Музей в храме: а есть ли проблема?

В последнее время в СМИ нередко муссируется вопрос возвращения Церкви ее имущества, которое в советское время было у нее изъято. И в "Фоме" эта тема обсуждалась буквально в предыдущем номере, причем митрополит Калужский и Боровский Климент говорил, что даже верующие люди используют термин "национальное культурное достояние" по отношению к церковным святыням, – с тем, чтобы предотвратить их уничтожение, и с этим я совершенно согласен. Но мне сейчас хотелось бы не обсуждать эту проблему в глобальном плане, а поделиться своими ощущениями "изнутри", – ощущениями верующего человека, который работает в храме-музее.

Почти год назад я стал директором музейного комплекса "Исаакиевский собор" в Санкт-Петербурге, в состав которого входят еще Сампсониевский собор, храм Спаса-на-Крови и Смольный собор. Считаю, что я сейчас на испытательном сроке. Причем этот срок мне назначил не кто-то, а я сам. Хватит ли мне сил, образования, чтобы послужить здесь? Мне известно, что у меня сложилась репутация религиозного человека, и мне даже говорят порой, что я слишком "прогибаюсь" перед Церковью. Но я знаю, что не прогибаюсь перед Церковью, а преклоняюсь перед Господом Богом. Другими словами, просто на своем очень ответственном месте стараюсь максимально честно работать, быть настоящим христианином.

И я очень рад, что моя работа в соборе совпала с таким прекрасным этапом в жизни Санкт-Петербурга – с периодом, когда восстанавливаются храмы.

Я ведь с детства тосковал при виде Спаса-на-Крови в лесах, а впервые оказался внутри, когда там располагался склад декораций Малого оперного театра (это было задолго до того, как храм вошел в состав музейного комплекса "Исаакиевский собор"). И что-то будто глубоко обидело меня. К этим уникальным мозаикам были прислонены какие-то шкафы, ящики. Что-то капало с потолка, а ведь в этом храме уникальный пол – по нему даже нельзя в ботинках ходить в зимний сезон, такой он хрупкий! И наконец, когда мне было уже пятьдесят лет, я смог увидеть Спас-на-Крови без лесов!

Не вижу чего-то противоестественного в том, что эти храмы принадлежат не Церкви, а государству. Нынешняя ситуация в Исаакиевском соборе имеет исторические корни: собор до революции состоял на балансе у министерства двора, и это было логично, потому что государство несло за него ответственность (как и за Церковь!). Я считаю так: хорошо, что и сегодня государство содержит этот храм. Ведь такое колоссальное здание требует огромных затрат на свое содержание, постоянного привлечения специалистов. Собор был построен сто пятьдесят лет назад, и все эти годы что-то ремонтируют. Могла бы Церковь самостоятельно, без государственных вложений, содержать этот храм в должном состоянии? Очень сомневаюсь! Работая здесь, я как государственный чиновник остро ощущаю свою ответственность за сохранение этой святыни. А ведь святыней здесь является каждый кусочек мозаики, каждый квадратный сантиметр пола! И все наши сотрудники это понимают. Потому что для них в любом случае – верующие они или нет – важно понятие культуры. А цель и настоящей культуры, и настоящей религии – одна. Это душа человека.

Еще до моего прихода в Исаакиевский собор был установлен некий баланс отношений между музейным сообществом и Санкт-Петербургской епархией, – может быть, потому, что оба моих предшественника на этом посту – и атеист Георгий Бутиков, и не скрывавший своей веры Николай Нагорский – были бесконечно преданы делу сохранения культуры. Слава Богу, что и Сампсониевский собор, и Спас-на-Крови, и Смольный собор в свое время вошли под управляющее крыло государственного музея-памятника "Исаакиевский собор". Это в своем роде "второе дыхание" для них – хотя бы в интересах простого выживания, сохранения в условиях советской власти.

ХХ век для нашего города, как и для всей страны, был трагическим временем: не все сегодня знают, что в планах советской власти было разрушить Смольный собор и взорвать Спас-на-Крови. Эти планы обсуждались и в шестидесятые годы, уже на моей памяти. Исаакиевский собор сносить не планировалось, но его использовали в антирелигиозных целях. Многие помнят, что вплоть до 1991 года под куполом этого храма был подвешен маятник Фуко. Одним своим видом он должен был подтверждать торжество научного взгляда на мир и доказывать, что религия – это "опиум для народа". Хотя на самом деле ничего, кроме объективных законов физики, этот маятник не демонстрировал, а Церковь уже многие века не спорит с физикой... Так или иначе, я думаю, что присвоение этим соборам статуса храмов-памятников имело для них, конечно, огромное значение. В каждый из этих храмов вернулась его душа...

Да, эти храмы так и не возвращены Церкви, но и в Сампсониевском, и в Исаакиевском соборах есть свои православные приходы, проходят богослужения. Настоятель Исаакиевского собора – митрополит Санкт-Петербуржский и Ладожский Владимир, что вполне логично, так как это крупнейший кафедральный собор у нас в городе и четвертый по величине собор в мире. В Исаакиевском соборе регулярно совершаются богослужения: каждое воскресенье – в приделе святого Александра Невского, и четыре раза в год (на Рождество, Пасху, в день святого Исаакия Далматского и в День города) – в основном помещении храма. Могу сказать, что на сегодняшний день жизнь прихода дополняет и обогащает жизнь музея.

В музей приходят люди, которые желают просветиться. А в храм приходят за освящением. От просвещения до освящения – всего один шаг. И я с радостью замечаю: то, что делаем мы сегодня в Исаакиевском соборе (разрабатываем учебные программы для школьников, устраиваем концерты хоровой музыки), – у епархии находит понимание. Полагаю, что сегодня в нашем отдельно взятом случае между Церковью и музеем существует настоящая гармония.