Приватизация парка Победы – результат нравственного затмения

На днях в Петербурге разгорелся скандал в связи со строительством мусороперерабатывающего полигона на Синявинских высотах, где в блокадные годы погибли десятки тысяч советских солдат. При этом меньшую огласку в СМИ получила перспектива приватизации Московского парка Победы, на территории которого покоится прах сотен тысяч погибших во время фашистской осады горожан и бойцов Ленинградского фронта. Советник председателя Совета Федерации, председатель Клуба православных журналистов Александр Щипков в интервью "Интерфакс-Религия" комментирует решения властей "северной столицы" в отношении этих священных для россиян мест.

– Как объяснить желание использовать под коммерческие цели места, связанные с обороной Ленинграда?

– Если называть вещи своими именами, то иначе как нравственным затмением подобные действия определить нельзя. Попытки извлечь материальную выгоду из земли, политой кровью, объяснить это экономической целесообразностью невозможно. Известно, что около 600 тысяч погибших и умерших жителей Ленинграда и его защитников было кремировано в печах кирпичного завода, который располагался на территории нынешнего парка Победы. Их прах захоронен в земле, которую намерены приватизировать власти города.

– Как давно идет борьба за сохранение парка Победы?

– Все началось 15 лет назад, в эпоху "ларечного капитализма", когда территория вокруг станции метро "Парк Победы" была застроена бесчисленным количеством торговых точек. Место это в народе прозвали "Шанхаем" – сотни грязных, ободранных ларьков, торгующих нижним бельем, шавермой, ботинками, алкоголем. Там не было туалетов, возникла жуткая антисанитарная ситуация.

Причем здание станции метро находится на том самом месте, где стояла проходная крематория, туда завозились тела. Вся эта территория в середине 1990-х была покрыта грязью. Это все равно, что построить уборную на могилах.

Вот тогда, еще в эпоху Собчака, и началось противостояние ветеранов и руководителей города. Причем этим старикам, которые противостоят чиновникам, им самим нужно памятник строить. Об этом можно целую книгу написать под названием "Оборона парка Победы". Тем, кто сейчас противостоит бюрократической машине, сейчас минимум 75, а кому-то и 80, и 90 лет. На место умерших приходят другие. В основном это женщины, они сейчас держат оборону – без денег, без административного ресурса. Они поставили поклонный крест в парке, каждое воскресенье читают акафист, по праздникам приглашают священника и служат панихиды. За эти годы защитникам исторической справедливости удалось многого добиться – территория парка официально признана охранной зоной федерального значения, министерство обороны признало эту территорию воинским захоронением.

Больше 15 лет ветеранам удавалось отстаивать священную землю. Появлялись сомнительные проекты – например, покрыть здание метро куполом торгового центра, где будут магазины, клубы, рестораны, кинотеатры. Но эта стройка неизбежно будет наступать на парк Победы, ведь необходимо будет еще строить подъездные пути, а это еще территория. И так строители вплотную приблизятся к месту, где сейчас стоит поклонный крест, а когда-то вывозили пепел из кирпичного завода. Пока ветеранам удавалось в прямом смысле слова отбивать атаки. Хотя, конечно, воевать с ветеранами – это бесчестно и бесчеловечно.

– Возможно ли вообще приватизировать воинское захоронение?

– Как известно, если где-то находится захоронение двух и более солдат, то есть братская могила, это место объявляется воинским захоронением. Я бы посоветовал руководителям города почаще смотреть по сторонам дорог, идущих из Питера. Они увидят множество трогательно наивных послевоенных памятников, крашенных серебрянкой, – партизан с автоматами, коленопреклоненных солдат со знаменами, опущенными к земле. Так, если руководители не знают, отдавались почести погибшим товарищам. Все эти памятники – воинские захоронения, напоминание нам, живущим, о той цене, которая была заплачена за нашу свободу. Точно так же, проезжая по Московскому проспекту в аэропорт Пулково, посмотрите налево, на парк Победы. Здесь находится воинское захоронение, пепел сожженных солдат и жителей города.

Хочу напомнить, что, по Женевской конвенции 1949 года, подписанной и Россией, "места кремации и складирования трупов людей, погибших в военных конфликтах, приравниваются к условным военным захоронениям и являются особо охраняемыми территориями".

– Защитники парка Победы настаивают на строительстве храма на его территории. Как родилась эта идея и в какой стадии находится проект строительства?

– Поскольку любое коммерческое использование территории парка Победы является кощунством, то единственно возможным строительством остается мемориальное. В советское время, когда по идеологическим причинам ставить храмы было невозможно, на местах воинской славы создавали замечательные скульптуры, как это было на Мамаевом кургане, в Брестской крепости.

Но когда у народа появилась возможность строить храмы, то в соответствии со старой русской традицией церкви были воздвигнуты и на Мамаевом кургане, и на Прохоровом поле.

Но вполне законное желание детей и внуков блокадников построить храм-памятник на территории парка Победы встретило еще более жесткое сопротивление. Дважды выламывался установленный в парке поклонный крест, пока активисты не заказали крест из стали.

Власть выступает против желания граждан. Люди, нами выбранные, должны заниматься человеком. Именно для человека строятся школы, дороги, развлекательные центры. И мусороперерабатывающие предприятия, конечно, тоже нужны. Город загажен, дышать нечем. Но почему их нужно ставить на солдатских костях?

Поэтому я и делаю вывод о нравственном затмении. Складывается впечатление, что городские власти не боятся ни смерти, ни высшего суда. Но ведь никто не вечен. Неужели им безразлично, как поступят с их прахом их дети? Наверняка представители властей уверены, что дети и внуки будут помнить их, навещать на Радоницу и Троицу и не допустят поругания отеческих могил. Те, кто сейчас защищает парк Победы, хотят защитить могилы родителей и надеются, что так же уважительно их дети будут относиться и к их могилам. Почитай отца и мать, почитай при жизни, и также почитай после кончины – это евангельские истины, их все знают, даже те, кто в церковь не ходит. Ситуация вокруг парка Победы – это не борьба экономических субъектов, это противостояние нравственное. И именно поэтому чрезвычайно важно в этом противостоянии победить. Важно не дать власти нарушать нравственный закон.

– Почему блокадники опасаются приватизации парка Победы? Власти утверждают, что государство будет 100-процентным собственником акций.

– При нынешнем статусе государственного унитарного предприятия земля принадлежит государству и является неотчуждаемой. Воинское захоронение не может принадлежать частным лицам, оно может принадлежать только всему народу, следовательно, это должна быть государственная собственность. Изменение формы собственности подразумевает возможность появления частного собственника. Конечно, несколько лет после приватизации предприятие будет на 100% государственным. Но в дальнейшем, спустя четыре года, как в случае с Синявинскими высотами, могут появиться частные инвесторы, и найдутся причины для их участия в управлении территорией. Ведь надо содержать парк, а для этого надо заставить землю приносить доход. Но не может приносить доход земля, пропитанная кровью. На крови нельзя зарабатывать, а приватизация подразумевает извлечение дохода. Нельзя из погоста извлекать прибыль. Следовательно, на содержание парка Победы может идти только бюджетное финансирование, а на строительство храма-памятника – деньги жертвователей.

– Сейчас не происходит никаких активных действий по уничтожению парка Победы, в отличие от Синявинских высот. Может быть, паника поднимается раньше времени?

– Кричать о ситуации надо сейчас, пока не приехали бульдозеры, – потом будет поздно! Посмотрите, что происходит с Синявинскими высотами. Вице-губернатор Александр Полукеев заявляет, что, поскольку решение о строительстве принято, завод там будет стоять. Но надо отметить, что решение было принято в 2005 году, а никто об этом не знал. Если бы общественности удалось вынести вопрос о строительстве завода на всенародное обсуждение, если бы уже тогда журналисты были так активны, как сейчас, когда уже ничего изменить нельзя, то, может быть, и не было бы на Синявинских высотах свалки?

Конечно, власть делает сейчас оговорки, утверждая, что будет проведена экспертиза, исследования, что если будут найдены кости, то они перезахоронят их в другом месте. Но это солдаты, а не животные, останки которых можно отложить в сторонку, если возникает потребность.

Речь идет об отношениях между живыми и мертвыми. Речь идет о линии, которая лежит между жизнью и смертью. Мертвые беззащитны, и именно поэтому их нельзя обижать. Это черта, переступая которую, человек перестает быть человеком. Я говорю это не для того, чтобы кого-то обидеть. Но у нас считается, что только маньяки-убийцы теряют человеческий облик. Это не так. Тот, кто преступает нравственный закон, в нас заложенный, он тоже перестает быть человеком. Люди, строящие свалки на костях защитников Отечества, приватизирующие землю с прахом 600 тысяч жертв блокады, находятся на грани потери человеческого образа. Важно, чтобы они это поняли и имели мужество от этого отказаться.

Общество не интересуют юридические тонкости. Чиновники могут утопить в них истину, но важно вновь и вновь подтверждать, что есть безусловные ценности, и одна из них – уважение памяти предков.

Даже в советские времена власть не застроила эту территорию, хотя и замалчивала факт существования блокадного крематория и количество кремированных. Тогда власть сделала здесь парк Победы, то есть они перешагнули в своих градостроительных планах эту территорию и продолжили возводить жилые кварталы дальше, в сторону Пулковских высот. Сработал нравственный закон внутри одного неведомого нам чиновника, который сказал: нет, нельзя здесь строить.

Вообще встает вопрос, что же происходит в "северной столице"? Все ее губернаторы – люди разные, каждый из них яркий человек, каждый делал что-то позитивное, у каждого есть заслуги перед Отечеством. Но как только речь заходит о Московском парке Победы – происходит слом, их глаза словно покрывает пелена. Никому из них троих не хватило политической воли принять правильное решение. И никаких логических объяснений этому нет. А раз в действиях власти нет логики, значит, есть какая-то болезнь, какой-то духовный недуг. Но вылечить этот недуг можно, и способы излечения известны – покаяние и добрые дела.