Наместник Оптиной пустыни не смог понять меня в вопросе о том, каким должен быть патриарх

Одна из последних статей профессора Московской духовной академии диакона Андрея Кураева "Патриарху надлежит быть... молитвенником?", опубликованная на портале "Интерфакс-Религия", вызвала горячую дискуссию. Наместник Оптиной пустыни архимандрит Венедикт (Пеньков) – один из тех, кто отреагировал на статью, причем отреагировал негативно.

В интервью агентству автор полемизирует с отцом Венедиктом и разъясняет свою точку зрению на то, достаточно ли все же кандидату в патриархи быть достойным христианином и епископом, и какими еще качествами он должен непременно обладать.

– Ваши взгляды на то, каким следует быть патриарху, вызвали неприятие и довольно эмоцинальную реакцию отца Венедикта. Как Вы в свою очередь отреагировали на такой отклик?

– По мнению отца Венедикта, в моей статье "много несуразностей". В качестве примера он приводит цитирование мною определения одного Константинопольского Собора XIV века: "если кто, будучи облачен в малую схиму, будет призван к архиерейскому сану, таковой освобождается от принятых им на себя обетов".

Отклик отца-наместника: "Эти слова Кураев оставил без объяснения, а потому можно подумать, что автор считает, что таковому архиерею можно быть освобожденным и от обетов безбрачия. Нельзя же так безответственно писать".

Но тут вопрос не в качестве писания, а в качестве чтения. Объяснение этому канону я дал. Прежде чем дать этот малоизвестный канон, я заранее, предыдущей фразой, объяснил, о чем он. Приведу свой текст, на этот раз подчеркнув то, чего не заметил мой оптинский критик: "Чтобы понять своеобразие патриаршего служения, надо вынести за скобки все то, что патриарх должен был бы делать и не будучи патриархом, то есть те его долженствования и добродетели, которые должны быть ему присущи как а) христианину; б) монаху; в) священнослужителю; г) епископу. При этом стоит помнить, что пункты б) и г) могут находиться в определенном противоречии между собой: монах прежде всего послушник, а епископ прежде всего владыка. Константинопольский Собор при патриархе Антонии (1388-1397), заметив это противоречие, постановил – ...".

Так что невнимательному (НЕвнимательному???) читателю вполне ясно, что речь идет о сложении с епископа обета послушания, а не обета безбрачия, о чем почему-то прежде всего подумал наместник Оптиной пустыни.

И эти же слова моей статьи надо было просто проигнорировать для того, чтобы потом в качестве противовеса ей сказать, что, вопреки Кураеву, патриарх "сам должен молиться, лично".

Конечно, должен. Конечно, патриарх должен любить молитву, любить строй всего православного богослужения. И 18-летний опыт патриарха Алексия, и полуторамесячный опыт местоблюстителя митрополита Кирилла показывает, что глава Русской церкви, московский епископ должен служить практически через день. И как же можно это делать, если к этому не лежит душа, если сердце не находит поддержки в чуде Божественной литургии!

Я исхожу из того, что кандидат в патриархи и так уже известен как достойный христианин и епископ. Но достаточно ли этих его талантов и качеств, чтобы понести особое, патриаршее, служение?

И в своей статье Вы пишете, что недостаточно...

– Вот именно тут я и говорю: нет, недостаточно.

– Тогда напомните, какими еще, на Ваш взгляд, качествами должен обладать патриарх.

– Кроме тех качеств, которые должны быть присущи любому доброму пастырю (злого же Собор, надеюсь, не будет рассматривать как кандидата в патриархи!), патриарх должен обладать еще и опытом церковного управления. А это – умение разбираться в людях. Умение планировать работу не только свою, но и многих других людей и структур. Умение вести переговоры. Умение убеждать. Умение терпеть. Умение понять чужую веру (позицию, логику, правду) и защитить свою. Умение слушать. Умение проповедовать...

Вот когда сам отец-наместник ищет монаха для того, чтобы назначить его настоятелем монастырского подворья в Москве, разве он принимает в расчет только молитвенность? При одинаковом благочестии нескольких насельников, какого он изберет для именно этого послушания? Настоятель московского подворья Оптиной пустыни игумен Мелхиседек почему был избран? Потому что молится лучше других оптинцев или потому, что у него есть добротное богословское академическое образование, он проявил себя как интересный проповедник, добрый пастырь и, простите, хороший организатор?

Вот и устав Русской православной церкви, перечисляя требования к кандидату в патриархи, перечисляет многое, но не делает особого акцента на том, что патриарх должен быть молитвеннее всех остальных епископов. Вот требования устава к кандидату в патриархи: "а) быть архиереем; б) обладать высшим богословским образованием, достаточным опытом епархиального управления, отличаться приверженностью каноническому правопорядку; в) пользоваться доброй репутацией и доверием иерархов, клира и народа; г) "иметь доброе свидетельство от внешних" (1 Тим. 3, 7); д) иметь возраст не моложе 40 лет".

Ну, а теперь посмотрим, что бывает, когда критерии смещаются. Когда путаются требования к послушнику и к возглавителю. Когда личное благочестие ставится выше жизненного, пастырского, политического опыта.

Тогда получается интервью отца Венедикта. Дело в том, что своими замечательными (без всякой иронии) мыслями отец Венедикт поделился с... антицерковным изданием. Безусловно, оптинский монах не обязан разбираться в особенностях московской интернет-журналистики и политики, но этой неразборчивостью так легко оказалось воспользоваться для рекламы сектантского издания ("вот мы какие – с нами даже Оптина пустынь сотрудничает!")

Это лишь небольшой досадный эпизод.

Патриарху же придется почти ежедневно иметь дело с очень влиятельными и пронырливыми лицемерами и интриганами. Так что умение разбираться в людях, быстро осваивать новые темы, улавливать оттенки и через них – скрытые мотивы должно быть присуще столичному епископу – патриарху.

Еще апостол Павел предупреждал: "Боюся же, да не истлеют разумы ваши от простоты" (2 Кор. 11, 3). В нашем синодальном переводе, выполненном в XIX веке, мы читаем сегодня противоположную мысль – "боюсь, чтобы ваши умы не повредились, уклонившись от простоты во Христе". И делаем вывод: простота – это хорошо, а всякая умственная сложность и критичность – плохо...

Но ведь слово "уклонившись" набрано курсивом. Это означает, что его просто нет в греческом оригинале (кстати, его действительно нет ни в одной из греческих рукописей), и его вставили переводчики для уяснения смысла. Увы, в данном случае они своей вставкой смысл затемнили...

Противоположный перевод оказывается возможен из-за двусмысленности греческого предлога "aпo" – "от". "От" может быть указанием на причину некоего события ("я от него научился", а может быть указанием на точку отсчета ("пошел от"). Святитель Феофилакт Болгарский понимал "aпo" как указание на причину: "Чтобы не прельстились вследствие своей простоты". Такое же толкование встречается в древности у Экумения, а ближе к нашим дням – у святителя Феофана Затворника: "Боюсь, да не истлеют разумы ваши от простоты – по причине простоты". Иоанн Златоуст говорит, что, "хотя Ева была проста, это не спасло ее от обвинения" . "Не от лукавства, не от злонамеренности, не от неверия вашего, но от простоты".

Да и по контексту своей речи Павел предупреждает коринфян, что их простота может довести их до беды: если они будут доверять всякому, кто будет к ним обращаться от имени Христова...

– Какие еще контраргументы Вы могли бы привести в полемике с отцом Венедиктом?

– Отец Венедикт – удивительной чистоты человек, настоящий монах. Но его молитва (не сомневаюсь, что она самая чистая и духовная) не уберегла его от трех вещей.

Первое – он не смог понять даже частичной правды моей позиции.

Второе – он просто не смог вчитаться в мой текст, увидел там то, чего в нем не было, и в итоге заочно заговорил обо мне как о "не вполне здоровом авторе", нуждающемся "в духовном врачевании". И увидел во мне чуть ли не Иуду, который "готовит Церковь к продаже".

Третье – он не распознал, что беседует с врагом Церкви и что сказанное им будут использовать для не вполне чистых целей.

– Отец Андрей, поясните, пожалуйста, Ваш последний тезис.

– Издание, с которым наместник Оптиной пустыни вступил в согласную беседу, поддерживает все возможные церковные расколы, но тем не менее активно раскручивает тему "конкурентной борьбы" на выборах патриарха нашей, чужой для них, Церкви. Этой группировке совсем не нравится митрополит Кирилл, но они дают понять, что их вкусу и их планам лучше подойдет митрополит Климент.

Пример этого интервью оптинского наместника как раз показал, в чем уязвимость "патриархов-молитвенников". Они слишком далеки от столичных раскладов и потому в своей наивности могут действовать так, что поневоле вспомнишь: "простота хуже воровства".

Конечно, совмещение управленческого таланта и молитвенности и возможно, и нужно. Просто организационные способности митрополита Кирилла очевидны, а духовная жизнь любого человека сокровенна. Вот поэтому так легко навесить на митрополита Кирилла ярлык "ТОЛЬКО делателя", при этом немедленно перейдя к обвинениям в бездуховности.

Доказывать, что он – духовно опытный монах, глупо. Такие вещи вообще недоказуемы. Поэтому я и предложил вместо суеты со вкусовщиной и фантомным "харизмометром" оценивать кандидатов по тому, что все-таки может быть замечено и сопоставлено.

Организаторские способности митрополита Кирилла – вне конкуренции. Но и неприязнь к нему у некоторых людей в Церкви (а возможно, и на Соборе) столь велика, что начинается "контрастная" раскрутка любых альтернатив. То вдруг лидером интернет-голосований объявят японского митрополита (о котором не известно ничего, кроме того, что его имя не Кирилл), то отправятся на поиски "молитвенника", забыв, что речь идет не о выборе духовника или старца-затворника, а о выборе патриарха.

Кстати, раньше митрополита Кирилла упрекали не за то, что он якобы мало молится, а за то, что он молится слишком много, но не с теми. Мол, не перестает молиться, когда рядом оказываются католики или мусульмане.

А, по-моему, это как раз здравая мера духовной предосторожности: именно если ты в мире чужих религиозных реалий, если рядом с тобой иноверцы, то тем более надо усилить свою, православную, молитву. Видел ли кто митрополита Кирилла, совершающего мусульманский намаз или читающего католическую литанию? Нет, он всюду читает наши, православные, молитвы. Но так поступал и святой Иоанн Кронштадтский. Он других людей вовлекал в свою святую молитву, а не забывал о ней ради участия в чужих опытах. Вот пришла к нему женщина-татарка, о чем-то плачет. Через переводчика Абациева отец Иоанн спросил татарку, верует ли она в Бога. Получив утвердительный ответ, отец Иоанн сказал ей: "Будем молиться вместе, ты молись по-своему, а я буду молиться по-своему". Когда отец Иоанн кончил молитву, то благословил татарку, перекрестив ее. Затем Абациев с татаркой вместе вышли и, к изумлению обоих, больной муж татарки уже шел навстречу совершенно здоровым.

Молитва, конечно, может многое. Но не стоит ею отменять человеческие усилия. Можно избрать в епископы немого человека в надежде на то, что по его молитвам Господь совершит чудо и откроет ему уста. Но не будет ли это нарушением заповеди "не искушай Господа Бога твоего"? Если есть выбор, может, все же сразу среди кандидатов подыскать того, кто сможет нормально работать с людьми?

Отец Венедикт, если Вы выбираете монаха-шофера для своей машины, кому Вы отдадите предпочтение – самому молитвенному брату или же тому, у кого наилучшая техника вождения?