А.Р. Фокин: "Нельзя разделять единую святоотеческую традицию на восточную и западную"

Со старшим научным сотрудником ИФ РАН, кандидатом философских наук Фокиным Алексеем Руслановичем, исследователем западного богословия, встретился корреспондент портала "Богослов.Ru" иеромонах Адриан (Пашин). В беседе рассматривается структура Института, основные изучаемые в нем направления, спектр научных интересов сотрудников; поднимаются такие вопросы, как значение западного богословия для Православия, контингент аспирантов Института и др.

Иеромонах Адриан (Пашин): Мы находимся в стенах Института философии Российской академии наук. Вы, Алексей Русланович, работаете в Секторе философии религии этого Института. Каков интерес этого уважаемого академического института к религиозной проблематике?

Алексей Русланович Фокин: Во многих секторах нашего Института занимаются религиозной тематикой. Здесь изучают и исламскую философию, и буддизм, и индуизм. А христианской философией занимаются, в основном, в нашем Секторе философии религии: заведующий сектором Владимир Кириллович Шохин, сотрудники – Петр Борисович Михайлов и ваш покорный слуга.

Еще есть Сектор философских проблем истории науки, где работает Валерий Валентинович Петров, который занимается византийской философией, в частности изучением наследия преподобного Максима Исповедника, и недавно защитил посвященную ему докторскую диссертацию. В том же Секторе работают Андрей Владимирович Серегин, который занимается, в частности Оригеном, и Галина Владимировна Вдовина, круг научных интересов которой чрезвычайно широк: например, она занимается так называемой второй схоластикой.

В Секторе истории западной философии, который возглавляет Нелли Васильевна Мотрошилова, работает ряд известных ученых: Александр Арнольдович Столяров, Виолетта Павловна Гайденко и Ольга Викторовна Голова. Они занимаются западной средневековой и раннехристианской философией.

В Секторе истории русской философии, который возглавляет Михаил Николаевич Громов, естественно, большой интерес к религиозной русской философии.

Что касается теологии, то ей занимается только наш Сектор. У нас существуют три направления. Первое – философия религии. Это теоретическая дисциплина, изучающая основы любой религии (вера в Бога, в Его существование, Его атрибуты, доказательства Его праведности, теодицея и т. д.). Это направление возглавляет заведующий нашим Сектором доктор философских наук, профессор Владимир Кириллович Шохин.

Второе направление – это теология. В основном, это раннехристианская теология. Ей занимается П.Б. Михайлов и я. Иногда подключается наш, так сказать, внештатный сотрудник, Сергей Сергеевич Пименов, который занимается современной теологией – трудами П. Тиллиха и других современных западных теологов.

Третье направление в Секторе – религиоведение. В этом направлении работает Евгений Геннадьевич Балагушкин.

Кроме того, у нас ведется постоянный диалог между Институтом философии и Синодальной богословской комиссией под председательством митрополита Минского и Слуцкого Филарета. Регулярно проводятся ежегодные философско-богословские семинары, в которых представлены доклады и со стороны богословской комиссии, и со стороны нашего Института.

Семинары посвящаются разным темам. Была тема "Зло и теодицея", был семинар, посвященный различным наукам о богословии. В прошлом году была тема человеческой свободы в философском и богословском дискурсах. Тогда, кстати, делал небольшой доклад на эту преподаватель МДА игумен Дионисий (Шленов). Семинар в этом году перенесли на более поздние сроки из-за выборов Патриарха.

В целом, обстановка у нас здесь дружелюбная. Часто бывают представители Церкви, в том числе и митрополит Филарет. Многие специалисты занимаются христианской тематикой или смежными с христианством философскими проблемами.

Иером. Адриан: Вы сами специализируетесь на западных отцах Церкви. Насколько для нас, для русских православных людей и русских православных богословов, которые ведут свою традицию скорее от восточных отцов, важны отцы западные?

А.Р. Фокин: Во-первых, хочу отметить, что Церковь существовала много веков неразделенная, и поэтому традиция Древней Церкви неделима, нельзя эту традицию разделить на западную и восточную. Конечно, постепенно накапливались какие-то особенности и в догматике, и в богослужении и т.д. Но все-таки до святителя Фотия и более позднего периода я бы не стал говорить о том, что были две разные традиции и что их надо изучать раздельно. Все-таки гораздо больше общего, чем различий. Даже сами отцы Церкви не делили друг друга на восточных и западных. Они цитировали святителей Киприана Карфагенского, Августина Ипонийского, Иеронима Стридонского, Льва Великого точно так же, как святителей Афанасия Великого, Василия Великого, Григория Богослова и так далее. Нельзя разделять древнюю традицию на две.

Во-вторых, западные отцы Церкви, будем так говорить, и западное богословие интересны нам тем, что оно менее изучено по сравнению с восточным. Не хватает переводов, не хватает исследований. До революции эта работа только началась. В Киевской духовной академии переводы западных отцов с большими лакунами довели до блаженного Иеронима Стридонского. Но далее уже ни святитель Иларий Пиктавийский, ни святитель Амвросий Медиоланский, ни блаженный Августин систематически не переводились, а более поздние отцы тем более. Были отдельные исследования монографического характера, но их было очень мало по сравнению с тем, что было сделано в области греческих отцов. Поэтому я и занимаюсь западными отцами, ведь они у нас мало изучены. Просто хотелось постепенно заполнить тот пробел, который существует, насколько это в моих силах. И задумка трехтомного издания "Латинской патрологии" именно в этом.

Кроме того, я участвовал и участвую в различных переводах западных отцов. Так, на Крутицком подворье под моей редакцией вышло два тома творений блаженного Августина. В первый том вошли трактаты по различным вопросам, а во второй – поздние антипелагианские сочинения. Сейчас я готовлю третий том, куда войдут малые догматические труды, посвященные вере, Символу веры и отдельным догматическим вопросам.

Нам, и специалистам, и простым христианам, важно изучать отцов Церкви, в том числе западных, поскольку это святые и многоопытные в духовной жизни люди. Каждый верующий может найти у них что-то полезное. Я считаю, что это во всех отношениях дело полезное и для науки, и для практической жизни.

Иером. Адриан: Для западного богословия блаженный Августин является самой крупной величиной. Но именно в его учении есть истоки католической триадологии с учением о Filioque, а его антипелагианская полемика явилась предтечей кальвинистского учения о жестком предопределении одних людей ко спасению, а других – к вечной погибели. В этой связи все-таки, может быть, нам стоит с опасением относиться к западным отцам?

А.Р. Фокин: Безусловно, нужна некая доля здравомыслия и осторожности и даже, может быть, и опасения при изучении западной традиции. Там уже начиная с середины IV века, с Мария Викторина и блаженного Августина, мы находим серьезные методологические и догматические различия с восточными отцами. С другой стороны, западная традиция осознала крайности августинизма, в частности это касается его учения о предопределении, и от них избавилась. В V-VI и в Средние века на Западе в вопросе о благодати и предопределении преобладает уже умеренный августинизм.

Здесь необходимо изучать параллельно и восточных и западных авторов и соизмерять западную догматику с восточной. Если мы берем аскетику и мистику, то тут фактически никаких различий нет. А в догматике – да. Тут необходимо с оглядкой на нашу православную традицию их изучать. Для этого нужны какие-то руководства. Вот в первом томе "Латинской патрологии" я как раз и попытался показать какие-то контуры расхождений в той или иной степени у западных авторов и приводить восточные параллели.

Для доникейской эпохи неправомыслие было сплошь и рядом и на Востоке, и на Западе. Например, у Оригена можно найти все, что угодно. Итак, при изучении отцов, в частности западных, необходимо за основу брать догматику Православной Церкви и с этой точки зрения рассматривать их учение. Я это озвучил в предисловии к первому тому "Латинской патрологии", и буду придерживаться этой позиции и дальше. Чтобы было какое-то руководство в виде православного догматического богословия и чтобы не было абсолютизации западных отцов и противопоставления их восточным отцам.

Согласен, что к западным отцам и учителям Церкви, особенно поздним, необходимо относиться с определенной долей осторожности. Но это касается все-таки больше догматических вопросов. Что же касается аскетики и мистики, то даже блаженный Августин с его учением о предопределении ничем не отличается от современных ему и позднейших восточных авторов. То есть во внутренней духовной жизни гораздо меньше различий, как мне кажется, чем в догматике.

Иером. Адриан: Когда же на Западе начался отход именно в мистике и в аскетике вплоть до хорошо известных искажений в духовной жизни?

А.Р. Фокин: Когда это возникает? Наверное, на Западе уже в Средние века стали заметны такие искажения в духовной жизни. Но в святоотеческий период ничего подобного я не встречал. Мистика того же блаженного Августина, преподобного Иоанна Кассиана, который вообще большую часть жизни провел на Востоке, папы Григория Великого, который был сильным мистиком, ничем не отличается от восточной. Единственное, что я нашел, это трактовка нетварного света как Божественной сущности, или природы, а не как энергии. Но опять же это именно догматическое осознание опыта видения этого нетварного света. Но все они и другие мистики описывают видение этого света. И никаких чувственных увлечений, чувственных видений, типа распятия Христа и медитаций над ним, конечно же, тогда еще не было. Это начинает появляться в Средние века, но только в Новое время мистика Запада кардинально отличается от мистики восточной, может быть, начиная с Фомы Кемпийского, Игнатия Лойолы, с женских мистиков. Я этой проблематикой всерьез не занимался и мало что могу сказать более подробно. Но, во всяком случае, такие искажения духовной жизни не распространяются на древнюю западную святоотеческую традицию.

Почему это появляется, какие там факторы, я не знаю. Но здесь много спекуляций на эту тему в нашей богословской и околобогословской литературе. Уж слишком сильно хотят противопоставить нас и Запад, забывая, что "Невидимая брань" имеет западный прообраз. То есть влияние западной мистики на восточную было всегда.

Поэтому в мистике и в аскетике в Древней Церкви я вижу полное единство. Тем более если говорить об аскетике чисто практической. Монастыри святителя Василия Великого, палестинские монастыри, Леринский и Бенедектинский монастыри, в общем-то, были построены на одних и тех же принципах и имели много общего.

Иером. Адриан: А западный юридизм, который выродился в некие юридические схемы в той же догматике, был ли у древних западных отцов?

А.Р. Фокин: Да, часто можно читать и слышать о западной ментальности, о западном юридическом типе мышления, об отличии его от восточного философского типа мышления. Отчасти это имеет какие-то основания. Даже у ранних отцов (и в первом томе "Латинской патрологии" я попытался это показать) отношение человека с Богом, как зачастую и в Ветхом Завете, рассматриваются юридически. Так, Тертуллиан говорит, что если человек согрешает, то он обязан принести публичное покаяние, понести епитимью и творить милостыню, чтобы искупить свой грех. Тогда он приносит Богу удовлетворение, и Бог обязан его простить. Подобную точку зрения можно встретить и у святителя Киприана Карфагенского. Но это все у ранних отцов не распространялось на общую теорию искупления. Нет этих уже более поздних идей Ансельма Кентерберийского об оскорблении Бога, о необходимости удовлетворения и так далее. Такого еще не было. И у ранних и у более поздних отцов IV-V веков эти юридические моменты все-таки серьезно в догматику не проникают.

Еще один пример юридизма: это учение о Церкви и о папской власти. Оно начинает формироваться с середины IV века, у пап Дамаса и Сириция, а затем – у пап Иннокентия I и Целестина, и особенно у святых пап Льва и Григория Великих. В этом вопросе, безусловно, проявляется тенденция юридического мышления. В отличие от соборной природы церковной власти, они пытались выстроить властную вертикаль, где есть один видимый глава Церкви, которому должны подчиняться остальные епископы. В другие вопросы догматики, как это мне представляется, юридизм не проникает.

Классическая "юридическая теория искупления" Ансельма Кентерберийского возникает лишь в конце XI – начале XII века. А у ранних западных, так же как и у восточных отцов, в общей сотериологии, наряду с теорией искупления, была и теория "выкупа пленных" и обмана диавола, и учение о примирении с Богом через Посредника, и теория "рекапитуляции", и учение об обожении, которое, кстати сказать, не является собственно восточным "изобретением". Если не вспоминать об учении святителя Иринея Лионского, то часто цитируемые слова святителя Афанасия Великого: "Сын Божий вочеловечился, чтобы мы обожились" – в том или ином варианте мы находим и у Тертуллиана, и у святителя Киприана Карфагенского, и у Новациана, и у блаженного Августина. С другой стороны, те же юридические образы искупления мы можем найти и на Востоке, например, у святителя Афанасия Великого. Однако хотя эта традиция была общая, но была на Западе и какая-то юридическая тенденция. И она постепенно нарастала, а в Средние века достигла своего апогея. То есть доля справедливости в том, что юридизм присущ западным отцам, есть, но нельзя это возводить в абсолют, что все у них на одном юридизме построено, тем более если мы говорим о ранней традиции. Она была именно общей, ее нельзя разделять на восточную и западную.

Иером. Адриан: В Институте философии, как и в любом академическом институте, учатся аспиранты. Из каких вузов они к вам поступают?

А.Р. Фокин: Откуда угодно: и из Москвы, и из самой далекой провинции.

Иером. Адриан: А из православных вузов?

А.Р. Фокин: Я сам и Петр Михайлов поступали в аспирантуру из Российского Православного университета св. Иоанна Богослова. Еще есть аспиранты из Православного Свято-Тихоновского гуманитарного университета. Из Московской духовной академии и семинарии еще не было, потому что для поступления в аспирантуру требуется диплом государственного образца.

Иером. Адриан: Много ли в Институте философии защищается диссертаций по религиозной тематике?

А.Р. Фокин: Очень много. Сейчас фактически каждая вторая диссертация посвящена религиозной тематике. Конечно, не только христианству или святоотеческой тематике, но и иудаизму: недавно защищались по Каббале, по исламу, много по русской религиозной философии, недавно по онтологии Владимира Соловьева, по святым Отцам (как я уже говорил), не так давно прошла защита по преподобному Максиму Исповеднику. Сейчас аспирантка нашего Сектора – Мария Сенчукова – будет защищать диссертацию, посвященную экклезиологии протопресвитера Николая Афанасьева.

У нас есть несколько Диссертационных советов. Наиболее часто по религиозной тематике защиты проходят в двух советах: по истории философии и по религиоведению. В первом бывают защиты историко-философского характера, в том числе и по святым отцам, по их философско-богословскому учению. Я сам там защищался в свое время по Марию Викторину. А есть еще совет по религиоведению, философской антропологии, эстетике и еще нескольким смежным специальностям, в том числе и по теологии. Там как раз и будет защищаться диссертация по экклезиологии отца Николая Афанасьева. Сейчас я исполняю должность ученого секретаря этого совета.

Иером. Адриан: И степень каких наук присуждается?

А.Р. Фокин: Степень кандидата или доктора философских наук. Пока степени по теологии нет. Если и появится такой Диссертационный совет, то, думаю, сначала в Православном Свято-Тихоновском гуманитарном университете и в Духовной академии. Ведь в Совете должно быть человек двадцать докторов наук по этой специальности. Сейчас их здесь нет, поэтому в ближайшей перспективе такой Совет невозможен. Собственно, в этом и нет острой необходимости. Ведь сама тематика защищаемых у нас диссертаций зачастую определенно религиозная. Там, конечно, должны быть учтены определенные философские требования, соблюдены формальности. Но для дальнейших научных занятий и преподавания как в светских, так и в духовных вузах такой защиты на степень кандидата философских наук вполне достаточно.