22 января Страсбургский суд принял решение по делу о церковном расколе в Болгарии, раскритиковав власти этой страны за наделение канонической Церкви особым статусом. Тем самым он, по сути, занял сторону т.н. "альтернативного Синода", возглавляемого митрополитом Иннокентием (Петровым). Данное решение раскритиковал Синод Болгарской православной церкви, расценив его как вмешательство во внутренние дела этой религиозной организации.
Солидарность с Болгарской церковью выразил патриарх Московский и всея Руси Кирилл. При этом он направил в Софию делегацию Русской церкви для участия во всеправославном совещании, которое пройдет в столице Болгарии 11-12 марта и будет посвящено обсуждению решения суда.
Подробностями дискуссии вокруг этого дела в интервью "Интерфакс-Религия" поделился участник открывающегося сегодня совещания, и.о. секретаря по взаимоотношениям церкви и общества Отдела внешних церковных связей Московского патриархата священник Георгий Рябых.
– Как объявлено, делегация Русской православной церкви отправляется в Софию для участия во всеправославной конференции. Какова цель этой поездки?
– Совещание в Софии посвящено обсуждению решения Европейского суда по правам человека, которое было опубликовано 22 января этого года и в котором рассматриваются претензии болгарских раскольников к болгарскому государству. Делегация Русской церкви едет в Болгарию, чтобы принять самое активное участие в этом мероприятии. Необходимо рассмотреть все аспекты этого решения и по возможности выработать по нему ясную и юридически грамотную совместную для православных позицию. Если болгарское правительство решит подавать апелляцию на это решение в Большую палату ЕСПЧ, то оно сможет также опереться и на материалы этой конференции.
– Почему Русская церковь уделяет участию в этом мероприятии такое большое внимание?
– На встрече с президентом Болгарии Георгием Пырвановым 6 февраля в Москве патриарх Московский и всея Руси Кирилл исчерпывающе объяснил причину такой заинтересованности. Болгарский случай касается интересов всех Православных церквей и других религиозных общин в Европе, поскольку решения Страсбургского суда оказывают влияния на все страны-члены Совета Европы, а также являются прецедентом для вынесения последующих схожих решений.
– Не могли бы Вы тогда в нескольких словах сказать о том, вокруг чего разворачивается сегодня основная дискуссия?
– За формулировками страсбургского решения стоит определенный взгляд на норму религиозно-государственных отношений. Страсбургский суд действует на основании Европейской конвенции по правам человека. Нормы этого документа сформулированы в общем плане. Задача суда состоит в том, чтобы устанавливать, насколько в том или ином конкретном случае происходит нарушение государственными органами конвенции. В своем решении от 22 января суд объявил, что Болгария нарушила в отношении раскольнической группы Девятую статью данной конвенции, в которой говорится о религиозной свободе.
По мнению суда, нарушение состоит в том, что болгарское государство ненадлежащим образом вмешалось в спор о руководстве в Болгарской церкви на стороне канонической Церкви. Это якобы произошло, когда Болгария приняла закон о вероисповедании в 2002 году и стала его реализовывать на практике.
Надо сказать, что закон неоднократно критиковался в Совете Европы. Главными мишенями критики являются признание государством законного права канонической Церкви именоваться "Болгарской православной церковью" и признание за ней особенной и традиционной роли в формировании духовности и культуры Болгарии.
– На основании каких причин болгарское государство приняло такие решения?
– Мне не доводилось слышать упреков в недемократическом характере этого решения Народного собрания Болгарии от 20 декабря 2002 года. Оно принималась уполномоченным на то органом власти. Если это не так, то надо ставить под сомнение современный политический строй Болгарии.
Однако совершенно законным является вопрос о том, чем же при голосовании руководствовались депутаты. В светском государстве ответ очевиден – это нормы национального и международного права. Но как раз в согласии с ними любая религиозная организация имеет право решать свободно и самостоятельно вопросы своего внутреннего устройства, в первую очередь избрания своего руководства. У каждой религиозной традиции есть свои правила, в соответствии с которыми происходит такой выбор. В Православной церкви эту сферу внутренних отношений регулируют каноны.
В решении Страсбургского суда совершенно не учитывается и даже не рассматривается вопрос о том, насколько с точки зрения внутренних установлений были правильно проведены выборы патриарха Максима и насколько с точки зрения канонов претензии раскольников остаются незаконными. Именно поэтому в заявлении Синода Болгарской церкви от 24 января решение суда так резко критикуется и квалифицируется как вмешательство во внутренние дела религиозной организации.
Итоги важнейшего с точки зрения православных канонов Всеправославного собора 1998 года, когда все мировое православие поддержало патриарха Максима, вообще не были приняты в Страсбурге во внимание как серьезный аргумент. Как мне представляется, принятие закона 2002 года как раз и означало обращение болгарского государства к беспристрастной реализации принципа религиозной свободы, подразумевающей уважение внутренних установлений Церкви. До этого другое политическое руководство принимало во внимание только свои конъюнктурные расчеты. Напомню, в 1992 году оно поддержало раскольников по политическим причинам, желая провести "чистки" советского наследия в церковных рядах и заработать дополнительные очки на Западе.
К сожалению, Страсбургский суд не принимает во внимание внутренние правила жизни Православной церкви, а исходит из "голого" либерального принципа равенства всех во всем. С точки зрения этой логики любая небольшая группа может только на основании своего права на религиозную свободу заявить о желании сменить руководство или устройство в той или иной религиозной общине. Неужели ее надо поддержать! Уверен, что такая "защита" прав человека является чистой воды профанацией правозащитной деятельности.
– Можно ли сказать, что, придавая особый статус Болгарской церкви, власти Болгарии пошли по пути отмирающей в Европе модели церковно-государственных отношений с доминирующей Церковью?
– Эта модель отмирает в Западной Европе, да и то в тех случаях, когда речь идет о забюракратизированности отношений доминирующей Церкви и государства. Разве может быть приемлемым такая практика, когда, например, епископов или священников назначает парламент или другой государственный орган или когда политические партии влияют на епархиальные собрания и церковные соборы! Таких особых отношений, думаю, не пожелает ни одна Православная церковь. Поэтому от них отказываются сегодня и протестантские деноминации.
Совсем другое дело, когда государственные и церковные институты разделены и имеют свою автономию. При этом государство признает реальный религиозный выбор своих граждан и поддерживает его, а религиозные общины содействуют государству в его общественно полезных действиях. В этой системе отношений нет подчинения одной силы другой, а есть их соработничество. Можно сказать, что это некий обновленный вид симфонии в современных условиях. Болгарский закон идет именно по такому пути, а не по пути административного слияния Церкви и государства.
Для стран канонической ответственности Русской церкви именно такая модель является наиболее предпочтительной, о чем сказано в Основах социальной концепции. Она представляет собой реализацию на практике принципов разделения церкви и государства, а также религиозной свободы в условиях православной традиции. Полагаю, что сегодня настала пора осознать особенности православного мира не только в духовной сфере, но и в сфере общественной жизни и совместно защищать их: сегодня в Болгарии, завтра в Сербии, а послезавтра в России или на Украине – в любой месте православной ойкумены.
Источник: Интерфакс-Религия
