Всё началось с продажи дома. Точнее, с того, что одна пожилая прихожанка шепнула мне после воскресной службы: ее знакомая продает небольшую частную усадьбу, срочно и желательно православным, "своим". Так что можно "договориться подешевле". Материальных возможностей недоставало даже для самого скромного предложения, но слишком уж настойчива была приходская бабуля, призывавшая, сославшись на ее рекомендацию, посмотреть жилье.
Фото Ю. РакинойДверь в обыкновенном – в три окна – бревенчатом доме открыла мне немолодая женщина в темном домашнем платье. По каким-то неуловимым признакам читалось – человек из церковной среды. Причиной продажи имущества оказался переезд к святым местам – точнее, в окрестности одного из крупнейших в России монастырей.
Вроде бы, как тут не порадоваться – на святое место уезжает человек! Но по мере того, как развивался наш сам собой возникший на эту тему разговор, собеседница все чаще начинала "путаться в показаниях". То утверждала, что там ее уже ждет свой угол – "одна комната, а мне и хватит", то сетовала, что не может продать дом недорого – "ведь надо же там будет что-то купить", то говорила, что собирается трудиться "при монастыре", то заикалась о каком-то "приюте"...
– Вообще-то я вам так скажу: мы против..., – неожиданно ответила она на мой вопрошающий взгляд. Далее следовал монолог, приводить который, наверное, нет нужды. Электронные чипы, паспорта... И утверждение, что спасаться от грядущего "ужесточения контроля" нужно поближе к стенам духовной твердыни – ибо там "православных не тронут".
Всё было ясно – точнее, типично. Рассуждать дальше, а тем более спорить, не возникало никакого желания. Необходимой суммы у меня всё равно нет, оставалось только распрощаться и уйти. Но что-то заставляло задержаться ещё ненадолго, попытаться понять: что побуждает человека к столь решительному шагу, к такому необратимому, по сути, изменению своей внешней жизни. Побуждает не в воспринятом им мировоззрении, а в его личной ситуации, в конкретной душе. Только ли "сила убеждений"? И убеждений ли...
Стоило – совсем немного – пройтись по самому дому. Стены порой могут многое рассказать о человеке... Впрочем, ничего особенного или, скажем так, сомнительно-православного, не обнаруживалось. Разве что бросилась в глаза одна, несущественная с точки зрения духовной, но показавшаяся неслучайной деталь: в просторных комнатах не было обустроено ни одного места, где можно было бы уютно расположиться пришедшему гостю, сесть друг напротив друга и поговорить. Обшарпанная тумба вместо обеденного стола, рядом вешалка для верхней одежды, совершенно запущенный палисадник, советские еще куклы, кое-как заброшенные на шкаф... Все четче становилось ощущение: не так что-то в жизни этого человека, драматично "не так". И это искание для себя каких-то избранных духовных условий на самом деле, возможно, лишь безотчетное стремление "сделать что-то" со своей жизнью. "Сжечь мосты", почему-то думая, что чем ярче они горят, тем больше очистится, станет способным к восприятию духовного "внутренний человек".
Прощаться с хозяйкой пришлось со смешанным чувством. Конечно, жить вблизи святых мест само по себе очень неплохо. Есть определенная логика и в том, чтобы перебраться туда, где, "в случае чего", оставшееся "малое стадо" сможет, сплотившись, как-то себя защитить. Только вот "защитить" – от чего? От государства, гражданами которого мы являемся? От "падения нравственности"? От "вживления микрочипов" и вездесущей "безблагодатности"? От чего же и как нам на самом деле нужно, с Божьей помощью, "защищаться"...
Когда-то мне довелось много думать об этом. Точнее, не просто "когда-то", а в некоторый период жизни, когда внутри начал происходить какой-то "духовный сдвиг". Причем "сдвиг" достаточно странный. Связан он был с вхождением в определенный круг церковных людей, которые предложили почитать вместе с ними "неусыпаемую Псалтирь".
Стоит сказать, что мои знания об этом "предмете" были весьма и весьма скудны. Да и о Церкви тоже. Было лишь желание делать что-то "общественно полезное" в ее пространстве. "Это молитва за весь город. По благословению... Только двадцать человек..." – напутствовала меня подруга.
Мысль о том, что безалаберная студентка может молиться "за весь город", меня почему-то не удивила, как и сам процесс почасового чтения. Неожиданной оказалась только молитва, которую нужно было произносить в конце. Начиналась он словами: "Защити нас, Господи, от переписи...". В то время я и сама подумывала податься в добровольные переписчики, подзаработать денег, и уж совсем не могла найти объяснений тому, почему от пришедших задать несколько вопросов для статистики волонтеров должны столь усердно защищаться верные члены Церкви.
Впоследствии мне "разъяснили" – и это, и многое другое. Я узнала о "тайных крестных ходах" со спрятанными под верхней одеждой иконами, о том, что где-то в России уже "закрывают монастыри", а "авангард" христиан едва ли не пешком переселяется на святые места, о том, что магазинное молоко в пакетах пить "уже нельзя", а старцы "молятся за войну"... Всё это подводило к мысли: быть верным Христу в наши дни можно лишь в некой воинствующей "защитной среде", в круговой обороне и постоянном ожидании худшего.
Только вот "худшее" стало приходить не с той стороны, с какой ожидалось. И, прежде всего, в силу одного обстоятельства, связанного, опять же, с чтением Псалтири. Моя ежедневная "вахта", с неизменной десятой кафизмой, постоянно сдвигалась во времени и раз в шесть дней приходилась, таким образом, на два часа ночи. Я тихо, без будильника, просыпалась, затепливала лампаду и, вглядываясь беспокойно в недра своей безмолвной и по-ночному мрачной комнаты, начинала вычитывать "Славы" и примыкавшую к ним "оградительную" молитву с длинным списком имен. Конечно же, все догадываются, что за человеком в это время наблюдают не только ангелы... Но впечатление от почти явного соприкосновения с "нехорошим" духовным миром (неизбежное, наверное, при столь опрометчивом, неофитском "молитвенном подвиге") было настолько сильным, что угрожало постепенно превратиться в навязчивую идею. Кто-то советовал "молитву задержания", кто-то – пояс с девяностым псалмом и даже некий "Херувимский пепел", зашитый в маленькую подушечку... Но в сознании всё более укоренялась мысль: какими-то слишком мучительными и... не туда направленными получаются молитвенные усилия. Точнее, не совсем "не туда", ведь и грядущие гонения на христиан не вымысел, и вопросы о "православном царстве" и глобализации занимают многие философские умы. Но это ли должно быть центром жизни и молитвы совсем недавно узнавшего о существовании исповеди и Причастия человека... Стоит ли рассуждать о переезде к святым местам, не освоив до конца пространства ближайшего приходского храма, не разобравшись в самых простых, рутинных вопросах отношений с родными, со своей собственной жизнью? В которой, скорее всего, и без внешних врагов "многое не так".
Задаться этими вопросами мне помогла исповедь у незнакомого священника. Он обратил внимание на те же самые моменты – мысли и ощущения – что вспомнились мне впоследствии при разговоре с незнакомой женщиной, "скоропостижно" продающей дом... А "защищаться", конечно же, нужно – только разумно, в спокойном уповании на милость Божию и послушании священноначалию. Только вот защита нам чаще всего требуется от собственных необдуманных поступков, стремления впадать в крайности, экзальтацию. А порой и от собственных представлений о Православии, куда более разрушительных для нашего духовного "я", чем разного рода придуманные и непридуманные проблемы сегодняшней внешней жизни христиан.
Источник: Православие и современность
