Не свои собственные дети...

Проповедь Православия не знает простых решений. Каждый раз и с каждым человеком – все индивидуально. И в том, что люди сбиваются с пути, нет чьей-то единственной вины, ибо ошибки допускают все: и те, кто слушает, и те, кто проповедует. О том, как избежать этих ошибок, о том, какой могла бы быть миссия Церкви и о том, как меняется образ веры по мере вхождения в церковную жизнь, мы беседуем с миссионером, много лет работающим с молодежью, иеромонахом ДИМИТРИЕМ (Першиным).

Иеромонах Димитрий (Першин)

родился в 1974 году. Окончил факультет журналистики МГУ, философско-богословский факультет Российского Православного университета и Московскую Духовную академию. Обучался в очной аспирантуре на кафедре истории русской философии МГУ.

В 2001 году рукоположен в сан диакона, в 2008 году – в сан иеромонаха. Руководит информационно-издательским управлением Синодального отдела по делам молодежи Московского Патриархата; директор центра библейско-патрологических исследований (программа поддержки молодых ученых Всероссийского православного молодежного движения); заместитель председателя Братства православных следопытов.

Автор более 200 журнальных статей по проблемам биоэтики, церковной истории и молодежной миссии. За годы служения посетил с лекциями и выступлениями более 20 епархий Русской Православной Церкви.

"В гости к Богу": до и после

– Отец Димитрий, в наши дни Церковь ищет и находит все новые поводы для встречи с молодежью. Священники выступают на рок-концертах, молодежь все активнее участвует в православных молодежных организациях, растет число молодых людей, называющих себя православными. Но вот число тех, кто регулярно приходит в храм, воцерковляется... таких на порядок меньше. С чем это связано?

– Большинство ребят, которых смогли привлечь наши миссионеры, сделали пока лишь первый шаг. Они сделали выбор в пользу отрицания, поняли для себя, кем они точно не будут – ни сатанистами, ни фашистами, но до сих пор не знают, кем хотели бы стать.

Более того, они открыли для себя, что Церковь гораздо ближе к ним, чем им казалось. С одной стороны, здесь исповедуются и причащаются такие рок-музыканты, как Константин Кинчев, Вячеслав Бутусов и Сергей Калугин, с другой – верующие, в том числе и священники, участвуют в жизни молодежных лагерей и волонтерских организаций.

Однако второй шаг гораздо сложнее, так как затрагивает уже не внешний антураж, а саму нашу внутреннюю суть, которую приходится перекраивать наново, отбрасывая негодные куски и вставляя, а точнее, взращивая новые ее измерения – измерения молитвы и любви. Но расставаться со "старой душой" непросто. С одной стороны, здесь свободная воля человека (он сам делает выбор), а с другой – тайна Промысла, подводящего его к спасению.

Как и кого Господь приводит в Церковь? В Евангелии от Иоанна мы видим, что даже проповедь лучшего Проповедника в истории мира могла не только не находить отклика, но и вызывать отторжение. Когда Иисус сказал, что воскресит тех, кто вкушает Его Тело и Кровь, многие ученики ушли от Него, недоумевая: какие странные слова! кто может это слушать! (Ин 6:60). Он же не только не стал по-толстовски "упрощать" Свою весть, но и спросил двенадцать оставшихся с Ним: не хотят ли отойти и они? Ко времени Крестных страданий всех верных Христу на земле оказалось лишь около ста двадцати человек; столько их собралось на первое после Вознесения собрание Его учеников (см. Деян 1:16), но именно они стали послами Церкви в миры иудейской, эллинской и персидской культуры и преобразили их.

Так что и нам не стоит рассчитывать на массовые обращения. Успех – это когда хотя бы один из сотен твоих слушателей вдруг расслышит стук в своем сердце и пригласит Гостя войти.

– Выходит, здесь ничего нельзя сделать? Нужно просто ждать, когда человек сам примет решение?

– Делать обязательно нужно, но вот что именно – это отдельный вопрос. Убедить, заставить, добиться... – эти интонации применимы к полемике, когда надо понудить оппонента расстаться с теми карикатурными взглядами на христианство, которыми он объясняет свои антипатии к нему. Но, с другой стороны, знаете, как два века назад называли миссионера в Астраханской губернии? Щунатель, то есть тот, кто "щунает": уговаривает, увещевает, стыдит и упрекает. Так вот: нельзя сводить свидетельство к тому, чтобы только щунать и щунать.

При всех расхождениях во взглядах не менее важно просто быть рядом с человеком, который ждет от нас внимания, заботы и поддержки. И здесь надо быть готовым миссионерствовать так, как делал это владыка Антоний Сурожский, часами говоривший с людьми безо всякой надежды на то, чтобы хоть кто-то из них обратился.

Но сегодня именно в этом плане наша миссия особенно слаба. Переданный проповедниками на рок-концертах импульс почти никто не подхватывает внутри самой Церкви, и получается, что привлекать к храму людей мы научились, а вот помогать им переступать его порог – нет. Бывает, что молодые люди сталкиваются в приходах с равнодушием, а то и с неприятием...

– И не только неофиты... Есть ведь и другая молодежная проблема: дети из верующих семей, которые вырастают и бегут из "православного гетто".

– Это действительно проблема, и тут я бы посоветовал всем родителям почитать книгу Наталии Соколовой "Под кровом Всевышнего". Это очень светлая автобиографическая исповедальная книга, в которой тем не менее есть горькие страницы. Автор рассказывает о том, как ее родители, известные православные апологеты двадцатого века Николай Евграфович Пестов и его супруга, при всем своем благочестии, чуть было не отвадили свою дочь от Церкви. А через годы эту же проблему пришлось решать уже и ей самой, воспитывая пятерых детей, один из которых впоследствии стал епископом, двое других – священниками, а дочери создали замечательные христианские семьи. Нам крайне важен опыт не только удач, но и ошибок, осознанных вовремя, пока они не стали непоправимыми.

– Этих разных ошибок, наверное, и вправду много, но не кажется ли Вам, что их можно свести к некоей главной, системной ошибке? Поправьте, если это не так, но ведь у нас сегодня действительно серьезной проблемой становится то, что молодому человеку никто не помогает понять связь христианства с его собственной жизнью. Православие для него – это набор обрядов и запретов, а вовсе не знание о Боге и об общении с Ним.

– Я думаю, в этом главная причина многих наших проблем, из-за которой в прошлом веке развалилась Российская империя. Для значительной части людей, и прежде всего для молодежи, христианство превратилось в набор нравственных, поведенческих и даже административных правил, которые к тому же зачастую понимаются как фундамент государственности.

Но, по формулировке Канта, человек не может быть средством ни для каких благих целей. Он сам есть цель и смысл всего происходящего во вселенной. А при голом морализаторстве "от христианства" человек как раз вырождается в функцию, в бездумный механизм для воплощения правил в повседневность. Естественная реакция на это – протест и отказ следовать слишком правильным правилам.

Задолго до октябрьской катастрофы преподобный Серафим Саровский говорил в беседе с дворянином Мотовиловым о цели христианской жизни. Он отмечал, что многие, в том числе и лица духовного звания, уверены, будто эта цель – соблюдение заповедей, создание семьи, труд и тому подобное. Но это неверно: цель гораздо выше – это общение с Богом, стяжание Святого Духа. А заповеди и моральные нормы – лишь средства, очищающие сердце для этого общения.

Очень часто ключевое слово в нашем диалоге с молодежью – "нет". Нет – абортам. Нет – блуду. Нет – наркотикам. Нет – "развлекухе". Нет – бездумному карьеризму. Все это правильно, но получается, что мы только отбираем, но ничего не даем взамен. А ведь у многих и нет ничего больше в их жизни, а теперь и это отнимают... Не без подсказок из-за левого плеча Церковь предстает для них "великим отнимателем", и они инстинктивно шарахаются от нее.

На мой взгляд, начинать надо с другого – с радости. В той беседе со старцем Мотовилов все никак не мог понять, что на практике означает "стяжание Святого Духа". И тогда Преподобный помолился про себя, и Мотовилов увидел, что его лицо уподобилось солнцу: оно сияло светом предвечной Божественной славы, тем светом, который видели Апостолы, когда Господь преобразился перед ними на горе Фавор. Оказывается, и поныне эти дары Христос раздает Своим ученикам в ту меру, в какой они могут вместить, и по молитве преподобного Серафима Мотовилову была явлена эта предвечная слава.

Хорошо бы и нам, общаясь с молодежью, освоить те пасхальные интонации Саровского батюшки, который каждого приходящего к нему встречал словами: "Радость моя, Христос Воскресе!". Если эта радость коснется сердца нашего собеседника, ему станет понятно и все остальное: как надо стараться жить, чтобы эту радость сберечь и не растерять. В переводе с греческого Евангелие – это Благая Весть, и она – в этом, во встрече с Богом Креста и Воскресения, а не в правилах благочестивой и безупречной жизни как таковых.

Язык молитвы

– Вы говорите, что нужно поделиться с человеком самым сокровенным, помочь ему обрести Бога. Но можно ли сразу объяснить столь сложные вещи, раскрыть суть христианства человеку, только входящему в храм?

– Думаю, да. Христос просит Своих учеников: "идите и научите", а Бог не требует от нас невозможного. Но дело здесь не только в наших знаниях и церковной науке. Есть еще одно – самое важное.

По благословению митрополита Кирилла, нынешнего Предстоятеля нашей Церкви, в прошлом году мы провели несколько миссионерских встреч с русскими общинами на Кипре и оказались в гостях у архимандрита Симеона, который продолжает традиции греческого старчества. В его монастыре – богатейший выбор литературы, и не только духовной: есть, к примеру, весь Достоевский в греческом переводе. Мы спросили его: как проповедовать молодежи? Он не повел нас в библиотеку, не стал говорить о необходимости просвещать или становиться более понятными. Он сказал просто: "Для начала нам нужно самим стать настоящими", а потом преподнес нам подарок, который был продолжением его ответа: служебник с текстами Литургии, бутылка вина для ее совершения и большая богослужебная просфора.

Есть одна сфера духовной жизни, самая трудная, которой мы обязательно должны учиться сами и научить тех, кому мы проповедуем. Это сфера молитвы. В самом деле, можно привыкнуть к посту, к любой аскезе, можно быть сверхобразованным богословом, но, по мысли древних Отцов, за молитву, за то, чтобы непреткновенно общаться с Богом, нам придется сражаться до конца своих дней. На молитву лукавый ополчается больше всего, потому что в ней мы – с Богом.

Расслышит ли современная молодежь молитвенную тишину Православия? Во многом это зависит от нас. Благотворительность, образование, активность – все это хорошо, но как приложение к тому, что дают молитва и богослужение... А ценим ли мы сами эти дары?

– Многими это воспринимается как пустой ритуал, театральное действо...

– Но без молитвы Церковь – не Церковь. Изначально Литургия понималась как "общее служение" (в буквальном переводе с греческого) всех молящихся христиан, а не только священнослужителей. А если просто пластинку поставили, отстояли и ушли – христианство лишается всякого смысла. Это Таинство бесконечно выше любых эмоций, это даже не сопереживание, но именно со-причастие, приобщение всех верных Воскресшему и Воскрешающему нас.

Владыка Антоний, о котором мы уже говорили, рассказывал о том, как он служил Литургию на огромном пне в скаутском лагере для детей эмигрантов и сперва попробовал ее просто русифицировать, чтобы облегчить понимание, но это ничего не дало. Слова стали понятнее, но он не ощутил молитвенного внимания тех, кто их слышал и понимал. В следующий раз он попробовал разобрать с детьми то, что происходит во время Литургии, ее ход и символику. И все переменилось: в Литургии ему молитвенно сослужили (а не просто стояли) все, хотя она и шла на церковнославянском.

– Это, кстати, показывает, что механическая русификация богослужения – не панацея...

– Сама по себе русификация никоим образом не спасет положения. Здесь нельзя рубить с плеча, в приказном порядке. Богослужение прежде всего нужно – любить. И исходя из этой любви, из этого трепетного чувства святыни, стараться доносить смысл происходящего в храме до пришедших в него христиан.

У меня тоже был подобный опыт. В феврале этого года ко мне подошел один из наших ребят-следопытов и подарил фильм "Русская жертва" – про то, как 1 марта 2000 года в Чечне в неравном бою полегла шестая рота Псковской дивизии ВДВ. Полегла, но не пропустила наседавших боевиков, которых было в двадцать раз больше. Оставшиеся в живых десантники вызвали огонь на себя. Мы посмотрели фильм, и у нас возник вопрос: через неделю годовщина, но что мы можем сделать? Пообсуждать событие? Провести "пятиминутку ненависти" к "ненашенским"? Этого ли хотели бы от нас ребята, погибшие там? И ответ пришел сам собой – давайте за них помолимся! Один из ребят, совершенно, кстати, невоцерковленный, нашел в интернете имена погибших десантников, другие – чин панихиды, все это распечатали на всех. А потом мы собрались все вместе, человек сорок, и отслужили панихиду. Сами читали, пели, предварительно разобрав сложные места – и удивились тому, сколь поэтичен церковный чин молитвы за усопших.

Собственно, и мой путь в Церковь пролегал примерно так же. В далеком 1990-м в мою школу заглянул диакон Андрей Кураев. Это был выпускной класс, тем не менее, когда он предложил поехать на Рождество в Троице-Сергиеву Лавру, я не стал отказываться. Но службы в Лавре длинные, и я с другими ребятами стоял, переминаясь с ноги на ногу и мечтая том, чтобы все закончилось поскорее. У отца Андрея хватило терпения не раздражаться, а пояснять нам, что же все-таки и почему происходит в храме. Бабушки на него шикали, но он тихонько продолжал, хотя, наверное, и сам был бы не прочь не замечать наших вопросов, а молиться. Так вот: из тех ребят многие потом стали священниками.

Миссионеру приходится жертвовать своей репутацией и даже молитвой – чтобы помочь другим, но для этого первой надо пренебрегать, а вторую любить.

Церковное "одиночество"

– Мы начали с разговора о проповеди на рок-концертах, но ведь не вся молодежь ходит на рок-концерты...

– Большая часть слушает попсу.

– А еще есть и те, кто не слушает ни того ни другого. Это одиночки, которые приходят не на концерт и не на тусовку. Они сразу ищут Церковь, Бога. Что можно сделать для них, чтобы они не сбились с пути?

– Я считаю, что величайшая трагедия нашей Церкви сегодня состоит в том, что мы не готовы встретить этих людей, потому что сами мы, люди Церкви, не приучили себя к высокой культуре.

Мы не читаем книг, не читаем толстых журналов. Трехтысячный тираж просветительского журнала "Альфа и Омега" – это же катастрофа. Это значит, что мы не читаем даже своих церковных изданий, не то что Достоевского и Солженицына! И это означает, что молодые интеллектуалы-одиночки, те самые четыре процента, которые ведут человечество вперед, зачастую проходят мимо нас. Мы вновь теряем ту часть молодежи, которую мы уже один раз потеряли в XIX веке, когда вся она ушла в революцию.

Нам, людям Церкви, нужно воспитывать в себе культуру мысли, учиться на опыте других православных стран, к примеру, Греции, в храмах которой – богатейший выбор литературы любого уровня сложности.

Молодые мозги требуют инвестиций. Когда мы научимся переступать через сиюминутные прибыли, перестанем гоняться за дешевизной и начнем вкладывать в тех, кто всерьез настроен думать и вникать, тогда наши неприбыльные книжные полки обернутся людьми, готовыми служить Церкви, а это бесконечно важнее. Более того, очевидно, что в долгосрочной перспективе именно эти очкастые "знайки" будут определять интеллектуальный облик страны. А кому-то из них выпадет учить уже наших детей. Самое простое решение проблемы предмета "основы православной культуры" – привести к вере учителей, а уж об остальном они позаботятся сами.

Да, и в России всегда были и будут образованные священники, не чуждые книг. Но, увы, для многих вопрос образования, культуры мысли до сих пор на втором, если не на десятом плане...

– А лично Вы как священник и миссионер могли бы что-то сказать такому молодому человеку, желающему прийти в Церковь, но не знающему, что для этого нужно?

– Универсальных советов у меня нет. Наверное, самым правильным было бы поговорить с человеком лично. На какие-то вопросы можно найти ответы в моем блоге в интернете, через него можно обратиться ко мне и напрямую.

Пожалуй, я могу предупредить о двух искушениях, которые подстерегают нас в вопросах веры. Нередко мы ожидаем от Церкви какой-то особой святости, боимся войти туда, опасаясь оказаться рядом со столпами благочестия. Но едва мы преодолеваем это смущение, как тот же лукавый дух подсовывает нам повод для разочарования: ах, у нас на глазах батюшка съел бутерброд с колбасой. Ну, все теперь понятно: они тут такие же грешники, как и я сам. Всё, и больше в храм ни ногой... Избегайте крайностей: первая и самая важная христианская добродетель – трезвость.

И еще: не отчаивайтесь! Помните историю из "Деяний Апостолов"? Там рассказывается о евнухе эфиопской царицы, который читал в дороге пророка Исайю и никак не мог понять, хотя очень старался. Бог не оставил его, но послал апостола Филиппа, который не только растолковал ему смысл пророчеств, но и крестил его там же. Мы не одни. Бог слышит наши вопросы и отвечает на них.

В любви и свободе

– А что, по-Вашему, должна сделать сегодня Церковь, чтобы ее работа с молодежью стала более эффективной?

– Прежде всего давно назрела необходимость создания каталога-справочника молодежного служения. В нем должно быть три категории: те организации, которые учреждены Церковью, такие как Всероссийское молодежное православной движение или Братство православных следопытов (БПС); те, что созданы как общественные организации, но позиционируют себя как православные (военно-патриотические клубы, скауты и так далее); и совершенно светские организации, с которыми тоже надо работать. По благословению председателя Синодального отдела по делам молодежи Архиепископа Костромского и Галичского Александра мы уже собираем информацию для такого издания.

К примеру, есть в Москве такая организация – "Круг". Уже много лет абсолютно далекие от Церкви ребята вместе помогают детскому дому. Им бы в ноги поклониться! А ведь соседние с детским домом приходы даже не догадываются об их существовании. Ну почему бы не пригласить ребят в гости, не предложить им пообщаться, попить чайку, наконец, поучиться у них? Мы призваны искать точки соприкосновения, поводы для помощи другим и общения с ними.

Весьма неожиданные и удачные миссионерские решения есть и во внутрицерковных организациях. Так, за прошедшие годы эффективность своей методики доказало БПС. На западе скаутской системой охвачено семь-восемь процентов детей, но среди политиков, предпринимателей и ученых до восьмидесяти процентов – бывшие скауты. Эти цифры говорят сами за себя. И то, что в православном следопытстве эта методика воцерковлена, дает нам еще одну возможность позаботиться о будущем.

– Но тут есть и свое искушение: увидев столь эффективный опыт, легко решить, что самый простой способ – загнать всех под один шаблон. Не получится ли так, что мы начнем создавать православный комсомол?

– А вот здесь уже более чем востребован опыт свободы, начатки которого мы также стараемся прививать в Братстве. Для меня слово "демократия" не является ругательным, напротив, именно такая форма организации жизни наиболее эффективна в наши дни. БПС объединяет самые разные организации из различных регионов, предлагая им не воспитательные и административные шаблоны, а взаимопомощь и ресурсы. У нас нет никакой единой политики, которая навязывается всем вокруг.

Более того, мы считаем одной из важнейших своих задач научить наших следопытов мыслить самостоятельно, делать выбор и принимать ответственность на себя. Христианская жизнь – это духовная брань, и каждый призван сражаться за свою внутреннюю свободу.

Вот такой "программный" уровень взаимодействия между Церковью и различными молодежными организациями я как раз считаю необходимым. Хотя бы потому, что если нашу православную молодежь решат для своих нужд "построить" светские чиновники, то у нас будет, что им противопоставить. Нам нужно участвовать в молодежной политике, но на своих условиях, добиваться, чтобы государство учитывало интересы нашей молодежи, вносить в календарь свои праздники и события. Иначе нашу молодежь попросту "подверстают" обеспечивать явку на мероприятиях, абсолютно ей чуждые. Такие случаи уже были. И проблема тут совсем не в чиновниках, а как раз в нашей готовности разменивать своих ребят на показуху.

Это делает из Церкви очередной "ресурс", в данном случае – молодежный. Но как известно, превращение Церкви в ведомство православного исповедания ничем хорошим для России не закончилось. Так что лучше демократия.

– Но раз уж речь зашла о государстве и обществе, то нельзя обойти молчанием тот факт, что сегодня в обществе наблюдается весьма неоднозначное отношение к общественно-политическим молодежным движениям, называющим себя православными. Может быть, стоит их игнорировать?

– Если их проигнорируют миссионеры, то их в любом случае не проигнорируют политики, и эта молодежь станет орудием в их руках. Поэтому, я думаю, следует помнить о том, что Бог талантливее любых недобросовестных политиков, и пойти навстречу всем этим молодежным движениям, положившись на Господа.

Мы обязательно должны работать со всеми, кто готов нас слушать, даже если это политические движения. Но нужно четко проводить границу: непосредственно в политике Церковь не участвует. Иначе нас будут воспринимать как политическую опцию, а наше свидетельство как агитацию.

Но вот чему мы могли бы поучиться у светских движений – это самостоятельности. Меня очень тревожит одна вещь. Последнее время у нас набирает силу потребительское отношение к Церкви. Причем как вне, так и внутри нее. Все уже привыкли, что Церковь организует концерты, посещает больницы, заглядывает в тюрьмы и проводит походы. А еще там Пасха и Рождество. Но мы как-то забываем, что Церковь – это и есть мы, все православные христиане. И даже те, кто уже давно посещает храм, участвует в приходских мероприятиях, все равно почему-то ждут, что действовать будет какая-то "другая Церковь" без их личного участия, что "батюшка все организует".

Тем самым мы привлекаем молодежь, но не загружаем ее. И это тоже проблема миссии. У нас всегда должен быть наготове список дел, в которых молодые люди могли бы раскрыть свои таланты и профессиональные навыки. Мне, к примеру, сейчас нужны специалисты-гуманитарии с хорошим английским, которые могли бы читать лекции в нашем Крутицком центре диаспоральной миссии для студентов из Китая и Малайзии. Нам нужны спортсмены, инструкторы и вожатые для летних лагерей...

Многие проекты вполне осуществимы, но не вместо молодежи, что непосильно для священника, а вместе с нею. Мы пока все еще просим денег у спонсоров и у государства вместо того, чтобы учиться зарабатывать их, в том числе получая профильные гранты на молодежную и социальную деятельность. А ведь в Европе, например, пятьдесят-восемьдесят процентов всей социальной сферы отдано католическим и протестантским организациям. И надо отдать должное, они работают очень хорошо.

Нам стоит у них поучиться. Пришло время становиться из просителей мощной общественной силой – не политической, а именно общественной, открытой, свободной и нравственно ориентированной, судить о которой будут по конкретным делам, а не по лозунгам. Не будем стесняться того, что мы пока еще многого не умеем. Начнем свой путь, а там посмотрим. Другого пути, кроме как к молодежи и вместе с ней, – у нас нет.

И не будем опускать руки. В отличие от героя мультика про Простоквашино, мы не свои собственные дети. У нас есть Отец, Который так возлюбил мир, что отдал Сына Своего Единородного, дабы всякий верующий в Него, не погиб, но имел жизнь вечную (Ин 3:16).