О предках Виктора Коровина – золотопромышленниках, врачах и героях

Из книги Сергея Агеева и Владимира Микитюка "Рязановы – купцы екатеринбургские". Издательство Института истории и археологии УрО РАН, 1998 г.

Виктор Викторович Коровин – прямой потомок знаменитых екатеринбургских купцов Рязановых и Баландиных, первооткрывателей сибирских золотых россыпей (Аника Рязанов – прапрадед Коровина).

Д. Н. Мамин-Сибиряк так излагал легенду об этих событиях: "В первый раз добрались до сибирского золота екатеринбургские сальники только в начале 30-х годов, когда в Сибирь богатыми промышленниками Рязановыми была послана разведочная партия под руководством Ст. Ив. Баландина.

Эта партия открыла в Мариинском округе Томской губернии богатые россыпи золота. Один Воскресенский прииск дал 600 пудов золота, что по тогдашнему курсу (один пуд золота стоил 13 000 рублей) составляло сумму в 8 миллионов рублей...".

Действительно, в 1832 г. в Мариинской тайге Томской губернии Степан Иванович Баландин открыл богатейшие Кундустуюльские россыпи, где, как утверждали очевидцы тех событий, "золото гребли лопатой" (экспедиция была организована на средства купца Якима Рязанова).

Пока во главе компании стояли Яким и Аникий Рязановы, дела ее шли успешно. Д. Н. Мамин-Сибиряк не пожалел ярких эпитетов для характеристики Аникия Терентьевича. Вот только некоторые из них: "первый король золотого дела", "великий делец в своей специальности, умевший крепко держать в руках нажитые миллионы". По его мнению, А. Т. Рязанов был на голову выше купечества тогдашнего уровня.

В 1832 г. Аникия Терентьевича избрали городским головой, а Яким Меркурьевич оставался в то же время пусть неформальным, но все же лидером старообрядцев. Во всяком случае он продолжал ходатайствовать перед властями по делам общины. Таким образом, в руках одного клана оказались сосредоточенными и завидный капитал, и руководство городом, и лидерство среди старообрядцев – наиболее зажиточных людей Урала и Сибири. Все это чрезвычайно тревожило правительство, которое уже начало предпринимать меры по ограничению раскола в полном соответствии с духом времени, который обычно называют "эпохой николаевской реакции".

В 1839 г. сбылась, наконец, мечта Якима Меркурьевича, за осуществление которой он так долго боролся – был освящен южный придел построенного им храма во имя Иоанна Златоуста. Это стало большим событием для всего города – Рязановская церковь, которую старообрядцы в официальных документах именовали "молитвенным домом", оказалась одним из самых больших храмов Екатеринбурга – по размерам она уступала только Екатерининскому и Богоявленскому соборам. Храм был увенчан огромным куполом, высота которого в 1.35 раза превышала высоту самого здания. Улица, которая ведет к храму, с тех пор стала именоваться Златоустовской (ныне – Розы Люксембург).

24 июля 1839 г. Рязановы впервые легально крестили в этом храме нового члена своего большого рода – Петра, сына Александра Якимовича.

По большому счету, Яким Меркурьевич все же добился того, к чему так долго стремилась екатеринбургская старообрядческая община (по крайней мере в своих декларациях) – ведения служб в соответствии с древними преданиями, догматами и уставами. "Двуперстники" получили и своих священников, подбираемых попечителями храма помимо епархии.

Казалось бы, что еще надо? Но большинство старообрядцев медлило с переходом в единоверие. Во всяком случае к 1841 г. список видных купцов, ставших прихожанами Рязановской церкви, пополнился только Диомидом Ивановичем Баландиным. Продолжали упорствовать Аникий Терентьевич Рязанов, Гавриил Фомич и Владимир Кириллович Казанцевы, Савва и Иван Лукичи Тарасовы, Степан Иванович Баландин, Яким Яковлевич Харитонов и другие купцы, в свое время ближайшие соратники Якима Меркурьевича.

Этот "раскол" в верхушке екатеринбургского купечества продолжался до 1845 г., когда Аникий Терентьевич Рязанов пришел молиться в праздник Троицы в Иоанно-Златоустовскую единоверческую церковь. В 1846 г. присоединились к единоверию Николай, Никита и Гавриил Фомичи Казанцевы. Примерно тогда же прихожанами нового храма стали Блохины, Харитоновы, Красильниковы, Коробковы...

Все они внесли свою лепту в дальнейшее строительство и оформление Рязановской церкви. В 1849 г. был освящен северный Никольский придел, в 1852 г., уже после смерти Якима Меркурьевича, начал действовать главный придел во имя Святой Живоначальной Троицы. С тех пор, вплоть до закрытия в 1930 г. большевиками, храм так и назывался – Свято-Троицким. Кстати, в связи с этим некоторые краеведы впадают в ошибку, утверждая, что Яким Меркурьевич построил в Екатеринбурге две церкви – Иоанно-Златоустовскую и Свято-Троицкую. Неофициально же этот храм всегда именовался Рязановским.

По богатству Рязановская церковь была одной из первых в городе – бывшие старообрядцы щедро одаривали храм церковной утварью, драгоценными окладами для книг и икон. В частности, внук Аникия Терентьевича – Николай Викторович Рязанов – пожертвовал Свято-Троицкой церкви замечательную дарохранительницу весом 52 фунта, украшенную драгоценными камнями (ее стоимость оценили в 6 тыс. руб.).

Бесценным достоянием храма были две чудотворные иконы – Казанской Божией Матери и Святого Чудотворца Николая. Первый образ ранее хранился в Казанском женском старообрядческом монастыре в селе Шарташ. По решению правительства этот монастырь (или "скит") был разгромлен в ноябре 1846 г., а проживавших в нем стариц разослали по местам их прежнего жительства. Тогда же были конфискованы многие древние книги, утварь и иконы, которые горные власти передали в Рязановскую церковь. Возможно, что еще одна очень почитаемая реликвия Свято-Троицкой церкви, древнее Евангелие, поступила в этот храм тоже из Шарташского скита.

В мае 1920 г. большевики изъяли из храма 5 пуд. серебра. На одном только окладе чудотворной иконы Казанской Божией матери насчитали 132 бриллианта! К сожалению ничего не известно о судьбе главных реликвий храма – книгах и иконах. Скорее всего они были уничтожены большевиками, как не представлявшие для них абсолютно никакой ценности. А может их прихватили какие-нибудь иностранцы, охотившиеся за русскими раритетами.

После 1930 г. в Рязановской церкви разместился клуб Автодора, потом кинотеатр "Рот Фронт", затем промышленное предприятие, потом ДК автомобилистов. Здание лишилось купола, колокольни и подверглось значительной внутренней перепланировке. Теперь это храм Русской Православной Церкви, которая делает все возможное для приведения его в первозданное состояние.

Своеобразным символом расставания со старообрядчеством стал театр, возведенный Якимом и Аникием Рязановыми при участии Гавриила Фомича Казанцева и Максима Ивановича Коробкова на углу Главного и Вознесенского проспектов в 1847 г. (ныне кинотеатр "Октябрь"). Со временем его посетителями стали даже многие из твердых в вере ревнителей древляго благочестия. Интересно, что бывшие "столпы" старообрядческой общины еще 15 лет владели зданием театра, содержали его и только в 1863 г. пожертвовали городу.

После смерти Якима Меркурьевича несомненным лидером среди екатеринбургского купечества стал Аникий Терентьевич Рязанов. И вскоре он первым из екатеринбуржцев был удостоен звания коммерции советника. В 1847 г. А. Т. Рязанов второй раз баллотировался на пост городского головы и победил с большим преимуществом.

Интересно, что примерно с середины 40-х гг. Аникий Терентьевич начал вкладывать значительные капиталы не только в золотодобывающую промышленность, но также в цветную металлургию и добычу каменного угля. На его и Т. П. Зотова средства купец Никон Абрамович Ушаков провел геологические исследования в Северном Казахстане, в окрестностях Кокчетава. В результате был открыт ряд месторождений каменного угля, свинцовых, медных и серебряных руд.

Аникий Терентьевич скоропостижно скончался 19 февраля 1857 г. то ли от сердечного приступа, то ли от инсульта, в самом зените славы. Его коммерческая деятельность была на подъеме, репутация как купца – безупречной.

Совсем немного не дожил Аникий Терентьевич Рязанов до реформ Александра II, которые направили Россию по новому пути. Одновременно с реформами происходили серьезные изменения в составе екатеринбургского торгово-промышленного класса: именитые купеческие фамилии, которые были известны во многих уголках России, постепенно начали сходили со сцены, уступая дорогу новой поросли коммерсантов, большей частью не имевшей старообрядческих корней.

Вполне возможно, что если бы Аникию Терентьевичу довелось вести свою деятельность в новых условиях, то судьба всей фамилии Рязановых (да и других, связанных с ней родственных узами) могла сложиться совсем иначе. Вспомним, что Д. Н. Мамин-Сибиряк, явно выражая общее мнение, называл его и первым королем золотого дела, и великим дельцом, умевшим крепко держать в руках нажитые миллионы.

Впрочем, процесс упадка древних купеческих родов происходил не столь стремительно, как иной раз описывается в краеведческой литературе. Например, с легкой руки Д. Н. Мамина-Сибиряка, пошла традиция считать, что уже к концу 50-х гг. XIX в. произошел крах частной уральской золотопромышленности, когда из-за многочисленных тяжб, исков и споров со стороны сибиряков, дробления капиталов и разгульной жизни многих уральских купцов почти все они разорились. "Уцелела только фамилия Рязановых. Это был настоящий разгром, отразившийся на всех сторонах жизни бойкого города. Золотой ураган улетел, не оставив после себя даже следов – вернее сказать, не оставив ничего кроме разрушения". Однако эти слова писателя – явное преувеличение, точно так же, как и другое его утверждение о том, что город ничего не получил в результате открытия золотых россыпей в Сибири.

Сибирское золото подняло род Рязановых на недосягаемую, казалось бы, высоту. Символом его удач на сибирских просторах стал дар Аникия Терентьевича в 1834 г. музею Петербургского Горного института золотого самородка с алтайских гор весом в 2 фунта и 79 с половиной золотника. В том же году он пожертвовал другой самородок весом 70 золотников и 48 долей екатеринбургскому минералогическому кабинету.

Заслуги Аникия Терентьевича Рязанова перед Отечеством были столь велики, что даже несмотря на отрицательное отношение властей к старообрядцам, 11 февраля 1835 г. ему было пожаловано потомственное почетное гражданство, а в 1836 г. его наградили Золотой медалью на Владимирской ленте "за усердие к пользе края и к развитию горной промышленности". Это была вторая награда Аникия Терентьевича – еще совсем молодым, в 1821 г., он был награжден Золотой медалью на Аннинской ленте за "пожертвование казне для присутственного места каменного дома".

В начале 30-х гг. Аникий Терентьевич был удостоен еще и "монаршего благоволения за общеполезное пожертвование в технологический институт и другие учебные заведения" в связи с совершеннолетием наследника престола. В 1838 г. он вновь пожертвовал деньги на училище в Санкт-Петербурге, за что получил "высочайшую благодарность".

Таким образом, неблагожелательное отношение властей не сделало Рязановых противниками режима, они всячески демонстрировали лояльность правительству и продолжали поиски решения наболевшей проблемы легализации своих священников. Как искренне верующие христианине и добропорядочные граждане они не мыслили свою жизнь без духовных пастырей, а такой возможности к концу 30-х гг. уже не было. Более того, власти явно искали повод для начала репрессий против екатеринбургской старообрядческой общины, ее старшин и попечителей. А великолепная, почти достроенная Рязановыми Иоанно-Златоустовская церковь, стояла опечатанной.

За два года до смерти А. Т. Рязанов начал ходатайствовать об устройстве в Екатеринбурге женской богадельни на принадлежавшей ему земле с северной стороны древнего старообрядческого кладбища. Он предназначал этот приют "для призрения убогих, увечных и престарелых, не имеющих пропитания, вдов и сирот, в Екатеринбурге находящихся" и обязался выстроить за свой счет помещение для богадельни на 20 мест, обеспечить его мебелью, посудой и другими необходимыми принадлежностями. Кроме того, он планировал внести в банк на "вечные времена" 5 тыс. руб. серебром, проценты с которых пойдут на содержание приюта. После открытия заведение должно было перейти в заведование правительства.

Но бюрократическая машина крутилась очень долго: сначала главный начальник горных заводов Уральского хребта доложил о намерении коммерции советника министру финансов, тот сделал соответствующее представление Кабинету Министров, одобрившему желание А. Т. Рязанова. Наконец, дело дошло до самого императора, который "высочайше повелеть соизволил: разрешить Рязанову устроить в г. Екатеринбурге, на избранном им месте, приют, наименовав его "Рязановским". Потом надо было еще разработать проект здания, утвердить "Проект правил" и т.д.

Богадельню Аникий Терентьевич так и не успел открыть. Уже после его смерти, 16 июня 1864 г., на том же самом месте была открыта "Рязановская больница", строительство которой обошлось Рязановым в 6 тыс. рублей. Содержалась она на средства коммерции советницы Анны Семеновны Рязановой.

Первоначально в больнице было 15 коек, и предназначались они для неимущих граждан. В городе она пользовалась доброй славой благодаря чистоте и заботе персонала о больных. Интересная подробность: при больнице завели огород, а в хлеву держали корову – свежие овощи и молоко поступали на стол больным. После смерти Анны Семеновны попечителем больницы стал Виктор Аникиевич Рязанов. Регулярную финансовую помощь ей оказывала К. А. Баландина, которая вела активную работу в российской организации Красного Креста и постоянно отчисляла деньги на детский приют; была действительным членом Екатеринбургского благотворительного общества и одно время его председателем (1882-1887 гг.).

Прославилась своими благотворительными делами и внучка Я. М. Рязанова – Е. И. Любимова. В апреле 1875 г. она стала действительным и почетным членом Пермского губернского попечительства детских приютов, непосредственно была попечительницей пермского детского приюта. Е. И. Любимова неоднократно жертвовала значительные средства на нужды образования: 500 руб. на библиотеку Д. Д. Смышляева, 15 тыс. руб. в фонд торговой школы и т.д. Однажды подарила 517 книг библиотеке общества пермских приказчиков.

В 1897 г. ее поблагодарила вдовствующая императрица Мария "за многолетнюю особенно усердную заботливость" о воспитанниках приюта, а в октябре 1900 г. она была пожалована Мариинским знаком I-й степени за 25 лет беспорочной службы в ведомстве императрицы Марии.

Городские головы Екатеринбурга

1788 – 1790 Купец Меркурий Степанович Рязанов

1790 – 1793 Купец Яков Калашников

1793 – 1796 Купец Егор Степанович Егоров

1796 – 1799 Купец Михаил Федорович Тарасов

1799 – 1802 Купец Иван Родионович Казанцев

1802 – 1805 Купец Семен Захарович Калашников

1805 – 1808 Купец Яков Филиппович Толстиков

1808 – 1811 Купец Яков Филиппович Толстиков

1811 – 1813 Купец Иван Родионович Казанцев

1813 – 1814 Купец Петр Иванович Федоровых

1814 – 1817 Купец Яким Меркурьевич Рязанов

1817 – 1820 Купец Лука Михайлович Тарасов

1820 – 1823 Купец Яким Меркурьевич Рязанов

1823 – 1826 Купец Лука Михайлович Тарасов

1826 – 1829 Купец Петр Яковлевич Харитонов;

1829 – 1832 Купец Семен Фокич Черепанов

1832 – 1835 Купец Аникий Терентьевич Рязанов

1835 – 1838 Купец Алексей Васильевич Дрозжилов

1838 – 1841 Купец Иван Федорович Савельев

1841 – 1844 Купец Яким Меркурьевич Рязанов

1844 – 1847 Купец Максим Иванович Коробков

1847 – 1850 Купец Аникий Терентьевич Рязанов

1850 – 1853 Купец Гавриил Фомич Казанцев

1853 – 1856 Купец Иван Якимович Рязанов

1856 – 1860 Купец Гавриил Фомич Казанцев

1860 – 1863 Купец Михаил Егорович Клопов

1863 – 1866 Купец Михаил Ананьевич Нуров

1866 – апр.1867 Купец Зот Зотович Блохин

Апр. 1867 – 1869 Купец Иван Аникиевич Рязанов

1869 – 1872 Купец Василий Васильевич Кривцов

1872 – 1876 Горный инж. Владимир Александрович Грамматчиков

1876 – 1880 Купец Михаил Ананьевич Нуров

1880 – 1884 Купец Василий Васильевич Кривцов

1884 – 1894 Купец Илья Иванович Симанов

1894 – 1895 Горный инженер Александр Александрович Черкасов

1895 – 1898 Инженер-технолог Иван Семенович Бурдаков

1898 – 1902 Купеческий сын Гавриил Гавриилович Казанцев

1902 – 1908 Купец Иван Константинович Анфиногенов

1908 – 1917 Чиновник Александр Евлампиевич Обухов

Нояб. 1917 – март 1918 Журналист, революционер Сергей Егорович Чуцкаев

июль 1918 – июль 1919 Дорожный инженер Никита Алексеевич Либединский

Род Падучевых, с которым Рязановы породнились благодаря браку между Александрой Ивановной Баландиной (внучкой А. Т. Рязанова) и врачом Владимиром Александровичем Падучевым, происходит от казенных людей горного ведомства. Именно к этому сословию относился Александр Иванович Падучев – отец врача, который родился около 1824 г., а его родным городом являлась, по всей вероятности, Сатка.

Александру Падучеву как человеку горного ведомства предстояло отслужить в нем не менее четверти века. Именно отслужить – настолько военизированной была служба на казенных заводах. Только после этого он мог удалиться от дел, но вместо него к службе должны были приступить сыновья. Таков был порядок. Но при всем при том казенные мастеровые, в отличие от крепостных частных заводов, имели определенные перспективы – талантливые и усердные могли получить хорошее образование в ведомственных учебных заведениях.

Одна из горных школ действовала тогда в Сатке. Ее и окончил в августе 1838 г. Александр Падучев.

Из зданий, спроектированных Александром Ивановичем Падучевым для жителей Екатеринбурга, в краеведческой литературе обычно отмечают дом Надежды Аникиевны Сусловой по ул. Златоустовской, 5. Здесь архитектор смешал элементы двух стилей – классицизма и барокко. В этом здании в 1885 г. открылась контора "Товарищество П. Н. Яблочкова и Ко в России", положившая начало электрическому освещению Екатеринбурга. Очень вероятно, что это был не единственный случай, когда А. И. Падучев выполнял проекты зданий для своих будущих родственников – у Рязановых и Баландиных было много домов в городе.

Наиболее важным вкладом Падучева в архитектуру Екатеринбурга является дом коллежского асессора (затем надворного советника) Николая Ивановича Севастьянова, выкупленного у него в 1874 г. казной для размещения в нем Окружного суда. Здание это удачно расположено вдоль Главного проспекта (ныне ул. Ленина, 35) и городского пруда и придает центру города своеобразный и неповторимый вид. По своей архитектурной форме дом Н. И. Севастьянова весьма оригинален. С одной стороны, он относится к постройкам позднейшего классицизма. Именно для этого стиля характерен бельведер – вышка в угловой части здания. Но, благодаря обильным украшениям и отдельным деталям на фасаде и внутри здания, характерным для готического стиля, его можно отнести и к типу архитектурных сооружений, выстроенных в псевдоготическом ключе. Возможно поэтому иногда утверждают, что дом спроектирован неизвестным итальянским архитектором.

Первенцем в семье Падучевых стала Елизавета, родившаяся 31 августа 1857 г. О ее судьбе у авторов нет никаких данных.

Следующим и последним ребенком в семье был Владимир. Он родился 21 июня 1859 г., а его крестными, как записано в метрической книге Вознесенской церкви, стали "царскосельский 2-й гильдии купецкий сын Иоаким Егоров Жмаев и долматовская мещанская девица Анфиса Осипова Малявина".

После окончания в 1877 г. екатеринбургской гимназии Владимир Александрович учился в Санкт-Петербургской военно-медицинской академии. Стоило это довольно дорого и, вполне возможно, что обучение в столице не обошлось без материальной поддержки крестного. Со 2 мая 1883 г. В. А. Падучев приступил к работе в екатеринбургской городской больнице, точнее, в ее Рязановском отделении. Так еще раз пересеклись пути золотопромышленников и Падучевых. Рекомендовал его на должность "второго врача" один из "отцов города" Илья Иванович Симанов, один из членов попечительского совета больницы. Впрочем, все члены совета тоже прекрасно знали вчерашнего студента, считали его весьма серьезным человеком и грамотным врачом. Так что за кандидатуру Падучева проголосовали единогласно.

Что представляли из себя екатеринбургские лечебные заведения в то время? Первая больница, состоящая в ведомстве городского управления, открылась 12 декабря 1876 г. Первоначально она размещалась в каменном здании, принадлежащем городу, и было в ней всего 45 коек. Потом больницу расширили сначала до 80, затем до 122 коек в трех каменных и пяти деревянных корпусах.

Но, как уже говорилось, благодаря Рязановым еще в 1864 г. открылась частная больница для неимущих сначала на 15 коек, а потом к ним добавились еще 8. В начале восьмидесятых годов эта больничка стала отделением городской. Как раз в это время в ней и появился Владимир Александрович, которому суждено было отработать там почти 36 лет. Имя В. А. Падучева встречается также в списке врачей роддома.

С 1889 г., когда скончался старший врач Александр Генрихович Фолькман, всем больничным комплексом стал заведывать Владимир Александрович Падучев, оставаясь в то же время врачом Рязановского отделения. Нетрудно подсчитать, что главному врачу больницы было тогда всего 30 лет.

Под его руководством больница стала неузнаваемой: были организованы хирургическое, инфекционное и психиатрическое отделения; открылись аптека с лабораторией, дезинфекционная камера и прачечная; был построен целый "больничный городок". В результате его деятельности количество больных, проходивших курс лечения в больнице, увеличилось за три десятилетия в 3 раза.

Многие нововведения Владимиру Александровичу приходилось буквально "выбивать" у городских властей. Но он был не просто настойчивым человеком. Современники отмечали искреннее желание врача помочь страждущим, зачастую не имеющих средств на лечение у частных врачей. Проникнутые убежденностью речи Падучева в городской Думе растапливали холодные расчеты отцов города, постоянно ссылавшихся на тощий бюджет. В этом общественность Екатеринбурга усматривала несомненную заслугу врача.

Те, кто хорошо знал его, отмечали уравновешенность характера, взвешенность и отточенную логику суждений, которая отсекала любые надуманные аргументы оппонентов.

Владимир Александрович был врачом широкого профиля – занимался и хирургией, и терапией, и акушерством, и инфекционными заболеваниями. Достоверно известно, что в конце 1890 – начале 1891 г., вместе с другим врачом, Александром Эдуардовичем Ландезеном, он ездил в Берлин для изучения "коховского" метода лечения туберкулеза. Болезнь эта нещадно косила екатеринбуржцев всех сословий, невзирая на то, богатые они были или бедные. Деньги на поездку выделил екатеринбургский купец М. Ф. Рожнов, уже упоминавшийся ранее один из крупнейших на Урале виноторговцев.

В то же время В. А. Падучева можно назвать и санитарным врачом, так как он непосредственно контролировал городские источники водоснабжения, качество продуктов, реализуемых на рынках, бойни и т.д. Была у него еще и официальная служба в качестве чиновника – он преподавал гигиену в городском четырехклассном училище и там же, с 1 сентября 1884 г., работал врачом. С 1887 г. В. А. Падучев работал также врачом Императорской гранильной фабрики.

Как и многие другие представители интеллигенции Екатеринбурга, Владимир Александрович являлся членом Уральского общества любителей естествознания (УОЛЕ). Кроме того, был одним из учредителей и почетных членов Уральского медицинского общества, где отвечал за формирование библиотеки.

В течение 29 лет Владимир Александрович Падучев неизменно пользовался симпатиями горожан-избирателей – с 1888 по 1917 г. был гласным городской Думы. Причем избирался он абсолютным большинством голосов: на выборах 2 мая 1894 г. за него проголосовали 116 чел., а против только 52. В то же время за Гавриила Гаврииловича Казанцева, ставшего через четыре года городским головой, тогда было подано только 100 голосов, а против – 73.

Секрет столь длительной популярности В. А. Падучева среди избирателей Екатеринбурга заключался в том, что он не кричал на каждом шагу о своих политических убеждениях, а просто считал работу в городской Думе необходимым продолжением своей основной деятельности. Как гласный Думы он непрерывно требовал корректирования затратной части городского бюджета в пользу здравоохранения и часто добивался своей цели. А постановления городской Думы, принимаемые по его инициативе, становились реальными инструментами улучшения санитарного состояния города. И его общественная работа была небезуспешной. Эпидемия холеры, бушевавшая в России в 1892 г., не смогла собрать существенной дани в Екатеринбурге в чем явная заслуга и Владимира Александровича.

Надо отметить, что в Думе у В. А. Падучева было немало единомышленников, с помощью которых часто и проводились в жизнь его задумки. Среди них следует назвать прежде всего городского голову Илью Ивановича Симанова. Благодаря заслуженной репутации честного и неподкупного человека В. А. Падучев избирался членом ревизионной комиссии Думы, комиссии по постройке нового городского театра, а затем театральной комиссии. Его избирали даже членом исполнительной комиссии по заведыванию делом электрического освещения. Работал он и в комиссии по благоустройству города. Без Падучева не обходилась врачебно-санитарная комиссия и попечительский совет городской больницы.

Некоторое время Владимир Александрович состоял и членом попечительского совета сиротско-воспитательного дома, именовавшегося в честь его создателя купца С. А. Петрова. В сентябре 1897 г. В. А. Падучева избрали председателем попечительского совета вместо выбывшего с этой должности бывшего городского головы Ильи Ивановича Симанова.

В 1913 г., когда исполнилось 30 лет врачебной деятельности В. А. Падучева, это стало событием для города. Газета "Уральская жизнь" посвятила юбилею часть первой полосы, опубликовав там же и портрет юбиляра, что тогда было редкостью. Особо подчеркивался такой факт: "30 лет неустанной бессменной работы врача не в какой-либо специальной клинике, всецело приспособленной к врачеванию какого либо одного рода недугов, а в городской больнице, куда несут и везут людей со всеми недугами, со всеми разнообразными формами заболеваний, красноречивее всяких слов говорит за себя".

Люди, хорошо знавшие этого городского врача, дали ему тогда такую характеристику: "скромный, невыдвигающийся". Это видно даже из архивных документов. На каком-то этапе карьеры В. А. Падучева как государственного чиновника ему было пожаловано личное дворянство. Скорее всего это произошло с присвоением чина коллежского асессора, дававшего такое право.

И вот что интересно – принадлежностью к дворянству он как бы пренебрегал. В то время было принято в различных документах указывать сословную принадлежность человека. Например, при крещении детей в метрические книги обязательно записывалось сословие родителей: "дворянин", "купец такой-то гильдии", "потомственный почетный гражданин" и т.д. Чиновники обычно указывали свой чин. Падучев же и при крещении своих детей упорно представлялся в Вознесенской церкви не дворянином или чиновником, а просто врачом. Видимо, по мнению Владимира Александровича, это лучше всего характеризовало его положение в обществе.

Впрочем, иной раз его точка зрения встречала непонимание. В 1894 г., заполняя анкету гласного городской Думы, в графе "сословие" он указал "врач". Анкета вернулась из канцелярии пермского губернатора с разъяснением, что врач это профессия, а не сословие.

Точная дата смерти В. А. Падучева не известна. Есть только данные о том, что умер он осенью страшного 1919 г. от тифа, заразившись им в больнице и был похоронен на той части Михайловского кладбища, которая в настоящее время снесена.

Александра Ивановна Падучева скончалась в 1937 г. О ней известно, что и она в меру своих возможностей занималась до 1917 г. благотворительной деятельностью – являлась членом правления общества помощи недостаточным ученицам женской гимназии (которую она, кстати, окончила). А еще А. И. Падучева была действительным членом общества попечительства о начальном образовании в Екатеринбурге. В 1914-15 гг. она являлась товарищем председателя екатеринбургского Дамского кружка, который организовывал сбор теплых вещей для фронтовиков, табака, уход за ранеными в госпиталях и т.д.

Связь с семьей Баландиных у В. А. Падучева не ограничилась чисто родственными узами – и Клавдия Аникиевна, и Владимир Александрович многое сделали для организации деятельности Общественного собрания Екатеринбурга.

Всеми делами Общественного собрания распоряжались шестеро старшин, избираемых "из числа господ-членов собрания". Длительное время председателем совета старшин являлся Владимир Александрович Падучев. Современники считали, что именно ему обязан своей популярностью клуб, именно он создал в нем дружественную психологическую атмосферу, объединившую екатеринбургскую интеллигенцию.

Род Коровиных издавна, с 1820 г., проживал в селе Белоносово Белоярского района Свердловской области. Именно там в 1879 г. родился Яков Филиппович. Он храбро сражался на русско-японской войне и был награжден четырьмя георгиевскими крестами и пятью медалями, а также именным оружием – револьвером, на котором было выгравировано "Герою Порт-Артура от императора Всероссийского".

Я. Ф. Коровин командовал батареей на Электрическом утесе в Порт-Артуре и, возможно, является прототипом поручика Борейко из романа А. Н. Степанова "Порт-Артур" (хотя образ этот, конечно, собирательный). Автор книги "Порт-Артур" неоднократно бывал у Коровина в гостях в селе Белоносово в 1938-1939 гг., когда работал над книгой (она впервые издана в 1942 г.). В двенадцатилетнем возрасте Александр Николаевич Степанов сам участвовал в обороне крепости и знал всех артиллеристов Электрического утеса.

С 1907 г., после возвращения из плена, Яков Филиппович работал продавцом в лавке общества потребителей, с 1925 по 1928 гг. – председателем сельпо, затем стал первым председателем колхоза имени Блюхера. Имел четырех детей – Александру (в замужестве – Карзанова), Лидию (живет в г. Каменск-Уральском), Елизавету и Виктора, ставшего мужем Людмилы Викторовны Падучевой.