В своей речи на похоронах почившего Патриарха Алексия местоблюститель патриаршего престола митрополит Кирилл правильно отметил, что Святейший принял Церковь ослабленную, а оставил ее окрепшей.
Это выражается, по мысли митрополита, в количественном росте приходов РПЦ с семи до тридцати тысяч. Но уже почивший Патриарх признавал, что РПЦ в последние годы вошла в полосу кризиса: старые методы работы стали неэффективными, "храмы пустеют"[1], новых путей для роста и развития не найдено. Кроме того, РПЦ ведет рискованную войну с Константинопольским Патриархатом за главенствующее место в мировом православии, за Украину и за диаспору. И в этой войне возможны не только победы, но и поражения. В этих условиях влияние личности будущего Предстоятеля на историю РПЦ невозможно переоценить.
Внутренние проблемы
Сегодня православные верующие РПЦ резко разделяются на три группы: воцерковленные, "захожане" и номинально православные. Воцерковленные верующие – это активные прихожане, регулярно участвующие в еженедельных богослужениях. Таких верующих в России по самым оптимистическим подсчетам около 2% населения. Для традиционной Церкви это число унизительно и катастрофично. До революции 10% населения России были старообрядцами, резко отличались как конфессиональная общность на фоне остальных православных. Примерно такое же положение православных в современной России. Их терпят, любят, знают об их драгоценном наследии, но для сегодняшнего мира они чужие. Так же и для воцерковленных верующих остальное население России чуждо, находится в состоянии падшем, недолжном. Это соединение родственности и чуждости переживается как явление не просто социальное, но онтологическое. Между воцерковленными верующими и остальным населением России – невидимая пропасть, которая, тем не менее, реальна и ощутима всеми.
У большинства населения есть возможность "бывать в гостях" в мире воцерковленных верующих. Этой возможностью несколько раз в год пользуются "захожане". Захожане считают себя православными верующими, но их религиозная активность ограничивается редкими визитами в храм для молитвы и обрядовых действий. Эта группа населения России за последние годы уменьшается из-за охлаждения интереса к Церкви и сегодня составляет 2-4% населения.
Главный резерв роста для РПЦ и фундамент для ее притязаний на определяющую роль в российском обществе – это номинальные верующие. Номинальные верующие не только именуют себя православными, но, как правило, они осознают некоторую причастность традиции и признают существование Бога. Однако их представления о православии и о Боге крайне туманны. Крещение не оказало никакого определяющего влияния на их судьбу. Главное – их принадлежность к "православным" не делает их людьми с религиозным типом поведения и мировоззрения. Номинальные православные есть люди с устойчивым секулярным мировоззрением, и их практическая жизнь ничем не отличается от жизни атеистов. Номинальные православные находятся по другую сторону от той невидимой бездны, что отделяет воцерковленных верующих от остального российского общества.
Если в ближайшие годы Церковь не найдет путей влияния на номинальных верующих, то они могут быть потеряны для РПЦ навсегда. Пока что Церковь приглашает их стать воцерковленными прихожанами, войти в свою конфессиональную общность. Но убедить номинальных православных перейти через невидимую бездну на сторону Церкви пока что не удалось. Сама же Церковь не имеет смелости существовать вне привычных рамок, не выходит навстречу миру.
Русское православие чаще всего проявляло историческую активность только в деле защиты своей социальной ниши, а проповедь миру была делом личного подвига отдельных святых. Если и на этот раз из-за боязни новизны в методах проповеди и общественной деятельности РПЦ не выйдет навстречу номинальным православным с привлекающими их идеями и проектами, то Московский Патриархат ожидает судьба старообрядцев. Впрочем, воцерковленные верующие живут в основном с ожиданием именно такой судьбы и считают этот пораженческий путь предопределенным. Сможет ли новый Патриарх завоевать симпатии, а потом и сердца номинальных православных, найти пути к их преображению – это есть главный вопрос современной истории РПЦ.
Государственный аппарат Российской Федерации в своем большинстве состоит из номинальных православных и захожан. Церковь для российской власти и не чужая, и не родная. И наоборот, и родная, и чужая. Мировоззренческая бездна не компенсируется некоторым чувством общности и старанием быть своими. Отсюда – негласная борьба против повсеместного преподавания "Основ православной культуры". Государство знает о мировоззренческой убогости большинства воцерковленных и боится последствий привнесения этого мировоззрения в школы. Церковь, в которой столичные священники навязывают всем средневековую космологию как единственно истинную, не может не вызывать реакции отторжения. Церковь, педагогическая мысль которой колеблется между средневековыми и протестантскими установками, выглядит сегодня довольно странно. Церковь, которая не ценит собственного культурного наследия и считает себя вправе разрушать культурные достижения своего народа, отталкивает любого интеллигентного человека, в том числе и оставшихся таковыми чиновников. Церковь, представители которой не умеют вести дискуссий и срываются на личные обвинения, обречена на урезание своих прав в обществе.
Церковь сегодня имеет редкий шанс продемонстрировать свою идеологическую эффективность. Но для этого необходимо установление идеологической монополии, запрещение всякого рода идеологических и богословских самодеятельных организаций. Необходимо перестать развивать антизападничество и антилиберализм в отторжение светскости и цивилизованности. От периода любительской работы в идеологической сфере РПЦ должна перейти к научно и административно организованной идеологической работе. Эта задача требует выработки богословской и религиозно-философской методологии, систематической работы специально уполномоченных церковных институтов. Опыт создания "Православной Энциклопедии" показывает, что интеллектуальные возможности у Церкви для такой работы уже есть. Но нужна еще церковно-политическая воля и мудрость.
Большой проблемой РПЦ является ее слабая управляемость. Епископы на местах чувствуют себя средневековыми феодалами, маститые протоиереи – благородными рыцарями, народ же бесправен и безгласен. Этот тип социальной организации закономерно обречен или на централизацию, или на стагнацию и разрушение. Укрепление роли центральных органов управления Церковью неизбежно будет заботой нового патриарха. Если епископат в целом поймет и примет эти изменения, РПЦ будет иметь возможности для расцвета. Уважение у вертикально структурированной российской власти может вызвать только аналогичная церковная организация. Сотрудничество со слабоцентрализованной церковью для государства просто невозможно. Ссылаясь на различные законы, государство не будет допускать расширения влияния в регионах структуры, организованной на принципе феодальной самостоятельности епархиальных епископов. Если сейчас не выбрать путь централизации, идеологического и организационного единства, то РПЦ окажется навсегда церковью культурного и социального меньшинства. Агрессивность этого меньшинства может повышать значимость РПЦ, но ненамного и ненадолго. Остаться в культурном и социальном меньшинстве в современной России может и заманчиво для отдельных епископов РПЦ из-за их эсхатологического монашеского настроения, но для Московского Патриархата и России это было бы исторической катастрофой.
Внешние проблемы
Наибольшей проблемой для следующего Патриарха в сфере внешней церковной политики будет Украина. Украинская Православная Церковь имеет де-юре и де-факто более прав, чем любая автономная Церковь в мировом православии. Сегодня сложилось такое шаткое равновесие, которое будет рано или поздно нарушено. Пока этого не произошло, необходимо найти модели развития, оптимальные и для УПЦ, и для Московского Патриархата в целом. Поиск таких моделей требует смелости и ответственности от нового Патриарха. Разрешение украинского гордиевого узла может стать как наибольшей победой церковной политики РПЦ, так и наибольшим поражением.
В Украине существуют четыре тысячи приходов двух раскольнических церквей, которые, по оценке РПЦ, откололись именно от нее. Долгое время РПЦ не чувствовала своей ответственности за судьбу этих православных. Систематическая работа по возвращению этих раскольников ведется только в последние годы. Устав ждать от украинских раскольников самостоятельного возвращения, УПЦ сама инициировала начало диалога с ними, и сегодня можно говорить об обнадеживающей динамике этих переговоров. УПЦ все более способна демонстрировать свое принятие элементов церковной украинской идентичности, а украинские раскольники все более эволюционируют к изменению схизматического мировоззрения на универсально-церковное.
Использование сегодняшнего прогресса в деле возращения раскольников в УПЦ есть не единственный возможный путь развития событий в Украине. Затягивание с поиском приемлемого для всех разрешения украинской проблемы может завершиться грандиозной катастрофой для Московского Патриархата. Исторические процессы в сегодняшнем мире происходят значительно быстрее, и в любой момент обстановка в Украине может стать столь же горячей, как в Эстонии 1996 года. Готовность разрешить украинский узел мирным путем является важнейшим качеством, которого история потребует от нового Патриарха Московского. Стандартного решения устраивающего всех в украинской ситуации не будет. Тут будет необходим подвиг, особая мудрость и жертвенность. Только в этом случае Московский Патриархат избежит исторического поражения, а вселенское православие – долговременного разделения.
Разрешение украинского узла может открыть РПЦ путь к доминированию в мировом православии. Церковно-политическая гибкость в сочетании с богословскими и религиозно-философскими достижениями могла бы сделать Константинопольский Патриархат из соперника соратником РПЦ и Российской Федерации. Нахождение новых форм достижения всеправославного единства может избавить вселенское православие от сегодняшнего соперничества. Поэтому история требует от будущего Патриарха Московского незаурядного стратегического мышления. Именно на Московского Патриарха ляжет груз исторической ответственности за судьбу вселенского православия в двадцать первом веке.
В диалоге с Католической Церковью исторически значимый прогресс на сегодня невозможен. Католическая Церковь находится в поисках путей для выживания и развития, колеблется в выборе форм умеренного консерватизма, который привлек бы верующих в храмы. Новых исторических перспектив пока что не видно. Католическое богословие переживает не лучший период своего развития.
Ухудшение отношений с Ватиканом не добавило бы авторитета новому Патриарху в мировом православии, а потому этого не допустят. Некоторое потепление отношений с Ватиканом будет приветствоваться и руководством Российского государства.
Существенное развитие экуменического диалога РПЦ и Ватикана невозможно, да и потребности в таком диалоге все меньше как у католиков, так и у православных. Мир сегодня стремится к экономическому единству при культурном и религиозном разнообразии. При любом Предстоятеле РПЦ будет искать пути к развитию отношений с Католической Церковью, но не будет искать какого-либо единства с Ватиканом.
Источник: Православие в Украине
