Проблема фальсификации личных бумаг Царственных Мучеников

В 1923 году в Госиздате под редакцией известного большевистского деятеля М. Н. Покровского вышла в свет "Переписка Николая и Александры Романовых". С тех пор эта переписка стала базой для изучения последних трех лет царствования Императора Николая II. Между тем, изучение этого вопроса привело к интересным открытиям. После убийства Царской Семьи бумаги Государя и Государыни были перевезены в Москву, где ими занялся М. Н. Покровский. 27 июля 1918 года Покровский писал в Берн своей жене, ра­бо­тав­шей в советском полпредстве: ""Интересная работа", о которой упоминалось вчера – разбор бумаг расстрелянного Николая. Самое трагическое, м.б., то, что об этом расстреле никто даже и не говорит; почти буквально "как собаку убили". Жестока богиня Немезида! То, что я успел прочесть, дневники за время революции, интересно выше всякой меры и жестоко обличают не Николая (этот человек умел молчать!), а Керенского. Если бы нужно было моральное оправдание Октябрьской революции, достаточно было бы это напечатать, что, впрочем, и будет сделано не сегодня-завтра".[1]

Однако Покровский ошибся. "Не сегодня-завтра" напечатать царские бумаги не удалось. 2 августа 1918 года он вновь пишет жене: "С этим письмом к тебе должны были идти первые фото­гра­фии с романовскими бумагами, но черт в ступе и сюда замешался. Во-первых, "Правда" в лице Сосновского аннексировала эти самые бумаги, забрав ключ от команты, привезя своего фотографа /.../ Все это стоило мало приятного, что уже из одного этого я бы отложил дальнейшее до приезда Свердлова (он сейчас в Питере)".[2]

Что следует из этого письма Покровского? То, что, во-первых, царские бумаги личного характера были предназначены для пере­да­чи на Запад, во всяком случае, их копии, а во-вторых, что этот вопрос курировал лично Свердлов. Встречался ли Покровский со Свердловым по вопросу царской переписки? Была ли она передана на Запад? На последний вопрос можно ответить утвердительно.

В начале 1921 года состоялось заседание Политбюро. Чет­вер­тым пунктом этого заседания значился вопрос о передаче писем Го­су­дарыни зарубеж. Приводим отрывок из проткола этого за­се­да­ния: "Протокол заседания Политбюро ЦК РКП (б-ов) от 16 фе­в­раля 1921. При­сут­ст­во­ва­ли: т.т. Ленин, Сталин, Крестинский, Рудзутак, Андреев, Рыков, Томский, Бухарин, Фомин, Красин, Лежава.

Слушали: п. 4. Об издании заграницей писем и дневника бывш. имп. Алекс. Федор. Постановили: 4. Поручить т.т. Радеку и Каменеву ознакомиться с дневником бывш. импер. Александры Федоровны для дачи отзыва в Политбюро".[3]

"Отзыв" не заставил себя долго ждать. В 1922 году, то есть за год до издания "Переписки", в Берлине, в книгоиздательстве "Слово" вышли в свет "Письма Императрицы Александры Федоровны к Императору Николаю II". В отличие от "Переписки", где переводчик не указывался и подлинный текст по-английски не приводился, в "Письмах" был указан и переводчик, им оказался кадет и масон В. Д. Набоков, бывший управляющий делами Временного правительства, автор текста "отречения" великого князя Михаила Александровича.

В издании приводились только письма Императрицы. Откуда же попали письма царицы в книгоиздательство? В предисловии об этом говориться несколько строчек. "Письма Императрицы найдены были в Екатеринбурге после убийства Царской Семьи в черном ящике с выгравированными на нем инициалами Н. А. Они хранились там вместе с письмами Императора Вильгельма"[4]. Запомним упоминание о письмах Вильгельма II, а пока укажем, что ни кем, ни когда конкретно были обнаружены эти письма в книге не говорится. Между тем, ни в следственном деле по факту убийства Царской Семьи в 1918-1920 г.г., ни в книге следователя Н А. Соколова, ни в книге генерала М. К. Дитерихса ни о каких найденных письмах не упоминается. Что касается текста писем, то он в целом совпадает с текстом "Переписки", хотя в нем имеются небольшие различия, которые, скорее, касаются тонкости перевода чем сути (так например в "Письмах" слово каким царица называет Гучкова переводится как "негодяй", а в "Переписке" "скотина" и т.п.)

В 1923 г., как бы в противовес "Письмам" выходит "Переписка" Покровского. В предисловии к ней Покровский дает новую информацию о происхождении "Писем". Он пишет: "В 1922 берлинским книгоиздательством "Слово" выпущены в свет два тома "Писем императрицы Ал. Фед." к Николаю Романову за 1914-1916 г.г. на английском языке и в русском переводе. Вошедшие в это издание письма бывшей русской царицы напечатаны по английским копиям, похищенным несколько лет тому назад в Гос. Архиве РСФСР, где хранятся подлинники этих писем. Как перевод, так и английский текст писем, изданных "Словом", изобилуют массой искажений, пропусков и других дефектов, благодаря которым письма быв. царицы в этом издании являются весьма сомнительным источником".[5]

Таким образом, из слов Покровского в Берлине опубликованы английские копии, похищенные примерно в 1919 году из Госархива. Значит ничего в Екатеринбурге не находили, и "Слово" просто лжет говоря об этом. Но тут возникает несколько вопросов: 1) кто и при каких обстоятельствах похитил из хорошо охраняемого архива эти копии и почему он похитил копии, а не подлинники и кто эти копии делал? 2) далее, почему были похищены копии, а не подлинники? 3) наконец, Покровский не указывает, а в чем заключались массовые искажения и пропуски, о которых он говорит? При сравнении текстов "Писем" и "Переписки" этих массовых искажений, как мы уже говорили, не наблюдается, оба текста практически одинаковы. Наконец, зачем понадобилось "Слову" лгать о том, что письма были найдены в Екатеринбурге, а не сообщить просто, что они были вывезены из Советской России? Что оно при этом теряло, кроме приобретения популярности?

Изучая дальше вопрос издания царских документов, автор обнаружил еще более интересные факты. Каково было его изумление, когда в предисловии к "Переписке Вильгельма II с Николаем II", изданной в том же 1923 году, тот же Покровский пишет: "Издаваемые теперь Центрархивом письма последнего германского императора к последнему русскому царю были уже опубликованы за границей с копии, когда-то (1919) в силу печального недоразумения, уплывшей из соответствующего отдела покойного Главархива".[6]

Итак, снова таинственные похищения из архива в том же 1919 году и снова похищение копии! Нетрудно догадаться, что эта переписка кайзера с царем была издана тоже в Берлине. Наконец, в том же Берлине в 1923 году, в том же издательстве "Слово" были изданы отрывки из дневников Николая II под общим названием "Дневник Императора Николая II". Несмотря на то, что это издание, также как и вышеупомянутые переписки предшествовало советскому изданию, редактор, оставшийся неизвестным, проявил хорошую осведомленность о том, как выглядят дневники царя. Он пишет: "Хотя, однако, записи и отличаются большой лаконичностью, они вместе составили несколько десятков изящных шагреневых тетрадей, печатное воспроизведение которых заняло бы много томов".[7]

Читая эти строки, создается полное впечатление, что их автор, по крайней мере, держал эти тетради в руках. Но где он мог это сделать? Ведь по поводу "Дневников" Покровский ничего о "похищениях" не писал.

Невольно на размышления наводит тон предисловий, как Покровского, так и "Слова". Какой вывод Покровский навязывает читателям? Первый, что последние царь с царицей были люди психически ненормальные, что их царствование это сплошной ужас для России, и что Распутин вершил всеми делами. "Что в это время, – пишет Покровский, – Россией управлял "Он", "Наш Друг", "Григорий" переписка ставит вне всякого сомнения".

Какой вывод делает "Слово"? Да тот же самый: "Царствование Императора Николая II представляет одну из самых мрачных страниц русской истории. Он легко поддавался разнородным влияниям, среди которых не в силах был разбираться, а это, в свою очередь, давало обильную пищу для интриг, которые точно также приняли уродливые формы и завершились тем, что во время великой войны, решающее влияние на государственные дела принадлежало, как то видно из писем Императрицы Александры, Григорию Распутину, убитому затем членом царствующего дома".[8]

Вот она, главная цель издаваемых документов, еще раз очернить и оклеветать замученную Царскую Семью, еще раз морально оправдать злодеяние, еще больше разжечь поблекшие было после екатеринбургского убийства антицарские мифы! Когда читаешь эти комментарии, то невольно ловишь себя на мысли, что их писал один и тот же человек, настолько они похожи. Вся разница в стиле: один вариант написан для заграницы, другой для внутри русского пользования в условиях большевистской диктатуры.

Участие Покровского в передаче исторических документов России, касающихся последнего царствования, носит поистине впечатляющие размеры. В. К. Козлов и В. М. Хрусталев в предисловии к изданным последним дневникам Императрицы Александры Федоровны пишут: "Последние дневники императрицы Александры Федоровны так никогда и не были опубликованы полностью. Американский журналист Айзек Дон Левин впервые напечатал отдельные фрагменты из них в "Chicago Daily News". Публикация была подготовлена на основе фотокопий, полученных Айзеком Дон Левиным в ноябре 1919 года от историка М. Н. Покровского".[9]

Но, пожалуй, самая значительная передача документов русского правительства на Запад была осуществлена Покровским в конце 1918-в начале 1919 годов. И эта передача имеет документальное подтверждение. В ноябре 1918 года пал императорский строй Германии. Вместе с его крушением, пала и сама Германия, новое республиканское правительство которой признало страну побежденной. Германия оказалось под прессингом победителей, собравшихся на дележ в Версале. Союзники по Антанте строили в отношении побежденной страны самые хищнические планы. В этих условиях, немцам было очень выгодно изменить свой образ в глазах союзников, изобразить войну с ними как досадное недоразумение. И здесь им на помощь в который раз пришел Покровский. Разумеется, с благословения большевистских заправил, он передал новым германским властям всю дипломатическую корреспонденцию русского императорского правительства (письма Сазонова, Извольского, графа Бенкендорфа и так далее). В свою очередь немцы сделали из этой переписки отдельное издание и направили его на французском языке непосредственно президенту Франции Р. Пуанкаре. Издание это носило крайне ограниченный характер и, скорее всего, было представлено несколькими экземплярами. Общее название этого издания, без года и места выхода в свет, было следующим: "Германские замечания по поводу виновников войны". Кто же был, по мнению авторов этих "Замечаний" истинным виновником войны? Ответ на этот вопрос давался четкий и однозначный: "Царизм, всякий реальный союз с которым был невозможен, представлял собой систему наиболее чудовищного рабства людей и народов. Германский народ как один человек вступил в 1914 году в войну лишь потому, что он воспринимал ее как оборонительную войну против царизма, точно такой же провозгласили ее, между прочим, социал-демократия всего мира. В тот день, когда главная цель уничтожения царизма была выполнена, эта война потеряла всякий свой смысл".[10]

Издание заканчивается статьей Покровского, в которой он фактически повторяет смысл немецких обвинений в адрес России, хотя и говорит о виновности всех "империалистов" в разжигании войны.

Таким образом, можно считать доказанным тот факт, что в 1918, 1919, 1920-х годах Покровским в том или ином виде (копий или подлинников) была преданна на Запад большaя часть документов касающихся последнего царствования и в частности личных бумаг Императора Николая II и Императрицы Александры Федоровны. При этом Покровский мог совершенно свободно передавать или продавать копии, или даже подлинники на Запад, где они, слегка подправлялись в угоду политическим целям и издавались.

Большие подозрения имеются и в вопросе фальсификации текста, как писем, так и дневников Царской Четы. Как известно Император и Императрица переписывались по-английски. Поэтому, кроме прямого подлога, искажения, вольные или невольные, могут осуществляться путем неправильного или неточного перевода с английского языка. В качестве первого примера приведем два перевода одного и того же отрывка из записных книжек Государыни в бытность ее принцессой Гессенской. Речь идет о сне, который приснился принцессе Алисе по одному источнику в 1899 году, а по другому в 1894. Вот как этот сон описывается в книге А. Мейлунаса и С. Мироненко "Николай и Александра. Любовь и жизнь": "Мы большой компанией отправились на пароходе, но, прежде чем взойти на него, надо было спрыгнуть – подошла моя очередь, я прыгнула, но осталась висеть в воздухе, придерживая нижние юбки, чтобы они не разлетелись, и закричала, что кто-то хочет меня, но в этот момент Гретхен остановила меня и сказала, чтоб я не употребляла таких непристойных слов".[11]

Кроме того, что данный отрывок является плохим переводом с точки зрения русского языка, возникают большие сомнения с точки зрения правильности самого перевода. Следует сказать, что слово "хотеть", в смысле полового влечения, желания вступить в половую связь, а именно в этом контексте это слово используются в отрывке, является неологизмом, получившим широкое распространение совсем недавно. Представить себе, что его употребляла 12 летняя (пусть даже 17 летняя) девочка (девушка) из высшего общества конца XIX века, просто невероятно.

Однако в другом переводе, в книге монахини Нектарии "Государыня Императрица Александра Федоровна Романова. Дивный свет. Дневниковые записи, переписка жизнеописание", суть текста приобретает совсем иной смысл, чем в приведенном выше переводе: "Наша большая группа собиралась поехать на пароходе, но чтобы на него взойти, нужно было спрыгнуть немного вниз. Подошла моя очередь. Я прыгнула, но, однако осталась высоко в воздухе, придерживая вокруг себя раздувающиеся нижние юбки, и кричала, что кто-то меня убивает. Я сказала тогда: "Ты...", но как раз в этот момент Гретхен меня остановила и велела мне не использовать в разговоре с людьми такие выражения, поэтому я ничего больше не сказала, кроме "Ты...". Пока я все еще была в воздухе, все другие отправились на пароходе".[12]

В этом отрывке все встает на свои места. Вместо слов "кто-то хочет меня" появляется "кто-то меня убивает", а недовольство Гретхен вызвали не "неприличные" помыслы принцессы Алисы, а то, что она обратилась к незнакомому человеку на "ты", что считалось недопустимым в обществе XIX века. Перевод из книги Мейлунаса и Мироненко, придает сну принцессы эротический характер, чего абсолютно нет в книге монахини Нектарии, и чего на самом деле, в том виде, как это представлено в первом варианте, не могло быть в действительности.

Таким образом, необходим очень тщательный и критический подход к изучению личных документов Царской Семьи, проведение при необходимости почерковедческих экспертиз, так как имеются большие сомнения в том, что эти документы не были сфальсифицированы большевиками от исторической науки.

_________________________________________________

[1] РГАС­ПИ. Ф. 147. Оп.1, д. 49.

[2] Там же.

[3] РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 3, д. 134.

[4] Письма Императрицы Александры Федоровны к Императору Николаю II, – Берлин "Слово", 1922, с. 1.

[5]Переписка Николая и Александры Романовых. Под редакцией М. Н. Покровского. – М.-Пг., 1923, т. 1, с. XXXIII.

[6]Переписка Вильгельма II с Николаем II. М.-Пг., Госиздат, 1923, с. 1.

[7] Дневник Императора Николая II, – Берлин: Слово, 1923, с. 9.

[8] Дневник Императора Николая II, с. 8.

В недавно изданной книги "Николай и Александра. Любовь и жизнь", директор ГАРФа С. В. Мироненко пишет, что он хотел "поблагодарить Аню Трубецкую за ее энтузиазм и долгие ночи, проведенные ее за чтением писем Императрицы Александры", но где она читала эти письма, в подлиннике, в копиях или в "Переписке" Покровского, Мироненко не указывает.

[9] Последние дневники Императрицы Александры Федоровны Романовой. Февраль 1917 г. – 16 июля 1918 г. Новосибирск "Сибирский хронограф", 1999, с. 11

[10] Remarques de la delegation allemande au suget du rapport de la commission des gouvernements allies et associes sur les ressponsabilites des auteurs de la guerre, р. 13

[11] Мейлунас А. Мироненко С. Николай и Александра. Любовь и жизнь. – М.: Прогресс, 1998. с. 34

[12] Государыня Императрица Александра Федоровна Романова. Дивный свет. Дневниковые записи, переписка жизнеописание. – М., 1999. с. 26