Шестого декабря около половины седьмого вечера медленно, печально и протяжно загудел самый тяжелый колокол храма Христа Спасителя. В этот момент на территорию храма въехал траурный кортеж, доставивший в главный собор России скончавшегося накануне Патриарха Московского и всея Руси Алексия Второго.
Одиннадцать ударов этого колокола, особый низкий, надрывающий душу звон – весть всем верующим о том, что предстоятель Русской православной церкви ушел из жизни. По собравшейся вокруг храма и в окружающих его улочках толпе пробежал то ли стон, то ли плач.
Люди, надев траурные черные одежды, потянулись к собору с раннего утра. Проститься с Патриархом пожелали верующие со всех концов России. Они пришли к Храму со своими семьями, детьми, приехали целыми приходами, потому что сочли своим долгом поклониться праху того, кто дал им веру или поддержал ее в них, кого они считали и считают родным и близким человеком. Для многих православных Патриарх стал опорой и нравственным ориентиром. "Церковь осиротела", – всхлипывает женщина в черной шляпке, вытирая слезы и в который уже раз поправляя букет белых роз, которые она принесла Патриарху. "Это был человек огромного масштаба, деятельность которого трудно переоценить, – говорит какой-то мужчина, в руках которого пламенеют красные розы. – Я понимаю, что у него и проблемы со здоровьем были, да и возраст давал себя знать, но как-то все не верится, что его не стало... Мы еще не успели осознать масштаб этой утраты".
Действительно, поверить в произошедшее, особенно в первые минуты, было трудно. Еще четвертого декабря Алексий Второй обращался к своей пастве во время службы в Донском монастыре, а уже наутро его не стало. Как тут постигнешь масштаб утраты, когда разум отказывается верить в произошедшее?
Но поверить приходится. Теперь все, что касается Патриарха Алексия Второго, – уже история. Он не дожил до своего восьмидесятилетия два с половиной месяца. Большая жизнь – большие дела. С Церковью был связан весь его земной путь – еще в сороковые годы юный Алексей Ридигер, сын настоятеля таллинской Рождества Богородицы Казанской церкви, прислуживал в храме. "На праздник Крещения Господня мне было поручено разливать крещенскую воду, – рассказывал Алексий. – И кадило подавал, и псаломщиком был, и поддьяконом у таллинских архиереев, был младшим и старшим дьяконом. И твердо знал, что стану священником и никем иным".
В 1990 году Поместный собор избрал Алексия на Первосвятительское служение. На время его патриаршества пришлись самые трудные годы новейшей истории России. "...На мою долю выпало восстановить то, что было разрушено, – рассказывал Патриарх в одном из интервью. – Это было нелегким делом, поскольку требовалось не только реставрировать и воссоздавать стены храмов и монастырей, но и восстанавливать души людей, которые были исковерканы режимом и идеологией". К 1990 году у Церкви оставалось около 7 тысяч храмов и всего 18 монастырей. Причем большая часть находилась в Белоруссии, Украине и Прибалтике. Сейчас число приходов приближается к тридцати тысячам, а монастырей – к семи сотням, в стране открылись сотни духовных семинарий. В Церковь вернулись многие утраченные святыни, она обретает былую мощь и силу. Одним из последних событий, несомненно, доставивших радость Алексию II, стало возвращение на родину колоколов Свято-Данилова монастыря. За время его патриаршества миллионы людей крестились в православную веру. Алексий Второй стал первым церковным иерархом, который ездил по всей стране, посещал даже самые отдаленные ее уголки, где он молился и общался с простыми людьми, находил время выслушивать их, помогать добрым советом, благословлять. Кстати, об этих поездках пресса и телевидение особо не распространялись.
Отношения с властью Алексия Второго – особый вопрос. Казалось бы, все очень гладко и хорошо: как большой церковный праздник, так власть имущие собираются в соборе на службу, которую ведет Патриарх, все со свечами, все молятся и бьют поклоны, а потом Патриарх обменивается с ними подарками. Во многом, конечно, так оно и было, и можно было подумать, что при общении с властью с лица Патриарха не сходит его знаменитая приветливая улыбка, прячущаяся в седой бороде, в лучистых морщинках вокруг глаз. Но при необходимости Алексий Второй забывал о своей обычной мягкости, а улыбка сменялась серьезным выражением лица. К примеру, Патриарх не благословил первую и вторую чеченские кампании. Он отказался признать царские останки и не принимал участия при их захоронении в царской усыпальнице Петербурга. Патриарх помог Борису Ельцину найти нужные слова покаяния при его уходе, но отпевать его после смерти он не стал. Он не раз высказывался против того, чтобы на Красной площади находился Мавзолей Ленина, а в Кремлевской стене оставались захоронения известных людей. Алексий не позволил Синоду признать независимость Абхазо-Сухумской и Аланской (Южно-Осетинской) епархий от Грузинской церкви после того, как Россия признала независимость анклавов.
Православная церковь при Алексии Втором преодолела 90-летний раскол. Долог и непрост был путь Патриарха к объединению Московского патриархата и Русской православной церкви за рубежом. Но он прошел этот путь: в мае 2007 года был подписан Акт о воссоединении Церкви.
"Нет такого, кто родился бы готовым патриархом, – сказал как-то Алексий Второй. – Я такой же, как все. Сейчас главное – не чувствовать себя князем Церкви, а неустанно трудиться. Настало время собирать камни, которые были бездумно разбросаны в прошлые десятилетия". Патриарх свои камни собрал...
"Церковь неоднократно возвышала голос, призывая к покаянию, понимая под этим прежде всего исправление жизни, борьбу с грехом. Если каждый из нас на своем месте в меру сил будет поступать как христианин, как нравственный и совестливый человек, то зло потеряет опору, будет посрамлено. И тогда возродится Святая Русь".
"Давайте посмотрим вокруг: как мы живем? Если мы на правильном пути, то почему рядом с нами, на нашей богатой ресурсами и людьми земле так много несчастных, отверженных, нищих? Ведь это позор для нации – то, что старики, отдавшие молодость и здоровье Родине, доживают свой век, роясь в помойках!"
"Свобода совести не должна превращаться в свободу от совести".
"Ритм современной жизни не лучшим образом сказывается на отношениях. Но мы должны стремиться делать добро, привносить в жизнь то светлое, что имеем сами, ибо "блаженнее давать, нежели принимать" (Деян. 20. 35)".
"Внешние обстоятельства обращения могут быть различными – кто-то воспламеняется огнем веры сразу, кто-то долго и мучительно приходит к ней. Однако суть воссоединения человека с Богом остается неизменной: это личная встреча с Ним в глубине сердца".
"Духовная жизнь подразумевает ежедневный труд над собой, ежедневное возделывание земли своего сердца. Жизненный путь христианина никогда не бывает легким – плыть по течению, опускаться в греховную бездну, повиноваться страстям и похотям гораздо проще. Но этот путь губителен. Грех, каким бы привлекательным он ни казался, неизбежно ведет к разрушению человеческой жизни, к распаду личности, к смерти прежде смерти. Стойкость в искушениях – это, в конце концов, залог сохранения жизни, душевного и телесного здоровья человека".
"Сейчас мы переживаем судьбоносное время, находимся на перепутье. Перед нашим народом стоит трудная задача самоопределения. Что мы выберем: самодовольную "жизнь для себя", не желающую считаться с ценностями другого, провозглашающую единственной целью все возрастающее потребление материальных благ, или же останемся верными нравственным традициям своего народа, ценностям соборности и любви к ближнему? Сохранимся ли мы как великий народ или уступим свое место под солнцем народам иным, которые будут отдавать Господу плоды во времена свои (Мф. 21. 41)".
"К сожалению, часто бывает так, что, пока вся внешняя жизнь складывается гладко, мы не задумываемся о других, наслаждаемся счастьем и не замечаем, что кто-то рядом нуждается в нашей заботе, внимании, любви".
(Из выступлений Патриарха в разные годы)
Источник: Мир новостей
