Выборы патриарха – голосование или жребий?

По мере приближения даты Поместного Собора, на котором будет избран новый Предстоятель Русской Православной Церкви, в СМИ и интернет-блогах появляется все больше дискуссий и реплик, описывающих подготовку Собора в терминах светской предвыборной кампании. Вероятно, как реакция на это возникло желание подчеркнуть уникальность процесса выборов в Церкви. Поэтому отдельной темой интернет-обсуждений стал вопрос об использовании жребия в выборах Патриарха. Многие авторы считают, что только жребий, а не голосование может прояснить волю Божию в отношении того, кто достоин стать новым Предстоятелем Церкви. Но что же с церковной точки зрения правильнее – соборное голосование или жребий? Аргументами делится священник Георгий Рябых, и. о. секретаря по взаимодействиям Церкви и общества Отдела внешних церковных связей Московского Патриархата:

1. В истории Вселенской Православной Церкви жребий применялся для выбора предстоятелей или епископов очень редко – главным образом, в ситуациях, когда Собор или собрание, которое выбирало Предстоятеля Церкви, разделялось пополам и нельзя было определить, кто займет место главы Церкви. Именно в этом случае, когда люди оказывались бессильны увидеть волю Божию, они молились Богу и просили Его указать жребием, какая из половин действительно является ее выразительницей. В подобных ситуациях использовался жребий, например, в Александрийской Церкви.

Поместный собор Православной Российской Церкви 1917-1918 гг.

Президиум: Святейший Патриарх Тихон, слева – митрополит Новгородский и Старорузский Арсений (Стадницкий), справа – митрополит Харьковский и Ахтырский Антоний (Храповицкий). Фотография. 1917

2. Процедура избрания Патриарха в 1917 году, на которую сегодня многие ссылаются и принимают ее за некий образец, происходила при совершенно особых обстоятельствах. Мы помним: в 1917 году происходило восстановление Патриаршества. Если почитать материалы Собора, то мы увидим, в сколь трудных дискуссиях рождалось это решение его участников. Люди пытались разобраться, нужно ли восстанавливать Патриаршество или нет, кого в этом случае избрать Патриархом и т. д. Стараясь ответить на этот вопрос и действительно не зная как это сделать, участники Собора обратились к жребию, чтобы Господь их рассудил, – обратились в неком смятении при сильной поляризации мнений. И, наверное, использование жребия в 1917 году было совершенно оправдано.

3. Сегодня мы находимся в совершенно ином положении, нежели в 1917 году. У нас нет смятения – мы, наоборот, говорим о том, что Святейший Патриарх Алексий оставил Церковь сильной, выросшей за постатеистические времена, имеющей свободу молиться, выбирать, рассуждать. Более того, мы не находимся в ситуации выбора Патриаршества – для нас этот институт уже вновь укоренен, для церковной жизни он стал естественным. Сегодня мы уже должны нести ответственность за свой выбор, мы должны пройти путь согласования человеческой воли с волей Бога. И решение Собора – не отвержение воли Господа, а как раз наоборот – выявление воли Божией через единодушие голосов соборян.

4. В процедуре Собора реализуется Халкидонский догмат о Богочеловеческой природе Церкви, в которой действует и Бог, и человек. А те, кто сегодня столь активно борется за жребий как за единственный способ выявления Божией воли, считают таким образом что человеческое начало в Церкви абсолютно пассивно и воспринимает волю Бога как нечто внешнее, и таким образом волей или неволей склоняются к монофизитству.

При этом вырисовывается странная система – сторонники жребия не против того, чтобы Собор избирал трех кандидатов волей человеческой, но желают, чтобы на следующем этапе выбор одного из трех кандидатов вершился уже волей Господа. Появляется противоречивая модель согласования воли человеческой с волей Божией: ведь такое согласование должно происходить на каждом этапе избрания, а процесс согласования не должен превращаться в подобие сборного механизма: "до определенного момента мы-де по-человечески выбирали, а потом из трех кандидатов пусть Бог избирает". Здесь усматривается заблуждение и богословская неграмотность людей, ратующих за такую систему.

Жребий с именем новоизбранного Патриарха Всероссийского Тихона, извлеченный 5 ноября 1917 года из ковчежца пред царскими вратами храма Христа Спасителя.

Фотография.

5. Однако для Церкви жребий не является чем-то неприемлемым. Просто надо понимать его назначение в жизни Церкви. Мы знаем, что и апостола Матфия, который должен был встать на место Иуды, отпавшего от Христа, выбрали именно жребием. Но это произошло тогда, когда на Церковь, на Апостолов не сошел еще Дух Святой. А мы верим, что после сошествия Святого Духа (то есть после рождения Церкви) Церковь ведет через историю Дух Святой. Собираясь на Соборы для голосования, выбор делают люди – но люди, движимые Духом Святым.

По церковному учению, православный Поместный Собор через молитву, через взаимное общение являет согласованную волю людей и Господа. Все определения Соборов в древности начинались: Изволися Духу Святому и нам... Эта формула появилась на первом Апостольском Соборе, и она четко свидетельствует о том, что одновременное соединение воли Божией и воли человеческой всегда лежало в основе Соборного решения.

6. Наконец, вспомним – сам Патриарх Алексий, о котором сегодня говорят с почтением и любовью, был выбран как раз тайным голосованием на Соборе. Если Святитель Тихон, выбранный посредством жребия, был достойным Патриархом и стал святым нашей Церкви, то и соборная форма выбора Патриарха голосованием дала нам великого Предстоятеля. Ведь если мы отрицаем действенность Божией силы через процедуру голосования на Соборе, то получается, что Патриарх Алексий был избран как-то неправильно, только человеческим разумением, и Бог в этом никак не участвовал?! Мы не должны впасть в подобное заблуждение, все мы знаем и признаем заслуги Святейшего Патриарха Алексия.

P. S Отдельно хотел бы сказать о пафосе многих дискуссий в интернете, рассматривающих выборы Патриарха как светскую парламентскую процедуру.

Обращу внимание дискутирующих на следующее. Люди на Соборе не должны думать о своих частных интересах – они призваны думать об интересах Церкви и Православия. На Соборе человек должен отказаться от своего частного мнения, от своей эгоистичности. И в этом принципиальное отличие соборности от демократической системы выборов. Это не значит, что демократический механизм не нужен – в мирской жизни он служит хорошим целям. Я бы даже сказал, что прежде чем подойти к соборности, человек должен пройти этап демократического согласования своих интересов с другими людьми, осознать себя как индивидуальность и личность, а также признать законность интересов других. Но осознав себя личностью и индивидуальностью, человек должен превзойти свои интересы – а это и есть уровень соборности.