Жаль, что на улицах города, расцвеченных яркими огнями витрин и рекламных стендов, объявлений об открывшейся в Союзе художников на Большой Морской 38 выставке, жители и гости города не увидят. Словно и нет в нынешнем году юбилея – 65-летия освобождения от блокады.
Святыми датами остаются для всех ленинградцев 18 января – начало прорыва и 27 – день полного освобождения Ленинграда от блокады. В эти январские дни в Санкт-Петербурге открылась художественная выставка художников-фронтовиков, блокадников, посвященная Великой Отечественной войне.
Многие люди не знают, что в блокадном городе зарисовки и фотографии разрешалось делать далеко не всем, а только тем, кто получил на такую документальную работу специальное разрешение. Так что большинство произведений, представленных на выставке, создано уже в послевоенное время, по воспоминаниям и сохранившимся семейным фотографиям.
К сожалению, на выставку не попали хорошо известные, исполненные драматизма живописные полотна "Ленинградка" и "Самое дорогое" кисти Юрия Ниловича Тулина. Картины бережно хранятся вдовой и дочерью художника.
Многие питерские художники посчитали своим долгом представить на выставку картины, удивляющие своей правдивостью и какой-то неизбывной, кричащей через десятилетия болью, чтобы почтить память погибших в эти страшные годы людей, поздравить живых с тем, что, несмотря на нечеловеческие тяготы, им удалось выжить и сохранить так необходимое и в наши непростые дни человеческое достоинство.
К числу таких художников относится и Дмитрий Петрович Бучкин, чьи детские рисунки и краткие подписи под ними стали документами того времени. Несмотря на то, что ему перевалило за восемьдесят, Дмитрий Петрович возглавил выставком и вместе с коллегами Виктором Пермяковым и Олегом Кукушкиным несколько дней старательно отбирал для экспозиции принесенные работы, готовил экспозицию. И нашел в себе силы выступить на открытии, рассказав без прикрас о пережитом: об испытании голодом, холодом, бомбежками, смертями близких людей...
– Блокадная зима, мне помнится, как одна сплошная черная ночь, – вспоминает Д.П.Бучкин. – Самое ценное в жизни перестало быть ценным, хлеб заслонил все. Я учился в средней художественной школе при Академии художеств, завел альбом и старался запечатлеть, что видел. В это время ярко проявлялись, обнажались все человеческие качества. С одной стороны, было самопожертвование, с другой – мародерство, стяжательство. Как ни странно, но в первые дни блокады умерли самые сильные и здоровые люди. Мы, мальчишки, в эти годы спасали, как могли, свои дома. Ровно в 7 часов немецкие самолеты начинали бомбить город. Когда зажигательная бомба попадала на крышу дома, она пробивала жесть, и загорался чердак. И если вовремя не потушить пожар, то потом тушить весь дом ни у кого не было сил. И вода от страшных морозов замерзала так, что тушить льдом загоревшийся дом было просто невозможно... Мне памятен 42-й, когда в бомбоубежище Академии справляли Новый год. При свете коптилки Иван Яковлевич Билибин рисовал былинных богатырей... Умер он 24 февраля 1942 года.
Наша семья ждала своей участи дома. Рядом с нашим домом было бомбоубежище, мы ходили туда. А однажды, когда у мамы была высокая температура, отец тоже был болен, мы в бомбоубежище не пошли. И в эту ночь была жуткая бомбежка. Весь дом, где находились бомбоубежище, развалило, и все, кто был тогда в подвале этого бомбоубежища, оказались погребены заживо. Мама обменяла котиковую шубу на 12 килограммов пшенной крупы. Человек стоил 200 грамм хлеба, и только. Голодало 2,5 миллиона. Каждый день умирали тысячи людей. Попробуй, выживи: хлеба нет, воды нет, света нет, тепла нет, вдобавок каждый день – бомбят. Гитлер заявил, что город надо стереть с лица земли. Немцы находились вблизи от города, и тяжелая артиллерия вела жуткий обстрел. Город был брошен, а спасали его жители, преимущественно старики и дети. Они отстояли город. Каждый ленинградец изголодался и промерз на несколько жизней. У пяти углов я записал такое объявление: "Меняю кошку на 10 плиток столярного клея". Мне снился один и тот же сон: прихожу в булочную, покупаю свежий мягкий батон. Чтобы не забыть, как он выглядит, я его нарисовал... Невозможно создать полную картину жизни блокадного города. О блокаде будут писать и в грядущие годы, ведь во всем мире ничего подобного этим испытаниям не было. И все же самыми ценными строками в этой еще не написанной книге будут воспоминания тех, кто пережил блокаду.
За краткими заметками его блокадного дневника и простыми линиями рисунков – судьбы многих людей. Согбенные спины и почти не прорисованные лица людей, только тоненькие фигурки изможденных ленинградцев, – такой предстает блокада в детских работах Дмитрия Бучкина.
Народный художник России Владимир Георгиевич Старов, которому 19 января исполнилось 84, в годы блокады работал санитаром и хорошо помнит то время, хотя не любит, как и многие блокадники, рассказывать об этих тяжелых годах нашей отечественной истории. По его словам, для него самым главным даром жизни является дружба.
Удивительной, манящей в голубом тумане возникает Ладожская дорога жизни в картине Владимира Прошкина. Природа тоже жила в то время и, кажется, небывало страшными морозами под 30-40 градусов помогала не сдать город врагу.
Серые, черные тона, безысходность и трагизм тех лет переданы во многих живописных работах, представленных на этой выставке. Памятные многим события прошлого века словно заново предстают перед глазами.
Сегодня нам трудно представить, как удалось победить, какой страшной ценой завоевана наша сегодняшняя жизнь в Ленинграде, ставшем Санкт-Петербургом, даже в названии своем имеющем определение – святой город.
Источник: Русский дом
