Митрополит Корнилий: "Будущее старообрядчества зависит от молодежи"

Уже более полугода возглавляет Русскую православную старообрядческую церковь митрополит Московский и всея Руси КОРНИЛИЙ (Титов). Иноческое житие и церковные заботы он совмещает с общественно-политической деятельностью. Митрополита можно увидеть и на заседаниях Всемирного Русского народного собора, и на вручении литературной премии А. И. Солженицына.

– Ваше высокопреосвященство, известно, что Солженицын с огромным уважением относится к старообрядцам. А как сами староверы относятся к прославленному лауреату Нобелевской премии?

– Старообрядцы относятся к Александру Исаевичу с чувством глубокой благодарности за честные слова, которые он произнес в обращении к Третьему всезарубежному собору. Тогда он высказал свое впечатление о встречах со старообрядцами: "Я свидетельствую о поразительной стойкости (старообрядцев) в вере (и против государственного угнетения – много стойче нас!) и о таком сохранении русского облика, речи и духа, какого уже и сыскать нельзя нигде больше на территории Советского Союза. И то, что видели мои глаза и слышали уши, никогда не даст мне признать всемолимое объединение Русской церкви законченным, пока мы не объединимся во взаимном прощении и с нашей самой исконной ветвью". За эти и многие другие строки о старообрядцах мы всегда будем говорить о нем с уважением и признательностью.

Нобелевскую премию по литературе Александр Исаевич получил в те времена, когда в нашей стране его творчество было под запретом. Сначала была его повесть "Один день Ивана Денисовича", показавшая глубину народных страданий в сталинских лагерях и застенках и несгибаемый дух русского человека, потом знаменитый "Архипелаг ГУЛАГ", затем прекрасные рассказы "Не стоит село без праведника", "Случай на станции Кречетовка" и повесть "Раковый корпус". Они стали для многих потрясением и открытием современной русской литературы. Но только спустя десятилетия россияне смогли прочесть его романы. У Солженицына есть одна близкая всем старообрядцам тема – тема народного страдания, стойкости и несгибаемой верности вере и Отечеству, жизни "не по лжи". Вот за этот призыв к совести, к отказу от лжи мы его весьма почитаем.

– Традиционное христианство достаточно сдержанно относится к светской литературе. Но не кажется ли вам, что и в лучших произведениях художественной литературы слышится та же проповедь веры и любви, что и в писаниях святых отцов?

– Под "традиционным христианством" я обычно понимаю именно христианство святых отцов. Например, Василий Великий советовал христианам читать некоторых классиков дохристианской эпохи. Что же касается светской литературы, то она не вредна для христианина тогда, когда не несет с собой антихристианских идей или разврата. Многие произведения классической русской литературы можно, пользуясь выражением церковного писателя Евсевия, назвать "приуготованием к Евангелию". Это еще не проповедь Евангелия, но приготовление к восприятию такой проповеди.

Среди русских писателей мне особо хотелось бы выделить Н. Гоголя, Н. Лескова, Ф. Достоевского и А. Чехова. А русская поэзия! Можно рекомендовать для воспитания многие стихи А. Пушкина, Ф. Тютчева и Н. Некрасова. Из более современных поэтов можно вспомнить А. Ахматову, Н. Клюева, Н. Заболоцкого и Н. Рубцова, из писателей – Ф. Абрамова, Ю. Трифонова, В. Астафьева, В. Распутина и вышеупомянутого А. Солженицына...

Так что в русской литературе эта проповедь любви, веры, чистоты духа, неколебимой нравственной народной основы очень слышна. Важно только, чтобы литература приводила читателей к Евангелию, к святым отцам.

– Пожалуйста, расскажите о вашем пути в Церковь. Помогала ли светская культура вам в духовном делании?

– Мой духовный путь начался в обычной семье старообрядцев и во многом был определен крещением в Старообрядческой церкви. Мой путь к вере в какой-то мере был связан с чтением русской литературы, и вслед за Гоголем я бы мог сказать, что литература для меня была ступенью ко Христу. В лучших творениях русских писателей воплощена красота, которая спасет мир, – это красота христианского совершенства и чистоты, преданности воли Божией и жертвенной любви. Высокое искусство может подсказать выбор жизненного пути.

В отношении нравственного выбора из того, что нам предлагает современная культура, христианину необходимо придерживаться принципа – не навреди своей душе, памятуя о том, что прежде всего мы должны искать Царствия Божия, а все остальное, по словам Спасителя, приложится. В зрелом возрасте я пришел к мысли, что мой путь – это путь иноческий, соблюдение обетов и постов и постоянная молитва.

– Недавно исполнилось полгода с того дня, как Освященный собор Старообрядческой церкви избрал вас митрополитом. Как прошли первые полгода в качестве главы Церкви? Какие вопросы церковной жизни вы могли бы назвать наиболее важными на сегодняшний день? Каким вам видится будущее Старообрядческой церкви?

– Этот вопрос слишком объемен. За это время мне удалось лишь представить в общих чертах положение дел в Церкви. Предстоит сделать очень много – достаточно сказать, что многие приходы еще не имеют священников, необходимо поднять на должный уровень духовное образование и церковную грамотность. Нужно издать немало текстов – богослужебных, святоотеческих, просветительских. Необходимо просвещение и оглашение людей, приходящих в церковь, ведь их становится все больше. Церковь открывается обществу, и общество проявляет все больше интереса к старообрядчеству.

Будущее старообрядчества во многом зависит от приходящей в церковь молодежи, от тех, кого не коснулось атеистическое советское прошлое. Хотелось бы с удовлетворением отметить, что у нас в Церкви есть молодежь с прочными устоями веры, жаждой познания и духовного возрастания.

– Старообрядческая церковь считается одной из наиболее закрытых и консервативных христианских конфессий. Как староверы относятся к межконфессиональному диалогу и экуменизму? Не могут ли они угрожать самобытности и чистоте старой веры?

– Закрытость была у Церкви Христовой всегда. Но какая закрытость? Разве святые отцы закрывались от диалога с неверующими, иноверными или еретиками? Вовсе нет! Такой диалог есть долг христианина, и наша Церковь ведет его, свидетельствуя о хранимом ею неповрежденном православии. "Закрытость" – это строгость в молитве, ведь по канонам общая молитва допустима только с теми, кто един в вере. Свидетельство же о евангельской, святоотеческой истине – это долг каждого христианина. Межконфессиональный диалог нередко рискует исказить чистоту православия благодаря размытому пониманию Церкви. Экуменизм, как внешнее административное объединение церквей без полного и совершенного единства веры в формальном духе, безусловно, ересь. В экуменизме считается, что никто не обладает полной церковной истиной, а участники экуменического движения только собирают рассыпанные по крупицам истины христианства. Такой подход для нас неприемлем. Мы открыты к диалогу, но всегда будем твердо стоять на позициях сохранения истинного православия и святоотеческого учения.

– Не кажется ли вам, что в последнее время религия стала играть весьма заметную роль в жизни России? Как в связи с этим вы относитесь к "Декларации о правах и достоинстве человека", принятой на последнем Всемирном Русском народном соборе?

– Да, религия всегда в России имела большое значение. За годы атеистических гонений Церковь была сильно подорвана и сегодня лишь постепенно восстанавливается и пробуждается. Народ опоминается от атеистического наваждения и ищет свои духовные корни. Важно, чтобы он нашел их в древнем святоотеческом православии, а не в хаосе новых учений. Возвращение к вере, к духовной жизни мы всячески приветствуем. Это сегодня необходимо нашему обществу, которое без веры постепенно превращается в аморфную массу потребителей.

Декларация собора – свидетельство обеспокоенности некоторыми разрушительными процессами в культуре и в обществе в целом. Нам надо противостоять пропаганде безнравственности и безличного "нового общества", держаться за отеческий, исконный наш уклад. Быть, по слову апостола, "опасно" ходящими – то есть осторожно. Ведь в наше время много лукавого. Кажется, что у человека есть все, а на деле он растерял то ценное, что имел прежде. Нужно "сбережение" народа, и в этом мы поддерживаем обеспокоенность общественности.

Хочу закончить пожеланием Солженицына, высказанным в одном из последних интервью: "Чтобы русский народ, несмотря на все многомиллионные потери в XX веке, несмотря на нынешний катастрофический упадок – материальный, физический, демографический, у многих и моральный, не пал духом, не пресекся в существовании на Земле, но сумел бы воспрять. Чтобы в мире сохранились русский язык и культура". Добавлю – и православная вера.

Беседу вел Дмитрий Урушев