Они не этого достойны. По следам одного праздника

Опять 8 марта. И опять, перебирая кнопки телевизионного пульта, мучаешься противоречиями. Хорошо или плохо сейчас женщине? Вроде, реальных завоеваний много. И, если долго смотреть в телевизор, получается, что даже очень много.

Изобилие бытовой техники способно сократить физические усилия и временные затраты на ведение хозяйства. Были бы только деньги, было бы только место, куда ставить всякие замечательные приборы.

Женщинам с самыми разными финансовыми возможностями есть, что на себя надеть. Есть где усовершенствовать свою внешность. Произошла революция в моде и торговле. Немодные вещи перестали продавать. А мода больше не загоняет всех в одну узкую стилистическую колею, с каждым сезоном мода все разнообразнее и толейрантнее. Произошла революция и в косметологии – средства для улучшения состояния кожи и для моделирования привлекательности изнутри конкурируют со средствами для закрашивания недостатков. Рекламные блоки ломятся от предложений, объясняя, что женщины "этого достойны". Но, похоже, достойны не просто "этого", а только этого.

И в голову почему-то лезут менее оптимистичные мысли.

Да, уже давно никто не называет женщину товарищем...

Но у нас так и не изобрели никакого эстетичного и органичного обращения к особам женского пола. Кризис публичного вербального обращения к женщине является кризисом общественного отношения к ней.

Телевидение в последнее время вообще узаконило обозначение женщин преклонного возраста как "бабушек". Это какие такие бабушки? Те, которые в войну раненых с поля боя вытаскивали? Или те, которые послевоенную промышленность с сельским хозяйством восстанавливали? Или те, которые честно вкалывали на вредных производствах и параллельно растили детей до эры подгузников? Или те, которые с двумя высшими образованиями так и не смогли накопить денег для достойной жизни в пенсионном возрасте и люмпенизировались тут же, как только их ушли с работы?

Искреннее и рефлективное неуважение к женщине в наших масс-медиа начинается с пренебрежения к тем из них, кто находится в преклонных годах. И никто не убедит меня в том, что слово "бабушка" у нас столь популярно в связи с нашей патриархальностью. В патриархальном обществе старость принято ценить и уважать. Жалкие и стыдные все эти широко транслируемые разговоры о том, как у нас стараются дотянуть пенсию до прожиточного минимума. Подобные разговоры с телеэкранов приучают всех считать, что пенсия – это социальное подаяние.

Нынешнее ТВ принципиально не заряжено на борьбу за чьи-либо права, в том числе и женщин. Чем больнее проблема, тем громче телехохот, ее заглушающий. Образ пожилой женщины в ситкомах – взять хоть "Папиных дочек", хоть "Мою прекрасную няню" – сейчас второй по степени фарсовости. Впереди только образ бомжа.

А каких женщин любит и уважает наше ТВ? Тех, с помощью которых можно либо что-то рекламировать, либо о чем-то информировать, либо кого-то развлекать. Иными словами, телевидение воспринимает женщину как функцию. О немолодых же вспоминают преимущественно тогда, когда надо отрекламировать гели для зубных протезов или косметическую линию. Ведь лучше, если окружающие не заметят, что женщине уже почти шестьдесят. Потому что если заметят, будут к ней хуже относиться. Иллюзия вечной молодости – не эстетический кайф, но социальное спасение. И, похоже, единственное, что современная цивилизация может предложить женщине.

Вполне логично, что чаще всего мелькают на ТВ образы молодых или молодо выглядящих женщин. Молодость делится примерно на пять возрастов, они же архетипы.

Первый архетип. Тинэйджерки – как правило, откровенные придурки, подобные юной героине ситкома "Счастливы вместе" и большинству героинь в ситкоме "Папины дочки". Пресловутая девочка-ботаник Галина Сергеевна (Елизавета Арзамасова) подтверждает банальную для советского сознания необходимость выбирать между красотой и умом. К слову сказать, западная телепродукция для детей сейчас всеми силами доказывает возможность и правомерность симбиоза красоты с интеллектом, женственности и деловитости. Розовый цвет, красивенькие вещички, сексапильные наряды и внешность a la Барби сочетается у героинь с навыками суперагенток в культовом анимационном сериале "Totally Spies" и со спортивностью, с пафосом помощи людям в игровом сериале "Lazy Town". И это правильный подход к проблеме социализации девчонок, чьи мозги уже запудрены массовыми стереотипами потребительства.

А у нас все еще упиваются "барбизмом" и привычно посмеиваются над "синими чулочками".

Второй архетип, после восемнадцати. Юные совершеннолетние красавицы. На них держится половина рекламы и мелодраматических сериалов. Вменяемость, стильность, равно как и способность к бурной душевной жизни, тем более удивляет, что остается не понятным их происхождение. Как происходит приобщение к адекватности, добирание интеллекта и перебор в чувствительности, ТВ не показывает.

Как будто после окончания школы тинэйджерки просто испаряются, а вместо них в жизнь запускаются юные красотки иной породы.

Третий архетип, от тридцати. Успешно социализированные профи. В новостных программах и ток-шоу ТВ регулярно демонстрирует грамотных женщин-экспертов, женщин-депутатов, экономистов, социологов, политологов, историков, врачей, косметологов и иногда бизнес-леди. Откуда они все взялись, опять же не ясно. Потому что для полноценной деловой жизни надо не только рыдать о любимых мужчинах, не только плести интриги и переживать разочарования, но ходить на лекции, заниматься в библиотеках, сидеть в интернете, писать курсовые, дипломы и диссертации, думать над проектами, анализировать информацию и многое другое.

Раньше по ТВ невозможно было увидеть элементы реальной физиологии, в том числе женской. Теперь о прокладках, тампонах, критических днях, климаксе и целлюлите на ТВ вспоминают гораздо чаще, чем о повседневной интеллектуальной деятельности женского пола. Это своего рода физиологический низ, не достойный демонстрации и обсуждения.

Картина озадачивает. Каждый женский возраст на ТВ существует словно сам по себе, вне развития и связи с предшествующим и последующим. Более всего это напоминает фабрику, на которой производятся разные модели женщин. Модели эти должны быть эффективными, конкурентноспособными, с современным модным дизайном. Есть, кстати, и наборы "солдатиков". Оперативный работник Настя Абдулова (Анастасия Мельникова) в "Улицах разбитых фонарей" и "Операх. Хрониках убойного отдела" – самый стойкий и симпатичный солдатик. В "Морских дьяволах" даже действует женщина-спецназовец. Прочих военнообязанных женщин не счесть в криминальных сериалах "Тайнах следствия" и "Суд", "След" и "Закон и порядок", а также в судебных реалити-шоу вроде "Федерального судьи" и "Дел семейных". Думается, популярность образов женщины-следователя или адвоката связана с попыткой закрепить за женщиной востребованную профессию, утвердиться в мире, живущем по мужским законам. Женщина-солдатик, женщина-судья, женщина-милиционер – очень модные прикольные развекалочки.

Подсознательное понимание женщины телевидением ставит ее в один ряд с функциональными предметами для продажи – с бытовой техникой, роскошным украшением или игрушками. Вот это и есть потребительское отношение к женщине.

Женщина-мать – тоже своего рода машина, которая по теперешней концепции должна как можно больше производить детей. К счастью, год семьи позади, но его телереклама надолго запомнилась елейно-сладкими образами показного благополучия. А ведь кто-то купится на нее и будет заводить детей, думая, что это такое же временное и несложное занятие, как позирование в рамках очередной фотосессии. С теми убогими социальными гарантиями для простых миллионов, с той душевной незрелостью, которая у нас процветает, легко предположить, сколько несчастных малышей появится в следствие такой рекламы. И сколько физически и социально полноценных граждан получится в результате. У нас, как всегда, погоня за количеством освобождает от забот о качестве. Культ семьи и материнства на ТВ сейчас существует именно в режиме рекламы, соблазняющей, генерализирующей приятные позитивные стороны и не упоминающий о проблемах и трудностях, о том, что для женщины семья и материнство – это прежде всего самоотверженный труд без выходных.

Однако любая самоотверженность сегодня не культивируется, а наоборот презирается. Не прощается и отсутствие качеств легкомысленной тинэйджерки, свободной красавицы и состоятельной женщины, способной посвящать делам столько времени, сколько необходимо для успеха этих дел. Вот и получается, что все женские архетипы словно делают на фабрике. А при старении женщины превращаются в "бабушек" и выбрасываются на социальную свалку. Но они достойны совсем другого.

Современная культурная ситуация делает бессмысленным любые стратегии духовной и интеллектуальной реализации для женщины, будь то материнство или творческий поиск.

Просто следует с молодости копить средства, которые позволят ближе к шестидесяти делать себе пластические операции. Время жизни следует грамотно разделить между удовольствиями и карьерой, наращиванием профессионального авторитета, чтобы до смерти занимать руководящие посты. Потому как страшным незаслуженным наказанием может обернуться и надежда на государственную пенсию, и зависимость от детей, которых формирует не только семья, но и жизнь, и масс-медиа.

Еще со времен перестройки стихийно процветает и телевидением поощряется культ женского наслаждения, эгоцентризма и самоосуществления в качестве эстетического идеала и сексуального объекта воздействия. Этот культ противоречит попыткам рационально инкрустировать в повседневную массовую культуру идеологию женщины-матери, созидательницы новых поколений. Легкое и безболезненное совмещение этих двух моделей происходит в основном в рекламе – средоточии всего чудесного.

Про женщин сложных, с неповторимой индивидуальностью и поисками своей неповторимой судьбы – не карьеры, не богатства, не парадного звездного успеха – современное телевидение говорить и показывать не умеет. Однако в залежах телевизионного подсознательного, как и в нашем общественном подсознании, сохраняется тоска именно по такокой женщине и по разговору о ее сущности, а не ее функционировании. Поэтому телепрограмма в Международный женский день забита советскими фильмами, в которых сделаны попытки именно такого серьезного разговора. Ничего равного "Служебному роману" Эльдара Рязанова, "Странной женщине" Юлия Райзмана или "С любимыми не расставайтесь" Павла Арсенова в нынешний период появиться не может.