Режим есть режим
30 и 31 августа во Владимире пройдут торжества, посвященные 850-летию Успенского собора, который до появления своего московского тезки считался главным храмом Руси. Собор, заложенный в 1158 году при князе Андрее Боголюбском, в 1185-м сильно пострадал от пожара и был восстановлен – в расширенном виде – мастерами князя Всеволода Большое Гнездо. В 1408 году собор был расписан Андреем Рублевым, Даниилом Черным и их учениками: сохранилась большая фреска "Страшный суд" на западной стене. Значительно меньшие фрагменты росписи, за шестьсот лет не раз страдавшей от пожаров и всевозможных "поновлений", сохранились на юго-западном подкупольном столбе, в алтаре, возле окон и в некоторых других местах собора.
Страдает собор, если верить последним сообщениям печатной прессы и Интернета, и сейчас. Ведущий научный сотрудник института искусствознания А. Казарян написал о своих впечатлениях, полученных в середине августа от реставрации собора. Приведем наиболее важные фрагменты: "Западная половина южного фасада выкрашена какой-то полимерной краской. Ее отвратительная фактура и холодно-белый, с примесью грязно-серого оттенок контрастирует с оригинальной поверхностью белого камня чистых кремовых и охристых тонов.
Закрашены ценнейшие рельефы. Вокруг церкви взамен каменного настила появилась вымостка из мелкой бетонной плитки, выкладываемой обычно в современных парках. В метре от храма по всему периметру выкладывается отмостка из той же плитки... Реставрационные работы с такими нарушениями напоминают не то о строительстве БАМа, не то о "потемкинских деревнях"... Рабочие отказались раскрывать название своей организации и ее руководителей, а также имена лиц, по заказу которых производились изменения облика одного из лучших храмов Руси... Мы поняли (любопытно, почему? – Г. О.), что работы проводятся хозяином территории без необходимой проектной документации..."
Спустя три дня после публикации письма его прокомментировал представитель подрядчика (ОАО "Владимирреставрация"): "Реставрация Успенского собора во Владимире ведется на основании всех необходимых разрешений, методики согласованы с Центральными научно-реставрационными проектными мастерскими Министерства культуры РФ, а все соответствующие документы можно получить в Росохранкультуре. Фасад храма не покрашен, а обработан специальным известковым составом".
Временно оставим в стороне понятные только специалистам технические подробности. Речь о другой, давно знакомой проблеме. Не только во Владимире, но и во многих других прославленных исторических городах реставрационные и строительные работы проходят под таким покровом секретности, что многие секретные НИИ сойдут с ума от зависти. А уж о контроле и со стороны общественности, и со стороны специалистов приходится только мечтать. Сам автор письма честно признает, что был возле собора в пятницу вечером. Разумеется, никого из ответственных лиц в ту пору на месте работ не было и быть не могло! Но вместе с тем что мешало той же "Владимирреставрации" повесить возле собора ну, скажем, щит с краткой информацией: такие-то работы производит такая-то организация, ответственный – такой-то, контактный телефон. Возможно, тогда вопросов было бы меньше.
А так – они множатся. И один из них касается совсем уж давней и очень "больной" темы – сохранности фресок Рублева и Черного в интерьере "старого" собора ("новым", хотя и неверно, часто называют пристроенную к древнему собору с запада в позапрошлом веке огромную трапезную с колокольней). И здесь уже налицо такой клубок проблем, что хоть караул кричи. Действующие же лица давно знакомы по другим, аналогичным ситуациям. Епархия. Музей-заповедник. Областные и городские власти.
Успенский собор с 1958 года числится на балансе музея-заповедника, хотя фактически и находится в совместном пользовании епархии и того же музея. Обратим внимание на тот факт, что в отличие от многих российских храмов Успенский собор никогда не закрывался (за исключением перерыва в 1927 – 1944 годах) – а значит, проблема воздействия на древние фрески изменений температурно-влажностного режима существовала всегда.
Сегодня – опять-таки знакомая картинка – епархия и музей обвиняют друг друга во всех возможных грехах. Одни: от "ваших" прихожан только жар и копоть, и вообще у абсолютного большинства служителей церкви нет понимания предметов культа как памятников искусства, нуждающихся в тщательной охране – немалое зерно истины в этой сентенции, безусловно, есть. Другие: а "ваши" туристы, что, не дышат? Они не приходят в храм в грязной и мокрой одежде, что тоже, между прочим, влияет на влажность? И вообще, для многих эти фрески, и "Страшный суд" не исключение, – туристический аттракцион. Что тоже отчасти правда. Кроме того, недавняя замена старого пола собора на мраморный сохранности фресок тоже отнюдь не способствовала... Вдобавок, любопытно знать: кто-нибудь пытался хотя бы приблизительно прикинуть последствия выкладывания новой, "благолепной" отмостки на режим существования самого собора и его интерьеров? Более того – грунтовых вод соборного холма? Вывод очевиден для всех и от банальности своей ничуть не менее труден: всем заинтересованным сторонам надо искать взаимоприемлемый компромисс, умение находить который, увы, пока не принадлежит к числу национальных добродетелей. Пока что он существует в виде специального времени, в которое – в промежутках между богослужениями – туристы могут осматривать фрески собора. Вход для "индивидуалов" – бесплатный. Между тем чисто символическую, общедоступную "денежку" с них брать и можно, и должно – правда, кто возьмет на себя отвагу контролировать сей денежный поток?
Кто бывал в Англии, знает, сколько стоит обычный входной билет в небогослужебные часы – в собор Св. Павла. Или спуститься к легендарному некрополю Вестминстерского аббатства. Или просто подойти к могиле Шекспира в Троицкой церкви в Стратфорде-на-Эйвоне. Без копеечки миллиона не бывает, говорили русские купцы. А тех 150 миллионов рублей, что срочно нужны для починки крыши собора и консервации (где уж о реставрации мечтать!) рублевских фресок, – тем более.
Где искать другие формы компромисса? Возможно, в уже существующем опыте эксплуатации схожих древних сооружений есть несколько ее режимов. Например, чисто музейный – в нем работают второй древний собор Владимира, Дмитриевский, церковь Спаса на Ильине в Великом Новгороде с фресками не менее знаменитого, чем Рублев, Феофана Грека (что-то не доводилось слышать о церковных службах в ней), там же – церковь Симона Богоприимца с уникальным фресковым циклом. "Режим есть режим", – говорил герой популярного фильма, и чуть изменяется, хотя бы из-за погоды, все тот же температурно-влажностный режим, доступ в здание прекращают. Идеал в этом смысле – то, как итальянцы берегут одну из своих национальных святынь, фреску Леонардо да Винчи "Тайная вечеря" в миланском монастыре Санта-Мария делла Грацие (она, кстати, гораздо моложе фресок Рублева). Жестко ограниченные часы и очень короткое время для посещения. Не менее жестко ограничиваемое число посетителей в группе. Очередь, расписанная на месяцы вперед. И нередко закрываемый из-за неблагоприятного метеорежима (никаких "компенсаций" не бывает: не повезло – так не повезло!) доступ. Конечно, никакой Леонардо "народу-богоносцу" не указ, скажут иные "патриоты", но к опыту миланцев стоит приглядеться повнимательнее. Равно как и к опыту сохранения главной иконы России – Владимирской Божьей Матери в московском храме Николы в Толмачах, хотя, увы, находящуюся на столбе фреску в специальный колпак не упрячешь...
Бывает промежуточный вариант: как, например, соборы Московского Кремля, в частности Успенский, где службы проводятся по большим церковным праздникам. Очевидно, именно в таком и очень строго соблюдаемом режиме нуждается и Успенский собор во Владимире. О том, чтобы превратить его в "чистый" музей, понятное дело, не может быть и речи. Тем более – есть и такие предложения! – о полной изоляции драгоценных фресок ото всех, кроме узкого круга специалистов по древнерусской живописи (мол, эти туристы все равно подлинника от копии не отличат!). Но не менее очевидно, что в "обычном" режиме – пусть даже и кафедрального собора – храм работать не может. Фреска по определению слишком хрупка и чувствительна. И известный подход, выраженный в "философской" формуле "Бог дал, Бог взял" (собор, купол, икону, фреску, картину), здесь, безусловно, невозможен.
Речь идет, говоря открытым текстом, о создании для фресок режима наибольшего благоприятствования – пусть даже в частичный ущерб и музею, и епархии. Именно об этом говорит и директор Владимиро-Суздальского музея-заповедника Алиса Аксенова. Но путь к такому режиму и долог, и извилист, и труден, а сколько еще отмерено фрескам? Присутствие скольких человек в храме они могут выдержать без ущерба для себя, тем более что число прихожан и туристов, проходящих за день через Успенский собор, никто никогда считать не пытался, даже приблизительно? Внятных ответов пока нет...
КОММЕНТАРИЙ
Алиса АКСЕНОВА, директор Владимиро-Суздальского музея-заповедника:
– В отношениях с епархией надо устанавливать какой-то порядок! Да, Успенский собор находится у нас на балансе. А Церковь считает хозяином только себя! Вот вам маленький частный пример. Я совсем недавно заходила в собор. Там, в преддверии юбилея, вешали новые паникадила. "Богатые" паникадила, от Софрина, взамен старинных. А между прочим, по нашему соглашению с епархией, любые, подчеркиваю, любые изменения в интерьере должны проводиться только по согласованию с музеем-заповедником. Но нас кто-нибудь спрашивал? А та методика, о которой пишет в своем письме Армен Казарян и по которой работает возглавляемая академиком Столетовым "Владимирреставрация", разработана Центральными научно-реставрационными мастерскими, заместителем по науке Сизовым и утверждена Росохранкультурой. Так что мы вынуждены принимать ее, так сказать, постфактум.
Источник: Культура
