"Мы чувствовали в нем что-то очень важное и необыкновенное"

Протоиерей Феодор Шевцов родился в королевской Югославии. Родители его (мать – коренная москвичка, отец – из слободы Бутурлиновка Воронежской губернии) в 1920 году покинули Россию. В 1930-е годы семья жила в Сремских Карловцах. Позже, в 1940-х годах, вынуждена была перебраться в Австрию, а затем в США. Феодор Шевцов закончил университет Северной Каролины и 30 лет проработал по своей специальности химика. В 1985 году, по предложению епископа Илариона (ныне митрополит, первоиерарх РПЦЗ), Феодор Шевцов принял священнический сан. Служит в Николаевской церкви в г. Стратфорд (штат Коннектикут). В 2003 году возведен ныне покойным митрополитом Лавром в сан протоиерея.

Отроком отец Феодор прислуживал в церкви митрополиту Антонию (Храповицкому). Эти службы и облик митрополита Антония запомнились ему на всю жизнь.

Наша семья жила в Сербии, в городке Сремские Карловцы, c 1934 по 1937 год.

Я хорошо помню владыку митрополита Антония и его неразлучного келейника архимандрита Феодосия (Мельника) в те последние годы жизни владыки Антония, когда он уже слабел, но тем не менее часто служил в очень скромной русской церкви Рождества Пресвятой Богородицы в Карловцах. Если владыка Антоний не служил сам, то неизменно присутствовал на богослужениях.

Сремские Карловцы были тогда и сейчас являются важным духовным и административным центром Сербской Православной Церкви. В центре городка находится большой собор, рядом с ним – прекрасное большое здание Сербской Патриархии с небольшой, но прекрасно расписанной церковью, с жилыми помещениями и кельями, библиотекой и большим залом для торжественных заседаний и приемов. В Карловцах также находятся Сербская православная семинария (Богословия), основанная в 1794 году, и старейшая Сербская православная гимназия с богатой библиотекой старинных рукописей и духовной литературы (основана в 1749 году).

До настоящего времени полный титул Сербского Патриарха – Архиепископ Печский, митрополит Белградско-Карловацкий и Патриарх Сербский (Архиепископ Печский потому, что Сербское Патриаршество было основано в старинном городе Печ в южной Сербии в 1340-х годах).

В 1921 году Сремские Карловцы становятся центром Русской Православной Церкви за границей после переезда туда из Константинополя, по приглашению Сербского Патриарха Димитрия, в марте 1921 года Высшего временного церковного управления за границей во главе с митрополитом Антонием (Храповицким). Несколько ранее в Сремские Карловцы прибыл также митрополит Евлогий (Георгиевский), который был тогда другом митрополита Антония и состоял в ВВЦУ. Позже, как известно, митрополит Евлогий переехал в Париж.

В 1921-1922 годах русская колония в Сремских Карловцах значительно увеличилась с приездом туда большей части штаба Добровольческой армии генерала П.Н. Врангеля. Летом 1922 года прибыл в Сремские Карловцы и сам генерал Врангель. Помимо военных чинов и духовенства, значительную группу русских в Сремских Карловцах того времени составляла интеллигенция. Многие из них были приглашены сербами как преподаватели семинарии и знаменитой карловацкой гимназии. Некоторых из них я помню лично, как например Николая Васильевича Соколова, Анну Степановну Логинову и Владимира Семеновича Курочкина.

Следует подчеркнуть особо, что подавляющее большинство русских людей, очутившихся тогда за границей, не считали себя иммигрантами с целью устройства на постоянную жизнь в другой стране. Они мыслили себя временными беженцами, спасавшимися от неминуемой гибели от большевиков Советской России. Для них отъезд из России и их пребывание за границей были трагедией, в большинстве случаев связанной с большими трудностями, лишениями и бедностью (иногда граничившей с нищетой). Кроме того, это было и душевное страдание, так как они горячо любили Россию и чувствовали себя в той или иной степени виновными в потере родины и всего с этим связанного. Все они болезненно переживали страшные вести террора, голода, уничтожения духовенства, интеллигенции, храмов и духовных ценностей в советской России. Поэтому они заботливо и с любовью желали сохранить и воспитать своих детей в любви к России и всему русскому, и особенно к православной вере и русскому языку. На свои скудные средства, иногда с помощью сербов, они устраивали церкви, русские школы, кружки молодежи и т.п.

Я сам знаю, как владыка митрополит Антоний говорил близким к нему людям: "До чего мы дожили! До того стали бедными, ни на что нету у нас средств". Поэтому нам сейчас очень прискорбно слышать иногда замечания из современной России, что "зарубежники сидели за границей в безопасности и довольстве". Справедливо ли упрекать людей, потерпевших кораблекрушение государства Российского, потерявших буквально все, еле спасших свои жизни и приютившихся в чужих странах без средств к существованию и даже без знания языка этих стран?

Также заслуживает внимания тот факт, что в странах Европы, в частности в Сербии, было гораздо легче устроиться на хорошую должность и работу, имея гражданство данной страны, но очень многие из русских беженцев, гордясь своим российским гражданством, из чувства патриотизма не принимали гражданства страны, в которой они поселились. Поскольку прежней России как государства уже не было, а гражданами СССР эти люди ни за что бы не согласились быть, официально они считались "бесподданными".

Самыми значительными событиями в Сремских Карловцах, связанными с историей русской эмиграции, были два Всезарубежных Собора РПЦЗ. Первый – ноябре 1921 года, под председательством митрополита Антония и Сербского Патриарха Димитрия, и второй – в августе 1938 года, под председательством митрополита Анастасия (Грибановского). Заседания этих Соборов проходили в главном зале Сербской Патриархии. А церковные службы были в большом сербском соборе в Карловцах.

О службах владыки Антония в скромной русской церкви Рождества Пресвятой Богородицы в Сремских Карловцах у меня сохранились светлые воспоминания. Владыка обыкновенно служил иерейским чином, потому что не было иподиаконов. С владыкой неизменно служил протодиакон Димитрий Пономарев. Всегда на службе присутствовал архимандрит Феодосий, но не всегда сослужил. Если владыка Антоний сам не служил, то служил отец Феодосий с диаконом. Регулярно бывало три мальчика – прислужника: старший был Алеша Граббе, помоложе – Дима Степанов и самый младший – Федя Шевцов. Старостой церкви в те годы был отец Алеши, граф Юрий Павлович Граббе (будущий епископ Зарубежной Церкви Григорий).

К середине 1930-х годов русская колония в Сремских Карловцах сильно поредела. Большинство военных чинов штаба генерала П.Н. Врангеля и сам генерал уехали в другие страны Европы или в Белград. Из духовных лиц, кроме выше упомянутых, я не помню никого, но митрополит Антоний продолжал считать Сремские Карловцы своим постоянным местом пребывания. Владыка и скончался в Сремских Карловцах 10 августа 1936 года.

Несмотря на внешнюю скромность русской церкви в Сремских Карловцах, благодаря митрополиту Антонию вся обстановка в храме – и особенно в алтаре – носила дух благоговения и благочестия. Никто не говорил в храме громким голосом даже вне службы. В алтаре во время службы не дозволялись никакие разговоры, и это не было по принуждению. Об этом говорилось новому прислужнику и детям и потом само собой разумелось. Другой особенностью было то, что во время богослужения никто не мог быть в алтаре, кто не был в облачении или в стихаре. На стихарь давал благословение всегда сам владыка Антоний. Ясно помню, что во время богослужения даже староста не мог входить в алтарь, поскольку он не был в стихаре. Он тихо стучал в боковую (диаконскую) дверь и подавал тарелку с поминовениями или записку с просьбой прислужнику или служащему, и обычно отец Феодосий давал ответ на запрос старосты. Владыка Антоний в алтаре никогда не вступал ни в какие разговоры с кем бы то ни было. Мы, прислужники, должны были быть внимательны к богослужению и знать свои обязанности, без напоминаний подавать вовремя кадило, зажигать свечу и быть готовым к выходу и т.п. Прислужников обучали вне богослужения старший прислужник или отец Феодосий и иногда протодиакон Димитрий. Во время службы какие-либо указания нам делались только жестами, и от нас требовалось безукоризненное поведение. Мне запомнилось одно из наставлений нам архимандрита Феодосия, что мы удостаиваемся большой чести иметь благословение от владыки Антония быть в алтаре и даже участвовать в богослужении и что при плохом поведении мы можем лишиться этого, что было бы очень плохо для нас и стыдно.

Причиной такой молитвенной обстановки и духовного благолепия в нашей маленькой церкви в Сремских Карловцах было, конечно, присутствие владыки Антония, а не от роскошного убранства или блестящего хорового пения в храме. Хор был совсем небольшой, хорошо спетый, не отвлекал молящихся от службы и молитвы своим пением. Состава хора я не помню, запомнилось только, что в нем участвовала моя мать, Вера Митрофановна, человек церковный еще в дореволюционной Москве.

Одно из моих самых ярких воспоминаний о службах владыки Антония – это то, что во время служения Божественной литургии и пения "Тебе поем" и чтения им молитвы "Господи, иже Пресвятаго Твоего Духа..." у него текли слезы из угла глаз. Помню, я спрашивал отца Феодосия: "Почему владыка плачет во время службы?" Он отвечал: "Поймешь, может быть, Федя, когда вырастешь". Отец Феодосий был прав; но я стал вспоминать это особенно ярко только через 50 лет, когда сам стал служить Божественную литургию. Другое сильное и очень глубокое впечатление, которое у меня осталось на всю жизнь, – это первая исповедь у отца Феодосия и принятие святых Христовых таин из рук владыки Антония.

Вне храма, в обычной жизни в Сремских Карловцах, митрополит Антоний был доступным и внимательным к людям. Владыка был небольшого роста, коренастый человек с большой седой бородой и очень добрыми, даже радостными глазами и таким же радостным выражением лица. В нас, ребятах, он вызывал уважение и почтение, мы чувствовали в нем что-то очень важное и необыкновенное, но в то же время совсем не страшное, а скорее интересное.

Иногда отец Феодосий водил нас, прислужников, к владыке Антонию для общения и краткой беседы. Как мне помнится, владыка жил очень скромно, в двух комнатах. Одна служила гостиной, столовой и рабочей комнатой, и в ней владыка беседовал с нами, сидя в кресле у письменного стола, над которым был небольшой киот с иконами и горящей лампадой. Владыка ласково расспрашивал нас о школьных занятиях и любимых играх. Запомнился мне приятный запах пчелиного воска и ладана в этой комнате.

Довольно хорошо мне помнятся близкие сотрудники владыки Антония, с которыми часто общался мой отец, иногда в моем присутствии. Это были Юрий Павлович Граббе, Петр Сергеевич Лопухин и Константин Николаевич Николаев – все люди, выросшие в дореволюционной России, очень образованные и церковные. Ю.П. Граббе жил с семьей в Сремских Карловцах с 1930 до 1939 год, пользовался большим доверием владыки Антония, был делопроизводителем (секретарем) Архиерейского Синода, который с 1922 по 1939 год заседал ежегодно в Сремских Карловцах. Юрий Павлович Граббе был также редактором журнала "Церковные ведомости", а потом "Церковная жизнь".

Значительные события детства запоминаются на всю жизнь. Многие факты и события, связанные с жизнью и историей русской эмиграции в Сремских Карловцах, я знаю по рассказам родителей, а позже от епископа Григория (Граббе), с которым общался в течение последних 20 лет его жизни в Америке. А самого митрополита Антония и архимандрита Феодосия и пребывание с ними прислужником в алтаре просто невозможно было забыть; и эти яркие и благодарные воспоминания остались у меня на всю жизнь.