Унесенные штрихкодом

Есть на красноярском Севере места, где компактно живут старообрядцы. В небольших таежных деревушках и заимках, что гнездятся на берегах Каса, Сыма и Дубчеса (Енисейский район), люди ведут почти такой же образ жизни, как и наши предки сотни лет назад. Почти, ибо все больше в эти места проникает цивилизация. Она неумолимо меняет облик общин староверов.

Добраться сюда не так-то просто. Самый ближайший город Енисейск лежит в нескольких сотнях километров. Примерно столько же до поселка Ярцево, откуда идет снабжение этих земель ГСМ. Кругом тайга, болота и полное отсутствие дорог летом. Впрочем, до некоторых населенных пунктов можно добраться речным транспортом. Ну а в случае необходимости – вертолетом. С ноября и практически по апрель единственная артерия, связывающая деревни староверов с "большой землей" – убийственный для автомобилей зимник. Погода – сорока градусами мороза никого не удивишь. Много снега. Тайга полна промысловыми животными, дичью, ягодами и грибами. Реки обильны рыбой. Пожалуй, природа дает все, что необходимо человеку для жизни. Причем можно и заработать. Живущие в этих местах старообрядцы освоили и небольшой бизнес – заготавливают дикоросы, мясо, пушнину. На этом можно неплохо заработать. К примеру, сотня шкурок песца сдается приезжающим из больших городов скупщикам по две с половиной тысячи за шкурку.

– Добыл как-то молодого медведя-шатуна, что невесть зачем поднялся из берлоги, – рассказал случайный охотник попутчик, – так за его шкуру в Ярцево мне дали куль риса и двадцать канистр железных под бензин. Пустых.

Хозяин тайги вообще здесь гость частый. Староверы берут с него не только шкуру, но и желчь медвежью собирают. Хорошо раны затягивает.

– Помажешь, бывает, с вечера какую ранку, утром глянь – нету. Все прошло, – делится секретами народной медицины Григорий Дрягин, житель небольшой деревушки с забавным названием Фомки.

– А мясо что, не едите?

– Нет. Не берем мы медвежатину. Он ведь, когда шкуру снимешь, совсем как человек выглядит. Грех его есть.

Чистые и нечистые

Немного, наверное на земле осталось мест, где столь ревностно относятся к вере, к душе. Однако год от года замкнутый мирок размывается – поневоле приходится общаться с внешним миром. Это и стало причиной раздела в общинах староверов на "мирских" и "чистых".

"Чистые" – соблюдают всю обрядность, выполняют все культовые мероприятия. В жизни этих людей много табу – не дай бог "коснулись ножницы волосьев на бороде – никогда не вести такому староверу службы". "Чистые" никогда не будут есть мирскую пищу.

"Мирские" – люди, что соприкасаются с внешним миром. Они в меньшей степени соблюдают религиозные установки и правила. Среди них даже есть курящие. Тот же Дрягин. За любовь к табачному зелью прозвали его односельчане "Гришка Распутин".

– Пристрастился к табаку в армии. Мать и сестры ворчат, но отучить не могут. Но что поделаешь, ведь в каждом есть греховная страсть. У меня страсть к курению.

На них же лежит обязанность снабжать общину тем, что невозможно добыть в лесу. Прежде всего бензином. К примеру, Дрягин на днях привез в родную деревню цистерну с топливом.

– Теперь в Фомках на всю зиму хватит бензина, – радуется Гриша.

Нередко граница, что делит людей на "мирских" и "чистых", проходит между членами одной семьи. Есть на Касе деревня Безымянка. Самая большая в этих местах. Целых пятьдесят дворов. Много лет возглавляет ее Петр Фомич Зебзеев. Он и раньше был выборным общиной старостой, а недавно получил и официальный статус. У Фомича семья – супруга и семеро детей. Не самая большая в этих местах. Так вот Петр Фомич и шестеро отпрысков – "мирские". Только жена и самый младший ребенок Ромка – "чистые". И едят они из разной посуды. В одном серванте стоят блюда "чистых", в другом шкафу – "мирских".

Нормы поведения закладываются с раннего детства. Идет по неширокой, заснеженной улице ребенок. Мальчику года два-три. Приезжие угощают ребенка конфетой.

– Спасибо, – звучит в ответ.

– А конфету что не берешь? Вку-у-усная!

– Чистый я!

Крыша спасала от НКВД

Старообрядцы появились в Енисейском районе относительно недавно – в тридцатые годы прошлого века. Хранители "древнего благочиния" бежали сюда от гонений из соседней Томской области, с Урала. По рассказам стариков, гонения, что устроили большевики, были почти такие же жестокие, как и при Петре I. Вот и бежали люди в глухие таежные места.

Кае же был фактически безлюден. Некогда жившие здесь рабочие, что обслуживали Обь-Енисейский канал, были выселены советской властью. Это было в начале двадцатых годов. Через десять лет в енисейскую тайгу пришли староверы.

Иван Яковлевич Линев приехал с родителями в Безымянку в далеком 1941 году.

– Деревня была совсем маленькая, 5-7 дворов. Называлась она тогда Рябининская, по имени первого жителя. Им был Рябинин. Бывший царский офицер. Поселился здесь. А когда началась война, пытался уклониться от демобилизации. Его арестовали – Рябинин пытался бежать. За убийство конвоира его отправили на каторгу. А деревню переименовали в Нижне-Безымянку. Потом приставка отпала и стала просто Безымянкой.

По воспоминаниям Ивана Яковлевича, сороковые годы были самыми ужасными. Все годные к службе мужчины ушли на фронт. Дома остались женщины и дети. Пока их мужья сражались с врагом, в далеком сибирском тылу "воевали" ответственные партийные работники, сгоняя жителей разбросанных по Касу заимок и дворов в одну деревню. Хотели создать колхоз. Создавали при поддержке НКВД. До сих пор старожилы Безымянки рассказывают, какой страх на них нагоняли люди в фуражках с малиновыми околышами. Несогласных выселяли насильно, поджигали дома. Впрочем, против народной смекалки нередко пасовали и советские ответственные работники. Так обитатели нескольких заимок спаслись от переселения имитацией сборов. Разберут крышу избы, соберут вещи в узлы и мешки, и на все вопросы один ответ – "сбираемся – вон, вишь, уже крышу разобрали".

Тем не менее деревня выросла – сейчас в ней пятьдесят дворов. Так получилось, что все ее обитатели старообрядцы – беспоповцы Часовенного согласия.

И никаких попов!

В истинности своего толкования христианства в Безымянке не сомневаются. События последних десятилетий лишь только укрепили веру. Ведь еще в 1971 году Русская православная церковь на Поместном соборе отказалась от старинных гонений на староверов. И сегодня в расположенном в сотнях километров Енисейске в церквях можно молиться по-своему. Двери храма открыты и для тех верующих, кто крестится двумя перстами, и для тех, кто тремя.

– У нас сомнений нет и не было в правильности нашего согласия, – восклицает Иван Линев.

Института священства как такового беспоповцы не признают – погибло истинное духовенство в годы никонианской реформы. Службы проводят в специальных домах – часовнях, поэтому и носит это течение беспопоцев название "Часовенное согласие". Службу справляют грамотные общинники. Особым авторитетом пользуются наставники. Вот только в отличие от никонианского православия, где существуют духовные семинарии, в которых готовят священнослужителей, института подготовки наставников у беспоповцев нет. Поэтому и испытывают нехватку духовных учителей.

Вообще проблем религиозного плана довольно таки много. Мало икон – не признают старообрядцы современное письмо, чтут давний рублевский стиль. А такие иконы сегодня редкость. Раньше был в Безымянке мастер, писавший иконы по всем канонам. Однако, сетует Иван Лунев, пару лет назад уехал в большой город.

Городские соблазны

В городе, будь то Енисейск, Красноярск или даже Москва и Сочи, бывали многие. Однако не лежит у коренных кержаков душа к той шумной и суетливой жизни.

– И в городе бог есть, – говорят старообрядцы, – да удержаться от соблазнов трудно.

Тем не менее без города никуда. Сегодня это источник бензина и техники, одежды и, что греха таить, продуктов питания, которых никогда не было на сибирском Севере. Если кофе и чай, конфеты и шоколад "чистые" староверы не едят, то фрукты им не возбраняются.

Но все-таки главное – это бензин и дизельное топливо. Это раньше в деревне одни лошади были. Сейчас в каждом дворе стоят автомобили, а то и два, снегоходы, трактора. Даже электричество в Безымянке появилось – по четыре часа в сутки от дизеля. Сегодня дым из выхлопной трубы и запах солярки перестали быть "бесовским наваждением" и превратились в обыденность.

– Еще несколько лет назад в Безымянке одевались совсем иначе, чем сейчас, – рассказал Владимир Черников, много лет путешествующий по междуречью Енисея и Оби, – Петр Фомич Зебзеев серьезно занялся проблемой, фактически переодел всю деревню.

И действительно, большинство жителей деревни носят китайский ширпотреб. Одежда не самая дешевая – на многих добротные дубленки и кожаные куртки.

Еще одна забота кержаков – будущее детей. Даже в этой таежной глуши понимают, что сегодня без образования никуда (вот, например, стоит в сельской администрации компьютер). Начальные классы – "Фомкинские университеты" можно окончить на месте. Школа есть почти в каждой деревне. Да и учителя все свои – некогда выучившиеся в педагогических техникумах старшие сестры, тетки и матери. Но что дальше? Или идти в лес – "охотничать", либо учиться дальше. Вот и потянулась староверская молодежь в большие города. У того же Петра Фомича дочь выучилась в Красноярске на юриста. Теперь в администрации работает – отцу помогает. Один из сыновей учится в Санкт-Петербурге в летном училище.

Образование нынче не из дешевых. Даже горожанину диплом обойдется в копеечку. А уж сельчанину тем более. А если в семье не один ребенок, а больше? Вон у Фомича небольшая семья – всего семеро детей. Девять, десять, двенадцать ребятишек в этих местах не редкость. И каждого заботливый родитель мечтает выучить.

И эта необходимость – забота о детях – заставляет кержаков еще активнее вливаться в современную жизнь. Зарабатывать деньги на учебу отпрыскам. Ну и заодно на солярку с бензином, куртки и дубленки да на фрукты заморские.

– Времена изменились, – вздыхают старожилы, – слишком многим зависим от города. Исчезает былая свобода.

В поисках свободы

Бескрайние таежные просторы, снежные целинные поля, замерзшие реки. Идя по глубокому снегу мимо натянутых как струны деревьев, испытываешь небывалые ощущения. Вот она воля, то самое чувство свободы, из-за которого наши предки забирались в самые дальние и необжитые места. Именно поэтому тянутся сюда переселенцы и сегодня.

Год назад в деревню Налимный шлюз приезжал старовер с боливийским паспортом в кармане – потомок эмигрантов из России. Присматривался, обещал вернуться навсегда. А еще, рассказывает Григорий Дрягин, много "русских американцев".

– Что, прямо из Соединенных Штатов?

– Да, из Америки едут. Из Орегона, Аляски. Селятся в основном на реках Сым и Дубчес. Возвращаются из Мексики. Правда, эти победнее. А "американцы" приезжают с долларами – сразу покупают всю необходимую для жизни технику. Вон приехал Анатолий Косарев из Орегона, без проблем два "Бурана" купил.

– Чего ж их в Америке не устраивает?

– Свободы, говорят, нет совсем. Все кругом под контролем. Везде необходимы карточки с кодами и номерами. Без них даже похоронить человека нельзя. А ведь это неправильно.

Красноярский край

09.03.2006