Русский бунт

Называя сериал "русским бунтом" немного погрешил против истины. Хотя бы потому, что "русский бунт" старше Руси. Если даже варягов – "руссов" и вправду призвали, потому что порядка дома нет, то уж точно, это не было общеславянской инициативой. Свидетельством служит тот факт, что встретили пришельцев, согласно летописям, во многих местах не хлебом и солью, а с оружием в руках. Впрочем, это был, конечно, еще не бунт, а, скорее, обычная борьба против оккупантов. Однако, спустя всего лишь два года, подняли голову и те, кто действительно звал Рюрика – новгородцы. И это был уже самый настоящий мятеж против власти. Так что, начали бунтовать наши славянские предки все-таки до появления на геополитической карте названия Русь и самого понятия русские люди.

Наконец, "русский бунт" – не совсем точно и потому, что позже, по мере расширения государства российского, кто только не участвовал в народных мятежах. Важной опорой пугачевского восстания были, например, башкиры, а имя одного из главных сподвижников Пугачева, по словам Пушкина "свирепого Салавата Юлаева", носит нынешний чемпион России по хоккею с шайбой.

И все же, сделав необходимые оговорки, возвращаемся к прежнему названию. "Русский бунт", по крайней мере, привычнее.

Как же складывались на самом первом этапе отношения славян с варягами, теми, кто на века определил характер взаимодействия-противостояния нашего народа с властью?

Заглянем в труды Карамзина, Ключевского, Соловьева, Платонова. В принципе, разница лишь в глубине анализа, но события описываются одни и те же. Да и выводы схожи. Предпочитаю, однако, Василия Ключевского. Причина одна, но, на мой взгляд, принципиальная: он не грешит самоцензурой, что нередко случается у нас даже с самыми уважаемыми историками. Чрезмерно упрекать их за это не стоит. В конце концов, они писали о тех, кто основал у нас первую царскую династию. В подобных случаях быть внутренне свободным дано не каждому. Да и беда эта для нашей страны, похоже, вечная. Как писал еще Карамзин: "Скромные летописцы наши редко говорят о злых качествах государей, усердно хваля добрые". А с другой стороны, посмотрите на сегодняшние федеральные телеканалы, многое ли изменилось?

Так что, Ключевский. К легенде о призыве варягов, чтобы они навели в нашем доме порядок, Василий Осипович относится не без иронии, явно считая это творчеством тогдашних политтехнологов: надо же было Рюриковичам как-то оправдать и облагородить свое появление на троне. Да и сама физиономия варягов симпатий у историка не вызывает.

Хорошее представление о варягах дает биография одного из них, описанная Ключевским: "Во второй половине IX века много шумел по Эльбе и Рейну современник и тезка нашего Рюрика, может быть, даже земляк его, датский бродяга-викинг Рорих, как называет его Бертинская хроника. Он набирал ватаги норманнов для побережных грабежей, заставил императора Лотаря уступить ему в лен несколько графств во Фрисландии, не раз присягал верно служить и изменял присяге, был изгоняем фризами, добивался королевской власти на родине и, наконец, где-то сложил свою обремененную приключениями голову. И достойно замечания, что подобно дружинам первых киевских князей эти ватаги пиратов состояли из крещеных и язычников".

Вот такие гости и появились в древнем Новгороде, на который летописцы указывают, как на инициатора приглашения варягов. Правда, тут (если дальше идти уже не за легендой, а за фактами) произошло крупное недоразумение. Новгородцы звали варягов вовсе не на престол, а лишь для дозорной службы, то есть, приглашали их как наемников, обычных "солдат-контрактников", не более того. Рюрик же готов был охранять новгородцев и все соседние племена при условии безусловного подчинения ему и его "управленческому аппарату". Который, однако, много воровал, был не всегда компетентен, зато вел себя, судя по всему, беспардонно.

С этого и начались крупные неприятности. Читаем Ключевского: "Водворившись в Новгороде, Рюрик вскоре возбудил против себя недовольство: в том же летописном своде записано, что через два года по призвании, новгородцы "оскорбились, говоря: быть нам рабами и много зла потерпеть от Рюрика и земляков его". Составился даже какой-то заговор: Рюрик убил вождя крамолы, "храброго Вадима" и перебил многих новгородцев, его соумышленников... Все эти черты говорят не о благодушном приглашении чужаков властвовать над безнарядными (сегодня бы, наверное, сказали "отвязанными" – П.Р.) туземцами, а, скорее, о военном найме. Очевидно, заморские князья с дружиною призваны были новгородцами и союзными с ними племенами для защиты страны от каких-то внешних врагов и получали определенный корм за свои сторожевые услуги. Но наемные охранители, по-видимому, хотели кормиться слишком сытно. Тогда поднялся ропот среди плательщиков корма, подавленный вооруженной рукою. Почувствовав свою силу, наемники превратились во властителей, а свое наемное жалование превратили в обязательную дань с возвышением оклада. Вот простой прозаический факт, по-видимому, скрывающийся в поэтической легенде о призвании князей: область вольного Новгорода стала варяжским княжеством".

Подробности происходившего до нас не дошли, так что судить о том, кто кого – Рюрик или "храбрый Вадим" – превосходил в "беспощадности" мы не можем. Однако и считать попытки новгородцев вернуть, упущенную ими независимость, "бессмысленными", также как-то не получается.

Позже упорное сопротивление пришельцам, которых они-то уж точно не звали к себе в гости, оказали древляне. Можно предположить, что точно также поступили и многие другие славянские племена, о чем умолчали наши осторожные летописцы. Впрочем, известно и то, что многие летописи просто не пробились к нам сквозь толщу немилосердных веков.

Общий итог противостояния, тем не менее, хорошо известен. Сопротивление было силой подавлено. Опытные военные дружины варягов распространяли свое влияние все дальше вокруг Новгорода, в чем Рюрику помогали два его брата Синеус и Трувор. Как пишет Карамзин: "Люди, упорные в своей независимости слушались единственно того, кто держал меч над их головою". То есть, смирение пришло не сразу, так что легко догадаться, что варяжский меч на непокорные славянские головы опускался многократно.

А вот и первоначальные границы Руси, тщательно очерченные все тем же Карамзиным: "Рюрик прибыл в Новгород, Синеус на Белоозеро в область финского народа Веси, а Трувор в Изборск, город кривичей. Смоленск, населенный также кривичами, и самый Полоцк оставались еще независимыми и не имели участия в призвании варягов. Следственно держава трех владетелей, соединенных узами родства и взаимной пользы, от Белоозера простиралась только до Эстонии и Ключей Славянских, где видим остатки древнего Изборска. Сия часть... была названа тогда Русью, по имени князей варяго-русских". Впрочем, позже, как известно, пали и Полоцк, и Смоленск, и Киев.

Кстати, в своей тотальной борьбе за "незалежность" нынешняя Украина дошла до попыток отобрать у русских даже слово "Русь". "Мы проводим поместный собор и на нем внесем поправку в понятие "Русь", – говорит один из самых активных поборников этой идеи тамошний патриарх Филарет. Логика патриарха чиста и наивна, как слеза ребенка: Москва основана позже Киева, так что Киевская Русь и есть Русь подлинная. Только вот о существовании Новгорода, и том факте, что Рюрик с дружиной прибыл именно туда, а не на Крещатик, патриарх либо не знает, либо, скорее всего, просто намеренно вычеркнул этот кусок истории из своей памяти. Ну, а Карамзин, само собой, для Филарета не авторитет.

Много позже варяги и славяне перемешались и породнились, а их потомки уже дружно ходили на Царьград. Ситуация для мировой истории самая обычная.

И, тем не менее, выделим из сказанного главное. Власть и насилие пришли к русским людям со стороны и в одном флаконе, причем уже никогда не расставались друг с другом. Отсюда и вывод: какие бы глупости, мерзости и преступления не совершали русские бунтари, это обычно являлось лишь ответом на насилие, мерзость и глупость власти.

Возле каждого русского бунта обнаруживается "властная тень". Более того, даже когда "тени" как будто и нет, это означает лишь одно: мы ищем не там. Иллюзия, будто русский бунт хотя бы раз вспыхивал в нашей истории на пустом месте. На самом деле это говорит лишь о том, что народ состоит из людей, а человек тоже далеко не всегда сразу же отвечает на несправедливость. Обида и злость копятся порой годами, а то и де6сятилетиями и лишь потом – "вдруг", формально из-за сущего вроде бы пустяка, срабатывает спусковой крючок. Неадекватно и невпопад.

Все сказанное выше, понятно, не оправдание безумств озверевшей толпы: какое может быть оправдание суду Линча? Это всего лишь одно из объяснений (не последнее) столь часто вспыхивавших в нашей истории восстаний. Всякий бунт или революция, разумеется, беда. Но как недаром говорил Николай Бердяев: "В каждую революцию искупаются грехи прошлого. Революция всегда говорит о том, что власть имущие не исполнили своего назначения".

Старая истина "посеешь ветер – пожнешь бурю" работает в русской истории безотказно.