Жажда реформ

Сразу после избрания нового Патриарха СМИ заговорили о том, что на патриарший престол взошел реформатор и что Церковь нуждается в реформах. Кто-то сам предлагал список желаемых преобразований, кто-то тормошил церковных "спикеров" просьбой рассказать о том, какие реформационные проекты вынашиваются новым патриархом и его окружением.

"Мы ждем перемен". Или хотя бы сенсаций.

Столь настойчивый интерес и даже жажда церковных реформ нецерковными людьми и масс-медиа неудивительны. Это всего лишь жажда самооправдания и самолюбования. Мне это памятно по советско-атеистической публицистике.

Если Церковь стоит в своей неизменности – это дает повод для осуждения: "Вот, мол, какие они закосневшие! Не могут понять нужды сегодняшнего дня, не дано им догнать меня и мою современность!"

Если же в жизни Церкви удалось заметить какую-то переменчивость и как бы новизну (тут надо оговориться, что часто то, что кажется новым стороннему наблюдателю, на самом деле является частью малознакомой ему церковной истории и традиции), то бюргер опять же рад: "Ну, наконец, даже эти тупые попы поняли мою ("нашу") правоту и стали подлаживаться под меня!"

Вот и сейчас навязывание Патриарху имиджа и работы реформатора, боюсь, обусловлены чаще всего тремя мотивами, очень далекими от желания искреннего блага Церкви.

Первый мотив – азарт телезрителя, который хочет стать свидетелем бесплатно-исторических событий.

Второй мотив – любые публично-заявленные реформы делят зрителей на партии и апеллируют к их поддержке. И тут у зрителя появляется возможность ощутить себя экспертом, одобряющим или критикующим реформы, проводимые в области, в которой еще совсем недавно данный эксперт был совершенно несведущ.

Третий мотив – желаемые церковные реформы по ожиданию должны "приблизить Церковь к миру". При этом "мир" мыслится сидящим на троне вселенской правоты и милостиво взирающим на наконец-то опомнившуюся Церковь, запоздало приносящую свое покаяние Ее величеству Моде.

Нет, если Церковь будет меняться, то не ради приближения к миру, а ради большего соответствия самой себе, т.е. Евангелию. А Евангелие – это очень требовательная книга. "Раздай все и иди за Мной". Это никак не похоже на комфортный киносеанс с поп-корном.

Церковь с трудом, хромая на обе ноги, бредет к своей цели. А вечно сидящие говорят: да вы реформируйтесь, не напрягайтесь, присаживайтесь рядышком, сидите, как и мы. "Присоединяйтесь, барон, присоединяйтесь!"

Нет, Церковь – Невеста Христова – не станет "дамой, приятной во всех отношениях". Тем более, что новый Патриарх прекрасно знает мир современного католичества, а потому знает и неоднозначный итог католического аджорнаменто (обновления, запущенного Вторым Ватиканским собором в начале 60-х годов ХХ века). Он знает, что эти реформы не вывели католичество из под уничтожающего огня либеральной критики. Наш Шестнадцатый Патриарх знает, что Римский Папа Бенедикт Шестнадцатый пробует вернуть свою церковь к дореформенным порядкам. И если уж католики становятся строже, то отчего же ортодоксам надо становиться снисходительнее?

Все слышат, что интонации патриарха Кирилла сильные и уверенные. Значит, полагать, что он "пойдет на уступки требованиям современного мира", даже психологически неуместно. Он – боец, умеющий выдерживать давление и отстаивать свою позицию.

Конечно, Патриарх как христианский пастырь руководствуется любовью к людям. Но разве любовь – это всегдашнее поддакивание? Если во всем быть таким, каким тебя хочет видеть собеседник, то любовь никак не проявит себя. Ведь любовь – это дарение своего. А если своего уже и не осталось – то что дарить-то? Если Церковь станет приятно-мирским кружком, что она сможет подарить миру такого, чего нельзя найти в кабинете психотерапевта или в кружке "анонимных алкоголиков"?

Реформы, которые станет проводить новый Патриарх, вряд ли будут заметными и сенсационными. Догматы, заповеди, обряды Православия останутся неизменными. А вот административная структура Патриархии, скорее всего, изменится. Но что изменится в жизни читателя светской прессы от смены митрополита Х епископом Z?

Только одно: Патриарх Кирилл талантливый и умный человек. Более того, он знает эту правду о себе, а не играет в смирение, отрицая перед самим собой свои таланты. Плюс к этому, он призван на пожизненно-высокий пост. И поэтому он свободен от некоторых распространенно-начальственных комплексов. Он избавлен от подозрительности в адрес инициативных замов, якобы жаждущих "подсидеть" шефа. Он избавлен от подсознательного желания окружить себя серыми помощниками, безликий фон которых позволит ему казаться ярче. Патриарх Кирилл сам по себе ярок в любом окружении.

И это позволяет предположить, что в скором будущем рядом с Патриархом появятся люди, свободные от номенклатурного косноязычия. Люди, сочетающие веру, мысль и слово. И, быть может, настанет день, когда мой питерский однофамилец писатель Михаил Кураев признает устаревшим свое возмущенное – "Кой черт учил русских попов русскому языку!".