роковой миг вокруг кристалла кристаллизуется твердь. Этим сверкающим кристаллом правды и стал для России Александр Солженицын, серией громогласных пушечных книг он ответил октябрьскому залпу "Авроры" и красный архипелаг лжи перевернулся к верху брюхом, и опустился на дно истории.

Прощаясь с великим человеком, мы не прощаемся с его делом.

Пророк остается с нами. Как зрячий посох новой России.

Как Память, о которой сам Солженицын писал:

"Я хотел быть памятью. Памятью народа, который постигла большая беда".