Московский мастер Е. И. Закаткин

Одним из самых тяжелых периодов для деятельности старообрядцев была середина XIX века – годы царствования императора Николая I (1825-1855) [1]. Именно в это время работал мастер Егор Иванович Закаткин. Некоторые подробности о его творчестве и биографии позволяют яснее представить картину развития феномена поздней медной пластики в России.

Это имя обнаруживается на литой сигнатуре, помещенной на оборотной стороне двустворчатого складня с финифтяным декором, ныне хранящегося в Государственном Историческом музее (Щ 9855 ЭМ 1303). В клейме неправильной формы помещена шестистрочная надпись, в которой указаны не только точная дата его создания (1842 год от Рождества Христова), полное имя мастера-резчика Егора Ивановича Закаткина и название его основной профессии, но и говорится о его связи с семьей купцов Гучковых.

Купцы Гучковы – это, несомненно, семья известнейших московских предпринимателей, глава которой Федор Алексеевич Гучков еще в конце XVIII в. открыл свою первую фабрику. Известен он и как один из руководителей московской старообрядческой общины. В 1854 году за активную деятельность он был сослан в Петрозаводск, где и скончался в 1856 году. Его сыновья – Иван и Ефим – к середине XIX в. были уже богатыми промышленниками, мануфактур-советниками и кавалерами орденов. Гучковы владели к тому времени не только текстильным производством, но также мукомольной и химической фабриками [2].

В 1853 году Иван Федорович и Ефим Федорович перешли в единоверие, но авторитет их сосланного отца, по-видимому, продолжал оказывать на них сильное влияние. Среди частных бумаг братьев Гучковых середины 50-х годов XIX в., хранящихся в ОПИ ГИМ, я обнаружила письмо неизвестного корреспондента, подробно описывающего житье престарелого Федора Гучкова в петрозаводской ссылке [3].

Это свидетельство о продолжающихся связях братьев Гучковых со старообрядцем-отцом кажется важным, поскольку среди тех же документов обнаружено и упоминание о Закаткине, относящееся также к середине 50-х годов, когда сам Ф.А. Гучков не мог напрямую покровительствовать мастеру [4]. Положение Егора Ивановича Закаткина в фирме Гучковых в середине XIX в. было особенным. В перечне служащих мануфактуры его именем названо особое подразделение производства, наряду с бухгалтерией, производственными цехами, "харчевым амбаром", паспортным столом, однако без обозначения специфики его деятельности, просто – "у Закаткина". В этом подразделении числится лишь один служащий, некто Иван Филимонов.

Следует напомнить, что именно в 1840-е годы на ткацких фабриках Европы впервые появились печатные машины с медными валиками, на которых резали орнамент для рисунков тканей [5]. Таким образом, в ткацком производстве потребовались резчики по металлу. В середине 50-х годов у купцов Гучковых была уже отдельная мастерская резчиков. Она занимала второй этаж трехэтажного дома, где помещался фирменный магазин. План этого строения также находится среди упомянутых бумаг [6]. Видимо, Егор Закаткин в 1842 году, еще при Федоре Алексеевиче Гучкове, работал как резчик медных валиков. Позднее, в первой половине 1850-х годов, ему помогал Иван Филимонов, а в середине 1850-х годов Гучковы имели уже довольно крупную мастерскую. Заманчиво было бы предположить, что там исполнялись не только необходимые в текстильном производстве работы, но и создавались матрицы для старообрядческого литья.

Сам "рещик" Закаткин в 1856 году (уже на другой службе у тех же Гучковых) заведует "харчевым амбаром". Сохранились написанные его собственной рукой документы [7]. На одном из листов рукой Ефима Гучкова сделана отметка с упоминанием подразделения резчиков, что дополнительно указывает на его существование в этом году и на отсутствие в нем Егора Закаткина.

Автографы Закаткина – это его прозаические отчеты об отпуске продуктов для работников мануфактуры. Но очевидно, что их составитель – человек с художественными дарованиями, весьма грамотный и знакомый с традиционной культурой рукописной книги. Большие листы белой бумаги исписаны четким красивым почерком черными чернилами, а некоторые слова и буквы выделены красным цветом, украшены росчерками и завитками. Текст расположен посередине листа широким столбцом, по бокам оставлены широкие поля.

Благодаря обнаруженным документам личность Егора Ивановича Закаткина предстает как богатая различными художественными дарованиями, весьма деятельная и незаурядная.

Созданный им в 1842 году складень известен еще по нескольким отливкам: один – в Государственном Эрмитаже [8], другой – в Тверском музее [9] и еще два – в частных коллекциях [10]. Возможно, тираж был больше, и часть его еще будет обнаружена. Но и наличие, по крайней мере, пяти отливок с одной матрицы, содержащих развернутую авторскую сигнатуру, – факт уникальный и не имеет аналогов в истории русской мелкой пластики.

Клеймо с шестистрочной надписью размещено на обороте левой створы складня: "CIA ИКОНА ВЫ//РИЗАНА ЗТН ЛЪТА// МЕСЕЦА НОНА МАС//ТЕРБ ЕГОРЪ ИВА//НОВЪ ЗАКАТКИНЪ// КУПЦОВ ГУЧКОВЫХЪ". Характер шрифта и орфография соответствуют указанной в надписи дате – 7350 году от сотворения мира, то есть 1842 году от Рождества Христова.

В целом конструкция складня традиционна, но при его создании мастер применил ряд приемов и решений, чтобы максимально уподобить его произведениям, созданным в XVII-XVIII вв. Егор Закаткин ориентировался на русские эмали XVII – первой пол. XVIII в., когда на чернильницы, серьги, пуговицы и тому подобные бытовые предметы эмаль (тех же тонов и степени прозрачности, что и на складне 1842 года) наносилась дробно, россыпью цветовых пятен. В середине XIX в. вновь оказалось востребованным позабытое было в эмальерном деле орнаментальное разноцветье. На литых иконах сер. XVIII – нач. XIX в. эмалевый декор обычно имеет иной характер – цвет как бы раскрашивает рельефную миниатюру. Принцип раскрашивания бывал различным: то реалистическим, когда небеса расцвечивали голубым и белым, позем – зеленым и желтым (летний вариант) или черным, синим и белым (зимний); то мистическим, когда полосы белого и голубого цвета "струились", восходя вверх; то условным, когда цветная эмаль размещалась горизонтальными полосами, мало сообразуясь с деталями композиции, наподобие того, как раскрашивался лубок.

К ранним – возможно, еще XVII в. – образцам мелкой пластики восходит и иконографическая программа складня: на одной створе изображен малый Деисус, на другой – трое избранных святых в позе моления. Надписи не читаются. Экземпляр складня такого типа имеется в одном из зарубежных собраний [11]. По-видимому, он не имеет клейма-сигнатуры, лицевая же его сторона полностью соответствует по композиции складню работы Закаткина. Автором публикации он датирован весьма широко – XVIII-XIX вв. Наблюдаются отдельные различия в деталях: легко читаются надписи, иначе орнаментированы одежды персонажей, иначе проработаны их лики и прически, другим приемом выполнены глаза. Свитки в руках предстоящих и книга у Пантократора имеют очерченную рамку на листе, не полностью совпадают и тексты. Есть также отличия в пластике кистей рук, профиле рамки и обработке краев петель и замка.

Складень работы Е. И. Закаткина свидетельствует о глубоком понимании мастером сути традиционного искусства, знакомстве со старинными чтимыми образцами. Следует предположить, что его художественные опыты в области создания мелкой пластики не ограничились только складнем. В собрании Исторического музея хранится иконка (ГИМ 106791/113 ЭМ 4342) с изображением Распятия с предстоящими. По металлу и приемам его обработки, по качеству и цветам эмали обе миниатюры могут быть отнесены если не к одному мастеру, то к одному центру производства. Иконографическими образцами для отливок середины XIX в. послужили близкие по стилю пластические миниатюры второй пол. XVII – начала XVIII в.

Мастер-резчик Егор Иванович Закаткин работал в Москве в 1840-х – 1850-х годах и оставил разнообразное художественное наследие: подписные медные литые складни, в том числе и с эмалевым декором, подписную костяную резную икону (ныне находящуюся в собрании ГТГ2) и, возможно, иные образцы пластической миниатюры. Его автографы деловых документов дают основание предполагать в нем и возможного автора рукописных книг, а также рисунков, которые еще могут быть обнаружены в числе пока анонимных памятников старообрядческого искусства.