Петра творения

"Тиран по обстоятельствами может оказаться символом нации

ПЕТР I ВЕЛИКИЙ СОГЛАСНО РЕЙТИНГУ на сайте "Имя Россия" борется на равных со Святым благоверным князем Александром Невским за звание "лица нации". Характерно, что оба лидера имеют прямое отношение к "брегам Невы", как сказал бы Александр Сергеевич Пушкин, безнадежно отстающий от государей-полководцев в этом состязании. Что неудивительно: страна всегда больше уважала "силовиков", чем "наше все".

Интересно, что во втором туре голосования Петр отставал от Невского аж на полмиллиона голосов и занимал лишь четвертое место. Видимо, не последнюю роль в росте популярности первого российского императора сыграла харизма Виктора Черномырдина – "адвоката" царя – во время теледебатов на канале "Россия". Теперь "выдающийся реформатор и всадник" (так его описывают авторы проекта) идет вторым, уступая князю Александру Ярославичу всего несколько десятков тысяч голосов. И в конце декабря Петр I вполне может стать "величайшим соотечественником".

На первый взгляд Петр является идейным антиподом Невского. Царь в отличие от князя самый известный российский "западник". Однако на поверку оба они идеологически близки друг другу. И тот и другой олицетворяют идею сильной власти в ущерб личной свободе.

Предтечи и пророки

В России традиционно мало обращают внимания на сегодняшний день, немного уповают на будущее и сильно гордятся славным прошлым. Петр интересен именно тем, что попытался нарушить эту традицию и жил главным образом настоящим, но, как сообщают авторы проекта, "Россия не поддалась". Почему же обаянию первого императора России поддалась значительная часть сегодняшних "избирателей"?

Петр I москвич. Родился в 1672 году. В 10 лет стал царем, а в 49 лет императором всероссийским. Отец нашего героя – Алексей Михайлович по прозвищу Тишайший – по словам историка Костомарова, был "приветливым, ласковым царем", при котором "законы и распоряжения... исполнялись настолько, насколько было слишком опасно их не исполнять". Кроме того, царь с добрым сердцем вечно попадал под чье-нибудь тлетворное влияние. В общем, заключает историк, "под властью вполне хорошей личности строй государственных дел шел во всех отношениях как нельзя хуже".

В 1671 году Тишайший женился на Наталье Нарышкиной – матери Петра. Она ездила в открытой карете и была, как бы мы сейчас сказали, светской львицей, что сеяло смущение в патриархальном обществе и слухи о скором пришествии Антихриста. Под влиянием жены и ее прозападно настроенных друзей отец Петра под конец жизни даже завел при царском дворе театр, где играли немецкие актеры. Когда нашему герою исполнилось три года, в Кремле "западная зараза" пустила настолько глубокие корни, что на Масленицу там поставили целый балет. Для тогдашнего русского общества это было сродни гастролям стриптиза из Лас-Вегаса в Кремлевском дворце съездов 7 ноября.

Серьезные перемены переживала и русская церковь. Патриарх Никон формально еще имел титул великого государя, но священники окончательно перестали претендовать на независимую роль в государстве. Фактическое главенство в церкви теперь принадлежало царю. После решения церковных соборов середины XVII века, изменивших богослужебные обычаи, церковь раскололась на новых православных и старообрядцев, подвергавшихся репрессиям.

При царе Федоре III (старшем брате Петра) "перестройка" получила второе дыхание. При дворе стали брить бороды и носить немецкое платье. Продолжились гонения на старообрядцев, а глава раскольников – протопоп Аввакум – был и вовсе сожжен. Царевна Софья (сестра и регентша при малолетнем Петре после смерти Федора) тоже водила дружбу с иностранцами. В общем, будущему модернизатору России не надо было изобретать велосипед. Родственники царя удобрили почву для прозападных реформ. Ну разве что оставалось придать перестройке ускорение и распространить ее на всю страну. Правда, Петр, будучи по природе, как писал Ключевский, "больше делец, мастер, чем мыслитель", не обошелся без перегибов.

Бег с препятствиями

В отличие от отца Петр не получил ни традиционного русского образования, ни настоящего европейского. Был типичным самоучкой, писал с ошибками. У неусидчивого царя, обитавшего частенько в Немецкой слободе у иностранных приятелей, повода благоговеть перед былым не было. Ортодоксальная церковь, считавшая себя на фоне "загнивающего Запада" с его ересями единственной хранительницей "чистоты Христовой", безусловно, являлась для нашего реформатора тормозом перестройки.

Атака на консерваторов шла с двух сторон. Петр уничтожал ревнителей старины и их традиции, что называется, морально. Как писал Ключевский, "Петр был груб как царь, не привыкший уважать человека ни в себе, ни в других". Нет ничего удивительного в том, что в голову к такому вождю пришла идея с помощью сатиры сломать "код нации". Он организовал "Сумасброднейший, всешутейший и всепьянейший собор", который регулярно собирался (о чем мало кому известно) на протяжении почти 30 лет. Это была кощунственная пародия на церковные соборы. У каждого члена собрания, включая священников, имелся свой "срамной" псевдоним. Сам Петр I помимо звания протодиакон носил кличку Пахом-пихайх...й. Царский корпоратив выглядел как банальная попойка, переходящая в многодневный запой. Для некоторых с летальным исходом. Иногда на соборах справляли шутейские свадьбы. В общем, было весело и непристойно.

Кроме того, церковь окончательно перестала быть полноправным соправителем монарха. Патриаршество ликвидировано. Иерархи посажены на оклад, как и другие чиновники империи. С монахами Петр боролся как с тунеядцами. Из центров духовного просвещения монастыри превращались в богадельни и лазареты, куда направлялись подкидыши, "скорбные духом" и раненые солдаты. Для церкви нормой становится донос. Миряне были обязаны (иначе штраф) каяться священнику, который в свою очередь должен был сообщать властям о всех политически неблагонадежных грешниках.

При всем своем непринужденном бесстыдстве Петр с наслаждением внедрял в высшее общество европейские манеры и нравы. Дело не ограничивалось бритьем бород, табаком и кофе. В сборнике "Юности честное зерцало..." для жителей Руси давались наставления такого рода: "Не надлежит никому неприличным образом в круг плевать... Не замарай скатерти, и не облизывай перстов, около свое тарелки не делай забора из костей, корок хлеба..." Указом запрещалось падать перед царем на колени и ломать шапки перед царским дворцом. Зимой. Летом снимать полагалось. В церковнославянском и древнерусском языках не было личного местоимения второго лица вы, поэтому до Петра на Руси все всем тыкали. При реформаторе в русском языке официально закрепляется обращение на вы для высшего сословия. Царь при этом обращался ко всем по старинке – на ты. Традиция сохранилась до краха русской монархии.

За этим насильственным окультуриванием нации противники Петра видят разрушение пусть сточки зрения западноевропейца и дремучего, но цельного русского общества, где все люди – братья, все со всеми на ты, и спать после обеда – святое дело. Кстати, царя и сегодня обвиняют в том, что он, пытаясь переделать Россию под Голландию, изменил саму суть страны.

Статуя несвободы

Любовь Петра ко всему западному, похоже, была сопряжена у него с полным непониманием причин успеха западной цивилизации. Когда в 1697 году царь поехал утолять голод знаний в Европу, исследованию подвергались лишь внешние стороны тамошней жизни. Он так много действовал, что на раздумья, видимо, просто не оставалось времени.

Впрочем, при посещении палаты лордов английского парламента Петр вроде бы усвоил и политический урок. Своим соратникам он тогда поведал: "Весело слушать, когда подданные открыто говорят своему государю правду; вот чему надо учиться у англичан". Весело не весело, но урок не пошел впрок. Позднее царь пел совсем другие песни: "Знаю, что меня считают тираном. Иностранцы говорят, что я повелеваю рабами. Это неправда: не знают всех обстоятельств... Английская вольность здесь не у места, как стене горох".

На парадоксы преобразований "всадника" обращал внимание еще Ключевский: "Реформа Петра была борьбой деспотизма с народом, его косностью. Он надеялся... чтобы раб, оставаясь рабом, действовал сознательно и свободно".

Но вернемся к "обстоятельствам" тирании. Из тридцати пяти лет царствования Петра мирными были от силы года два. Он всю жизнь с кем-то воевал: с сестрой (лично рубил головы взбунтовавшимся стрельцам), с Турцией, Швецией и с Персией. Подавлял крестьянские бунты. Какие уж тут вольности? Наоборот. Резко ужесточалось уголовное законодательство. Появились и политические статьи. Если при Алексее Михайловиче смертная казнь предусматривалась в 60 случаях, то при его сыне – в 73, включая "сопротивление начальству". Вертикаль власти подпирала полицейская система. Одной из ее акций стало введение паспортной системы. Без заветной корочки ("проезжей грамоты") крестьяне и жители города не могли покинуть местожительства. Утеря паспорта превращала человека в преступника.

С развитием экономики параллельно и с той же скоростью росли коррупция и воровство. Василий Ключевский довел до нас характерный анекдот: "Раз, слушая в Сенате доклады о хищениях, он (Петр. – "Итоги") вышел из себя и сгоряча тотчас велел обнародовать именной указ, гласивший, что, если кто украдет у казны лишь столько, чтобы купить веревку, будет на ней повешен. Генерал-прокурор Ягужинский, око государево при Сенате, возразил Петру: "Разве, Ваше Величество, хотите остаться императором один, без подданных? Мы все воруем, только один больше и приметнее, чем другой". Петр рассмеялся и не издал указа". Ему-то смешно было, а нашим депутатам теперь грустно. Целый антикоррупционный пакет законопроектов через 300 лет приходится рассматривать...

Еще при жизни наш герой стал "Отцом Отечества" и именовался Великим. Трудяга и воин, он создал в отсталой стране мощные флот и армию, сеть мануфактур, новый бюрократический аппарат, парадную витрину империи – Санкт-Петербург. Все это внушает нам почтение, хотя и поводов для анафем в его адрес тоже отыщется предостаточно. Что же в итоге?

Петровский "большой скачок" сыграл со страной злую шутку. С фасада Россия стала частями походить на Европу, хотя само ее здание начало проседать в глубокое цивилизационное болото. Если Александр Невский только "усвоил рабские свойства" (Костомаров) от татар, то Петр Великий их возвел в абсолют. Именно при этом "величайшем соотечественнике", которого мы сегодня выбираем, крепостных в массовом порядке стали продавать, как скот. Цена, которую заплатили русские за роль России в мире, оказалась очень высокой. Петровская гигантомания и "тирания по обстоятельствам" аукнулись стране и в 1917-м, и в 1991 году. Василий Ключевский этого знать не мог, но, возможно, предвидел, описав творения "всадника" так: "Реформа пронеслась над народом, как тяжелый ураган, всех напугавший и для всех оставшийся загадкой". В результате "государство пухло, а народ хирел". В общем, герой на любителя.