Василий Ирзабеков: "Русское слово – святыня, дарованная Богом"

Сегодня наш собеседник – Василий Ирзабеков, автор книги "Тайны русского слова". Весной, на конференции в Румянцевской библиотеке, он выступил с докладом на тему "Русский язык как фактор национальной безопасности". Мысли, высказанные ученым, его позиция просвещенного современника, любящего Россию, ее веру и культуру, наверняка найдут отклик у читателей.

Проблема чистоты русского языка – это не только проблема культуры, эстетики. Это еще и проблема национальной безопасности государства Российского. И таковой она стала не сегодня. Еще два века тому назад замечательный сын русского народа Александр Семенович Шишков предупреждал, что увлечение русских французским языком, отвержение ими своего природного богатейшего удивительного божественного языка не приведет ни к чему хорошему. Он оказался прав – результатом этого стало декабристское восстание, по сути, мятеж, когда люди, призванные стать лучшими в стране, вышли на площадь, чтобы восстать против своего природного государя. А спустя столетие произошел октябрьский мятеж, который некоторые называют ещё по привычке "великой октябрьской революцией". Так вот, сегодня мы тоже находимся в ситуации, когда русский язык становится фактором национальной безопасности. Несколько лет назад проходил один из Всемирных русских соборов, посвященный, проблеме демографии. На трибуну вышел один заслуженный священник. Только что зал покинули члены правительства, которые были подвергнуты очень жесткой заслуженной критике. Так вот он заявил: "Братья и сестры, вы критиковали правильно. Только хочу вам заметить: эти хоть по-русски говорят. Те же, кто придут на смену им, они по-русски говорить не будут". Эти слова меня смутили. Всё думалось, о чем же речь. И само время подсказало мне ответ на мучивший меня вопрос. Дело в том, что мне приходится много ездить по стране с выступлениями. В больших городах, в той же Москве, после каждого выступления, ко мне, как правило, подходят пожилые люди с просьбой помочь их детям или внукам. Это родители или бабушки и дедушки тех, кто отправлен в Великобританию для обучения с младых ногтей английскому языку. Страна эта нынче модна. Раньше был Париж, теперь вот Лондон. То есть, если у нас с вами первое слово – русское, первая колыбельная – русская, у них всё первое – английское. А для чего это? Видимо для того, чтобы последующее обучение далось им легко. И, по сути, у них психология англичан. И я был удивлен, когда узнал, сколько стоит такое образование. Это очень дорого. Достаточно сказать, что сегодня только в одном городе Лондоне официально зарегистрированы триста тысяч русских, которые меж собой называют его "Лондонградом". Люди такого уровня капитала денег зря не тратят. И деньги, которые они расходуют на своих чад – это инвестиции, которые должны обернуться дивидендами. И они уже возвращаются. Вы спросите как? Весь мир зарабатывает деньги в России. А ни для кого не секрет, что чиновничье кресло является для этого лучшим местом. И эти заветные кресла занимают вот эти внешне русские люди, сердце, душа которых таковыми не являются. Мне приходилось несколько раз с ними общаться. Складывается странное впечатление. На тебя смотрит человек, как принято говорить, славянской внешности, у которого и фамилия, быть может, Иванов или Петров, но нет ощущения, что с тобой говорит русский человек. Кстати, о фамилиях. Мне одна бабушка жаловалась, что внук не только не хочет говорить по-русски, читать русские книги, он вообще не желает называться русским! И даже окончание своей фамилии, привычное русское "ов", пишет "офф", как Смирнофф, Давыдофф. Таким образом, дистанцируясь от русскости даже графически. При общении с ними испытываешь некий холодок, как от алюминиевого крыла самолета. И это беда. Потому что Россия, для них, увы, не родина.

Как сейчас воздействуют письменным словом? Например, что значит слово "жизнь", ключевое слово, когда пишут его в рекламах, в каком контексте оно употребляется? " Бери от жизни все". Успей жить. Как надпись на бутылке пива.

"Куда же летит мир?" – думаешь всякий раз, приближаясь к зданию радиостанции, где мы с вами работаем и где вижу теперь памятник Адаму и Еве. Вот и сегодня вновь иду и думаю: "Господи, помилуй! Ведь мы в сердце древней Москвы! Это же святое место – Замоскворечье". Здесь были погост, храмы. Каждая пядь этой земли свята в буквальном смысле слова. И здесь поставили памятник – но чему? Человеческому грехопадению. А когда же в Москве будет поставлен памятник человеческой святости? Вот так бы в центре Москвы святому бы и поставили памятник!

У нас раньше была Дорогомиловская застава у метро "Киевская". Сейчас там открыли Европейский центр, называется "Площадь Европы". Раньше там обычные люди ходили с колясками. Сейчас там пройти невозможно. Огромное скопление подростков, молодежи. Курят, ведут себя вызывающе, неприлично.

Но хватит о грустном. Теперь хочу вас обрадовать. Есть такое "Агентство медицинской информации". В июне прошлого года оно опубликовало в Интернете сообщение под заголовком "Носители русского языка учатся читать быстрее и лучше развивают грамотность". О чем идет речь? Доктор наук Мила Шварц, преподаватель Хайфского университета Израиля, описывает свои исследования. И вот что они показали: дети, родной язык которых русский, проявляют более высокий уровень навыков чтения и лучшую познавательную функцию.

129 первоклассников поделили на три группы: русскоязычные дети из еврейских семей, дети, родной язык которых иврит, и дети из смешанных семей, которые не обучались русскому языку вообще. Оказалось, что школьники, которые приобретали навыки чтения на русском языке перед изучением иврита, показали преимущество перед другими группами в способности различать звуки, быстрее читать и точнее переводить слова.

Кроме того, специалисты оценили знание английского языка у 107 учеников, разделенных на те же самые группы. Как и в первом исследовании, у русскоязычных детей было отмечено значительное преимущество в изучении иностранного языка. Исследователи полагают, что из-за лингвистической сложности русского языка, его изначальное знание дает преимущество при обучении другим языкам. Я вас поздравляю! Приятно, что люди из другой страны признают ту удивительную способность, которую дарует людям наш язык. Я несколько лет работал с иностранными студентами. Скажем, семья живет в Индии или Бангладеш, или в Непале. Оказывается, существует такая традиция: если в семье несколько сыновей – их не посылают учиться в одну страну. И если один едет в Англию, то другой – в Советский Союз, учиться на русском. Причем, учтите, если человек едет в Англию – ему не надо учить новый язык. Второй государственный язык в этих государствах, как вы знаете, английский. Так мне ребята признавались, что по возвращении после окончания учебы домой, они ощущали преимущество в знаниях, в умении мыслить, выходить из критических ситуаций; словом, у них была выше креативность. А ведь русский язык очень трудный. Исследования, которые я хочу включить в свою вторую книгу, показали, что изучение нашими детками церковно-славянского языка дает поразительный толчок, стимул их мыслительных способностей. Это достойно отдельного внимания.

Сейчас же падение среднего уровня грамотности очень заметно. Иной раз так непривычно. Я беру сейчас Москву 30-летней, 40-летней давности. Никогда не было ошибок в объявлениях в магазине, в метро, в автобусе. Сейчас это сплошь и рядом. Детки прочтут и подумают, что так и надо говорить.

Как было раньше? Вот, расскажу немного о себе. Я окончил русскую школу в Баку, избрал себе специальность. Но в единственном вузе, где обучали этой специальности, обучение велось на азербайджанском языке. Для меня это было трагично. Конкурс был 27 человек на одном место. Я и мой друг, одноклассник, все лето готовились – и поступили. У нас был преподаватель, он заботился о культурном уровне своих студентов. Часто задавал вопросы, касающиеся мировой культуры, литературы, искусства. И получалось, что два человека, которые тут же, вскидывали руку, были я и мой друг. На третьем занятии он вошел в аудиторию и перед тем, как задать очередные вопросы, сказал: "Те, что окончили русскую школу, чтобы рук не поднимали". А вокруг были такие же бакинцы, как мы, но окончившие азербайджанскую школу. Простите, но, выходит, мы были на целую голову выше их. И в подтверждение хочу привести одну цитату. Москвичи помнят, что два года тому назад в Москве открывали памятник казахскому просветителю Абаю Кунанбаеву. Приезжал президент Казахстана Нурсултан Назарбаев. На торжественной церемонии он процитировал удивительные слова этого классика казахской литературы. Вот они: "Нужно учиться русской грамоте. Духовное богатство, знание и искусство, и другие несметные тайны хранит в себе русский язык. Русский язык откроет нам глаза на мир. Русская наука и культура – это ключ к мировым сокровищам. Владеющему этим ключом все другое достанется без особых усилий".

А сейчас в иных республиках просто запрещают русский язык. Потому что это, действительно, оружие, сильное, действенное оружие.

Теперь о сквернословии и матерной брани, которые почему-то считаются, как полагают некоторые, неотъемлемой частью нашего разговорного языка, русской речи. Дело в том, что часто люди путают сквернословие и мат. Хотя и то и другое мерзость, но все-таки не одно и то же. Мерзкие, скверные, хульные ругательные слова, которые существуют в русском языке – не русские, они немецкого, голландского, тюркского происхождения. Сейчас я вас даже удивлю. Есть несколько неприличных слов в русском языке, аналоги которых существуют в азербайджанском языке. Но самое-то поразительное, что в азербайджанском, других тюркских языках, эти слова нормальные! Одно из них значит "жениться". В русском же языке оно похабное. Оказывается, всё дело в контексте. Контекст изменился! Дело в том, что нередко (как и ныне) агрессия шла на Русь с юго-востока, этого уязвимого подбрюшья. И обычные слова, которые говорил русскому человеку противник. враг, в его сознании отпечатывались как ругань. А низость человеческой натуры заключается, увы и ах, в том, что уже позже русский человек почему-то начал адресовать эти слова своему брату, свату, ближнему, оскорбляя их. Что таит в себе слово "оскорблять"? Оскорблять – это наводить скорбь. Можно подумать, что жизнь нас обходит скорбями и мы еще должны друг друга оскорблять! Совсем другая история – мат. Это упаси Господи! Дело в том, что, покорив территориально Русь, но, понимая, что русский человек не сломлен, захватчики интересовались: а почему? В чём сила русского человека? И тогда русский человек исповедовал свою веру. Он молился Богородице, Христу. А для язычника осознание нашего Бога недоступно. Бога, который Сына Своего дал распять ради нас, людей. Язычник думает так: ты мне руку отрубил – я тебе две, ты мне глаз выколол – я тебе два. Это не Ветхий Завет, где око за око, это гораздо хуже. И вдруг русский человек говорит о Христе, о Богородице. Каждый раз, когда я говорю об этом, у меня сердце сжимается. Чтобы понять, какая мерзость, какой ад есть матерная ругань, надо осознать, на что она направлена. Ведь это имеет отношение к самой, быть может, великой тайне нашей веры, к тайне мироздания, к Боговоплощению. Святитель Василий Великий писал в своем письме к монахиням о том, что часто мы, люди, говорим Рождество Христово! Нет, нет, это не рождество в нашем понятии, восклицает святитель, это именно воплощение, что есть великая тайна". Вспомним молитву, где мы к Богородице обращаемся: "Яко всех Творца недоуменно рождшая...". Я-то раньше думал, что, когда недоумеваешь, это чего-то не понимаешь. Да, нет, оказывается, правильный смысл русского слова "недоумевать" – это то, до чего не доходит ум, что вообще выше человеческого разумения. Это тайна, до которой мы всегда должны недоумевать. А язычник смотрит на русского человека с презрением. И говорит: ты что, за дурака меня держишь? Тот ведь исповедует, что Матерь Бога – Приснодева. А в ответ слышит: что я, не знаю, как девушка становится женщиной, как рождаются дети? Но язычник всё равно ликует, ведь теперь он знает, в чем основа духовной крепости русского человека. Это его непонятный Бог и еще более непонятная Матерь Бога – Приснодева Матерь. И что он тогда делает? Рушит опору! Богородица ведь соединила небо и землю. И они бьют по опоре, этой великой опоре. Своими похабными, как-то странно говорить устами, он измывается, глумится над тайной Приснодевства, чтобы плюнуть в русскую душу, чтобы изгадить её. Ведь всегда бьют по дорогому! И, конечно, так же вели себя язычники из числа русских людей. Но, слава Богу, к тому времени, когда было нашествие, большинство русских были православными и крещеными. Вот, что такое мат. Мат – это глумление над Приснодевством Богородицы!

А как русский человек называет почву, по которой мы ходим? Правильно, мать сыра земля. А разве это не святыня? Мы нередко говорим: язычники, монголы. Но знаете ли вы, что у каждого монгольского воина был приторочен к поясу маленький кожаный мешочек? А знаете для чего? Когда ему хотелось плюнуть, он никогда не плевал на землю. Он плевал в этот мешочек, потому что даже для него земля была свята. Посмотрите на нашу московскую улицу – сердце болит. Вся в окурках и заплевана. А земля – разве это не святыня, которая подарила тебе жизнь?

Незнание духовных законов не освобождает от ответственности, как и в уголовной сфере. Но пусть теперь-то знают: мат – это хула на Богородицу. И поэтому я не принимаю все эти спекулятивные выражения: русский фашизм, русский мат. Еще раз говорю: русского мата, во-первых, нет. Просто нет. Это измышление, причем, подлое и низкое. Второе. Русским мат просто не может быть по определению. Если ты русский, может кому-то мое высказывание покажется не толерантным, но я не могу, да и не хочу считать человека русским, если он не православный. Для меня русский и православный – синонимы.

Теперь о другом. Сейчас нет-нет, да услышишь толки о том, что надо бы поменять церковный язык. И тогда, дескать, в наши храмы просто потоком хлынет молодежь. Сломает двери, не успеем удержать. И тут хочу сказать, что сам я всегда заходил в христианские храмы, даже живя в Баку. Даже 7-8-летним ребенком, а потом уже и школьником, и студентом, и когда был женат. Не припомню, чтобы хоть раз прошел мимо храма. Бывало, всегда свечку поставлю, немножко посижу. Я ничего не понимал. И я все не мог понять, зачем я заходил туда. Просто в христианском храме мне всегда было (да и теперь) очень хорошо. Что меня тянуло? Сейчас осознаю, что меня привлекала, звала в эти стены надмирность и неотмирность храма. Там даже тишина другая. Там есть картины, но и они другие. Там звучит музыка, но и она другая. А ещё там всегда благовоние. Вы знаете, на Востоке в каждом доме аромат. Но в храме и ароматы другие, там шорох другой, там свечи другие. У азербайджанцев есть праздник Навруз, когда дома зажигают свечи. Но в храме совсем другие свечи. Они и пахнут по-иному. Я всегда понимал, что это какая-то сказка. Для меня православный храм всегда был своеобразной машиной времени. Вот переступил порог – и ты в ином измерении. Причем, здесь все постоянно меняется, а там все вечно. И это так хорошо!

Еще Алексей Константинович Толстой сказал, что нельзя служить Богу на ежедневном языке. Пушкин, такая умница, ещё не 37, а 26-летний написал стихотворение "Пророк". Посмотрите, оно просто изобилует церковно-славянской лексикой! А ведь он тогда еще не был в такой степени воцерковлен. А почему написал? Потому, что гений. Он нам подает подсказку, золотой ключик: с Богом нужно разговаривать только на этом языке. Святые равноапостольные Кирилл и Мефодий создали этот язык. Знаете, чем он отличается от других? У этого языка нет языческих корней. Его создали святые. Он родился в чистой христианской купели. Это же удивительно! Справедливости ради я хочу сказать, что в нём есть несколько слов, которые, возможно, смутят современного человека. Некоторые маститые отцы говорят о том, что назрела реформа. Ну, во-первых, надо всегда бережно относиться к такого рода прецеденту, у нас ведь только только тронь... Но даже не это главное. Главное, что если кто-нибудь, когда-нибудь у нас и приступит к этой реформе, помолясь, попостясь – то это должны быть люди, равновеликие Кириллу и Мефодию, такого же масштаба. По иному нельзя.

Вообще, простите, это дело Церкви, а не мирян. Но в чем я с вами не могу не согласиться – это в том, что церковно-славянский язык – жемчужина, которую мы должны лелеять и хранить. Это для нас язык, который нам даровал Сам Господь, чтобы мы с Ним общались. И не приведи Господи, если в церкви, действительно, начнут служить на ежедневном языке. Хотя иногда тревожные такие вести всё же доходят.

Вот рассказали случай. Один человек потерял дар речи на почве какой-то болезни. С ним начали заниматься, чтобы восстановить речь. Он повторял буквы церковно-славянского языка. И, видно, эти звуки дают такую нагрузку мышцам голосовых связок, что у него восстановилась речь.

Люди, которые ратуют за переход к современному русскому языку, распадаются на две категории. Первая категория – это те, которые хотят умышленно лишить нас этой радости. О них даже говорить не хочется. Бог им судья. Вторая категория – это люди наивные. Это бывшие советские люди, которые идут в храм с целью получить какую-то мистическую, сакральную информацию. Им бы понять, что храм православный не является местом получения информации. Он является местом получения неизреченной благодати Божьей. Поэтому и язык здесь церковно-славянский, к которому я сам тоже не сразу привык. А секрет знаете в чем? Надо часто ходить на службу, из захожанина становиться прихожанином. Я низко кланяюсь тем батюшкам, которые своим прихожанам раздают тексты богослужений. И когда человек вместе со всеми молится, поет – им совершенно по-другому воспринимается церковная служба. Вот собственно, о чем идет речь.

Хочу поздравить нашего удивительного батюшку, который является участником наших радиопередач, протоиерея Александра Шаргунова. В день Иоанна Богослова у него была хиротония. 31 год, как стоит он у престола. Мы знаем его и как удивительного охранителя, подвижника, охранителя русского языка. Уж у него-то речь безупречная. И дай Бог ему здоровья и многие лета, и оставаться таким же подвижником.

Мы сегодня очень плохо говорим. Я любил бывать на севере, и вот почему. Там всегда интересно разговаривали, занимательный такой диалект: "быват", "хватат". Помню, заходил в Архангельске в магазин и задавал какие-то вопросы девушкам-продавщицам, которые были из деревень, из провинции. А задавал с одной только целью – чтобы послушать эту музыку северной речи. А вот недавно опять поехал на Север, хотел наслушаться – и не получилось! Там молодежь сегодня разговаривает, как ди-джеи московских радиостанций. А ди-джеи московских радиостанций разговаривают как американцы. Никогда русская речь таковой не была! Если назвать это одним словом, то это – холуйство. Самая, быть может, отвратительная форма холуйства, потому что она касается величайшей после веры нашей святыни – нашего великорусского языка. Сожалею, но это так. Сегодня вы можете поехать на Дальний Восток, в Восточную Сибирь, на север, на юг и убедиться в одном – уходят диалекты. Прошлым летом я подписывал книгу женщине в Лавре, а она подошла ко мне и начинает с извинений: простите меня Христа ради. Я говорю: а за что я вас должен простить? Да, вот, говорит, я окаю. Я ей отвечаю, да, окайте на здоровье! Это ведь такая музыка, ведь красота языка, его диалекта. Окающих тоже становится все меньше.

Мне часто задают вопросы о книге. Я не собирался писать книгу, это стало послушанием. На мой взгляд, вообще ни один нормальный человек не может сказать: давай-ка, я сяду, напишу книгу. Книга – это всегда дело мучительное. Для меня это было объяснением в любви к России, которой я очень многим обязан. Ещё и потому что, русский язык мне объяснил, почему я называюсь человеком, именем Бога.

Я начинаю все свои лекции с рассказа из времен моего детства. Я ведь бакинец по рождению. Там люди живут немножко по-другому. Открыты у всех балконы, двери, потому как жарко. И вот соседи купили собачку и ходили с ней, всем показывали. Я думаю, чего это они с ней ходят? Оказывается, у этой собачки очень интересная родословная, чуть не до 25 – го колена. И ее имя образовано не стихийно, а именно так, как положено у породистого животного. Имя складывается из двух половинок, и каждая несет часть имени отца, а другая – матери. Я тогда мальчишкой был. Подумал: как интересно, имя её не сегодня случилось, вон откуда оно ведёт своё начало. Вообще тайна человеческого имени – тоже отдельная тема в моей книге. Вот, мы – венец творения Божия, называем себя "человек". И я начал ко всем приставать: а что такое человек? И только благодаря Александру Семеновичу Шишкову, а позже уже игумену Пафнутию, протоиерею Георгию Дьяченко с его замечательным "Полным церковно-славянским словарем", я, наконец, понял. Ведь много веков назад в этих землях, котореы позже назовут Россией, не говорили "человек", а говорили "словек". А почему? А потому, что мы же единственные во всей Вселенной словесные существа! Единственные. Кроме нас, больше никто не мыслит, не говорит словами. А потому в вере нашей все, кроме человека, именуются бессловесными. Мне приходилось видеть документальный фильм о мальчике, который вырос среди волков в Индии. Он уже никогда не станет человеком. У него нет речи. И уже не будет. Речь развивается не так, чтобы можно было новорожденного изолировать, а лет через десять начать его учить языку. Это должно начинаться по рождении ребенка. Вот, он как был волчонком – так и останется. И на это печально было смотреть. Потому что речь – это великий дар. И именно поэтому мы словеки. Мы словесны.

Вот тогда мне стало понятно, почему в Евангелии от Иоанна Христос наш Бог называется Словом. А потому, что к словесному стаду можно придти только Словом. И тогда мне стала ясна эта пронзительная молитва "Отче наш". Единственная молитва, которую нам дал Господь. Все остальное мы придумали сами, наши святые. А одну – только Господь. Ведь Он в ней говорит, что Я ваш Отец. Для вас это, быть может, даже привычно. А для меня, бывшего мусульманина, как гром с ясного неба. У меня слезы наворачиваются всегда, когда я это слышу. Сам Бог называет меня, грешного, своим сыном.

Только в русском языке тебе дается Божественное достоинство. Господь Христос говорит: Я – твой Отец. А русский язык это подтверждает. Потому, что если Отец наш – Слово, то все мы, его создания, конечно же, словеки. Посмотрите, во иных тюркских языках человек – это "адам", в английском – это "мэн". Но это никакого отношения не имеет к самому Богу.

Да, наш язык поистине придает нам достоинство божественное. Вы знаете, почему я об этом говорю? Сегодня молодежь на сайтах в интернете или в компаниях, на улицах называет друг друга "чел". Не человек, а чел. В своей книге я сокрушался о том, что сотворили американцы с великим английским языком, языком Шекспира и Диккенса. Обратите внимание, как прощаются англичане. Гуд бай, да? А сегодня же они не говорят "гуд бай". Они говорят просто "бай". Удивительно, ведь можно был оставить "гуд" – добро. Но отсекли именно его. Отсекли добро. Приходит как-то мне письмо из Америки, с Аляски. Наша русская женщина вышла замуж за американца, родила ему троих детей. Оказалось, что она прочитала мою книгу, и в ней пробудился интерес к языку. И, что меня тронуло, не только к русскому. Ей стало больно и за английский, почему и прислала по электронной почте статью отца Серафима Роуза, которая у нас, возможно, не публиковалась. В ней он скорбит о том, что полная форма английского прощания вовсе не "гуд бай", это тоже усеченная фраза. А поначалу-то было: "Год бай виз ю". То есть, Бог с вами. Как и мы говорим: "оставайся с Богом". И что, в результате, осталось? Это "бай", совсем как лай.

О церковнославянском я могу говорить очень долго и только с любовью. Но что меня поразило? В начале этого учебного года знакомый алтарник одного московского храма, очень хороший парень Евгений, поступил в одно высшее духовное образовательное учреждение города Москвы, на богословский факультет. Он как раз прочел мою книгу, и был воодушевлен ею. Ему, как оказалось, очень понравились рассуждения о церковно-славянском языке. Начался учебный год, встречаю его через неделю. Вижу, что он в недоумении. Спрашиваю: "Женя, в чем дело?" "Василий Давыдович, – отвечает он, – я глянул в расписание и увидел, что каждую неделю у нас шесть часов английского языка, и только один час церковно-славянского!"

Вот и хочется спросить: "Простите, господа, вы что, готовите пастырей для англиканской церкви?" А Женя мне: "Нам сказали, что так будет первый год, потом уже останется только английский. Церковнославянский? Ну, это на ваше усмотрение, факультативно будете заниматься". Что тут сказать? Вразуми их, Господи...

Подведём итоги. Сегодня вопрос чистоты нашего великорусского языка, вопрос сохранения, сбережения языка церковно-славянского уже давно вышел за традиционные рамки культуры речи и филологии как таковой. Сегодня это защита нашей веры, чистоты русской народной души. Мужества и крепости желаю всем нам в защите русской речи и церковно-славянского языка, в отстаивании православной веры, которые, по сути, теперь слились в одно. И если мы отдадим на попрание эти наши святыни, то мы – христопродавцы. И получим, в конечном счёте, то, что заслужили.