Протоиерей Николай Агафонов: "Священнику-писателю сложно еще оттого, что на обложке его книги стоит надпись "протоиерей"

Протоиерей Николай Агафонов – член Союза писателей России, автор романа "Иоанн Дамаскин", а также повестей и рассказов, вошедших в сборники: "Преодоление земного притяжения", "Дорога домой", "Чаю воскресения мертвых"

– Отец Николай, как Вы считаете, может ли литература стать проповедью?

– Хорошая литература подготавливает почву человеческой души к восприятию евангельского слова. Литература к Богу не приводит, она не может дать веры, веру дает Господь. Но привести к порогу храма она способна. Не только русская классическая литература, которая является энциклопедией православной традиции наших предков, но и советская литература. Советская литература была оторвана от идеи Бога, но нравственная идея осталась. Вряд ли чтение советских книг привьет ребенку коммунистическое мировоззрение, эта система уже показала свое бессилие, а вот нравственный пример останется в его памяти.

– Вы воспринимаете свой писательский труд как часть пастырского служения?

– Конечно. Недавно в одной книге я прочитал статью под названием "Литература – мой амвон". Эти слова я могу отнести и к себе. Литература дает мне возможность как священнику затронуть вопросы духовной жизни, которые меня волнуют, поведать в доступной форме о том, что может быть полезно современному человеку, поддержать людей, которые только недавно пришли к Богу. В своих книгах я пытаюсь помочь человеку поверить в Промысел Божий.

– Вы ощущаете, что православная художественная литература стоит особняком в современном литературном процессе? Косвенный показатель – книги православных писателей сложно найти в светском магазине, они продаются в основном в церковных лавках.

– Церковное книгоиздательство сейчас находится на хорошем уровне, многие издатели сотрудничают с крупными книжными магазинами, правда, не так плодотворно, как хотелось бы. Светское книгоиздательство – это огромная индустрия, полки магазинов завалены самыми разными книгами, поэтому порой сложно добраться до читателя. Если я приду в "Библио-глобус" и спрошу книгу протоиерея Николая Агафонова или другого церковного писателя, мне ее найдут, но искать придется долго. Наши книги никогда не бывают на виду, православной литературе не хватает рекламы. Священнику-писателю сложно еще оттого, что на обложке книги стоит надпись "протоиерей" – в светском магазине такую книгу не поставят на полку среди художественной литературы, а уберут подальше – к литературе о религии. Один продавец так и не смог мне объяснить, почему книги Агафонова не стоят на полке с буквой "А", а запрятаны где-то в самом дальнем углу. Когда я написал повесть о Чечне "Свет золотой луны", её издали вначале в формате аудиокниги, причем издатели мне предложили: "Давайте не будем писать "протоиерей", напишем просто: "Николай Агафонов", все и так знают, что вы священник". Я согласился. И вот прихожу однажды в "Дом книги" на Арбате и вижу: стоит эта аудиокнига на "А"!

– Что Вы думаете о засилье массовой развлекательной литературы?

– В литературе легкого развлекательного жанра я не вижу ничего страшного. Подобные книги писались и в XVIII – XIX веках. Но наряду с бульварным романом создавались и произведения высокой литературы. А где же она сейчас? Мне кажется, этому отчасти виной вседозволенность, отсутствие цензуры. Заметьте, лучшие произведения русской литературы создавались в "железную" эпоху Николая I. Что было создано великого за последние двадцать лет? Но писать нужно и как можно больше, ведь даже не очень талантливые произведения играют важную роль – готовят почву для возрастания настоящего, огромного таланта.

– Как Вы считаете, почему современная литература предпочитает малые формы – рассказ, повесть, эссе...

– Да, современный читатель огромные романы-"кирпичи" не будет читать. Времени стало меньше. Научно-технический прогресс привел к тому, что мы можем экономить, допустим, на передвижении, но, как ни странно, у человека стало меньше времени. Может быть, это от лени, от привычки, что все легко достается. Я понимаю, что современный читатель не будет читать большое произведение, и сознательно себя ограничиваю. Мой роман "Иоанн Дамаскин" по объему всего десять авторских листов, а новая книга "Жены-мироносицы" еще меньше. Современному читателю нравится динамично развивающийся сюжет, минимум "воды", минимум лирики, больше действия.

– То есть Вы чувствуете свою зависимость от читателя?

– Я чувствую свою зависимость от времени, свою личную внутреннюю зависимость, в которой, так уж вышло, мы совпадаем с читателем. Может быть, в глубокой старости я начну писать по-другому...

– Над чем Вы сейчас работаете?

– Сейчас я пишу повесть о юной девушке из дворянской семьи, ушедшей в монастырь накануне революции. После окончания повести хочу приняться за роман, это будет роман о любви мальчика из партийной семьи к дочке священника, о пути человека к Богу. Очень хочется попробовать себя в коротком рассказе, мне кажется, именно в нем проявляется мастерство писателя.

– А в поэзии Вы себя не пробовали?

– Да, я пишу стихи, но не публикую их. Я считаю себя стихоплетом, не поэтом. Кстати, именно из поэтов получаются хорошие прозаики, поскольку поэт очень скуп на слова, "изводит единого слова ради тысячи тонн словесной руды". Я, к сожалению, не обладаю даром писать кратко и ёмко.

– Есть ли такая книга (из написанных другими писателями), о которой Вам хотелось бы сказать: "Как жаль, что не я ее написал"? Я имею в виду не зависть, а особое созвучие Вашему внутреннему миру.

– Из детской литературы у меня любимая книга "Незнайка". Я даже сочинил продолжение – "Незнайка на Марсе", где Незнайка попадает в Средневековье. Издавать я ее, конечно, не стану, поскольку этим нарушил бы права наследников Николая Носова. Из взрослой литературы это "Младший сын" Балашова. Балашов – один из моих самых любимых писателей.

– Что бы Вы хотели спросить у Ваших читателей?

– Я бы хотел не спросить, а попросить читателя молиться обо мне. Для меня огромная радость знать, что где-то далеко кто-то помянул в записочке протоиерея Николая. У меня как у писателя, конечно, есть огромное искушение впасть в гордыню: издают, читают! Вспомните, что думал отец Сергий у Л. Н. Толстого: "Вот, меня читают, обо мне пишут газеты, за счет меня монастырь живет..." Но это путь погибельный. Помогает только отрицательная критика, иногда я слышу: "Роман не понравился" или "писатель – графоман", конечно, это неприятно, но очень полезно. Отрицательная критика писателю нужна непременно.