ЕГЭ по Достоевскому

Да, давненько нас не баловали и не испытывали русской классикой на телевидении...

Но вот, не успел зритель пережить сериал об Иване Грозном, на Первом канале стартовал сериал "Братья Карамазовы" по роману Достоевского. Эта работа режиссёра Юрия Мороза свидетельствует лишь о том, что за время паузы в интерпретации классики наше ТВ ничему не научилось.

Фёдор Михайлович ни на что не сподвиг.

Зачем снимали? Такой вопрос возникает сразу и не отпускает на протяжении всей первой серии.

Сериал Андрея Эшпая "Иван Грозный" на канале "Россия" бесполезно рассматривать как историческое повествование. Насыщенная общественно-политическими событиями эпоха Грозного в недлинный сериал просто не вместилась – тесно нашей истории даже в этом жанре. А то, что попало в 16 серий, побуждает задаться вопросами скорее о взаимоотношениях телевидения с современностью или с историей не столь отдалённой. Видимо, персона Грозного вообще закономерно выходит на первый план в нынешних киноопытах.

У меня складывается впечатление, что наши телекинохудожники относятся к русской классике сегодня как к ЕГЭ, который надо сдавать, готов ты к нему или не готов, хочешь или не хочешь.

Поэтому упираться бесполезно, лучше постараться не ударить в грязь лицом. Чтобы на вопрос, тварь я дрожащая или в большом искусстве разумею, отвечать уверенно и обнадёживающе.

Понятно, что так только кажется. А дело обстоит ровно противоположным образом. Классику снимать почётно, приятно и совсем не страшно, а даже интересно. Но на обозначенный выше вопрос, боюсь, всё-таки ничего оптимистического как-то не отвечается.

Ассоциация с ЕГЭ совершенно конкретная.

Что такое сериал по классике сегодня?

Полная произвольность выбора предмета – как будто режиссёр тянул билет, а не выбирал, какой роман и какой автор ему ближе и понятнее. Полное отсутствие индивидуального взгляда – как будто "картинку" сериала делал компьютер. Полное отсутствие личностной интерпретации – как будто о Достоевском отвечает школьник, ещё не доросший до понимания взрослых книг.

Что может средний, не слишком любящий литературу ученик? Ну пересказать, чтобы было видно, что он роман честно читал. Этим показательным пересказом и занимается Юрий Мороз добрую треть первой серии, старательно пытаясь изобразить детство братишек Карамазовых.

Получается телекомикс, телешпаргалка для тех, кто не помнит истории семьи героев. На случай, если кому-то из зрителей придётся по-настоящему сдавать ЕГЭ по Достоевскому.

Полная имперсональность ответственности – как будто готовность произведения к телеэфиру определяется автоматически, вообще без участия людей.

А главное – сам сериал не есть художественное произведение, но лишь ответ на экзаменационный вопрос, лишь средство доказательства своей интеллектуальной зрелости и права преодолеть определённый рубеж социальной иерархии.

Конечно, если режиссёр снял сериал по Достоевскому и его сочли приемлемым для Первого канала, это повышает статус мастера.

А между тем "Братья Карамазовы" достойны иной участи, впрочем, как всякий другой роман первого ряда.

Хотя режиссёром романа Достоевского выступил Юрий Мороз, кажется, что идёт продолжение сериала "Иван Грозный" Андрея Эшпая. Фёдора Павловича перепутали с Иваном Васильевичем.

Карамазов-отец беснуется, исходит ненавистью и недоверием к ближнему – только что кровопролития не чинит, но лишь юродствует и танцы пляшет непотребные.

Актёру Сергею Колтакову нечасто удаётся получить на ТВ такую роль, и он предаётся артистической свободе вовсю. Не его вина, что некому ввести его творческое самовыражение в какое-нибудь целостное смысловое поле.

Как и Грозный, всё семейство Карамазовых нуждается в святых отцах и христианских благочинных отроках, дабы кто-то молился за их грехи, терпимо относился к их душевной тьме и не имел бы права раздражаться, насмехаться и презирать.

Сосуществование в одной тесной реальности кадра неистовствующего и кривляющегося Фёдора Павловича, гневающегося и страдающего Дмитрия, молчаливо страдающего Ивана, кроткого Алёши и благообразных старцев, полных уважения к Богу и терпения к человеку, выглядит как промоушен церковности.

Зрителю наглядно демонстрируют, до какой степени необходимо, чтобы кого-то положение обязывало терпеть всё, что вытворяют миряне.

Митю Карамазова играет Сергей Горобченко, известный большинству по "Бумеру". Я помню этого актёра ещё со времён бесславного "Башмачника". Он снимался и в "Докторе Живаго", и в сериалах "Москва. Центральный округ", "Офицеры", "Капитанские дети".

Функционировать согласно роли и даже создавать органичный образ Сергей Горобченко умеет. И для нашей современной телепродукции этого вполне достаточно. Но для Мити Карамазова этого мало. Анатолий Белый и вовсе звезда. Он и актёр хороший. Но для Ивана Карамазова нужно что-то ещё помимо опыта и даже таланта.

Наше популярное искусство сегодня не занимается проблемами души. И вдвойне не занимается душами неповторимых личностей. Человек рассматривается как социальное тело, у которого есть эмоции и даже бывают мысли. Но эмоции и мысли обращены исключительно на внешний мир и не самоценны.

Вопросами о сущности человека, жизни, любви, смерти и прочих абстракций современные герои не задаются. Им некогда, они устраивают свои частные судьбы и мыслят в категориях частностей.

Бывают хорошие частности и плохие частности. Бывает частное счастье и несчастье. Но связь и того и другого с общим целым бытия – это, простите, за пределами нынешнего сознания.

Поэтому человек в современном телеискусстве заведомо мелодраматичен. Как устроен мир, каковы соотношения духовности и общественного уклада, никого не интересует. Это вообще не тема для обсуждения.

Но русская классика ориентирована именно на такие обсуждения. В этом смысле она глубоко непрозаична. Всё, что она описывает, не есть и реализм в прямом и плоском смысле слова. Тем более у Достоевского, который не создавал никаких энциклопедий русской жизни, но воплощал свои реакции на эту самую русскую жизнь.

Ткань романа – идеальная материя этих реакций уникального художника, а не фотосессия нравов. И даже их собственные частные судьбы для героев Достоевского – пространство наблюдений и экспериментов с человеческим началом вообще, с его беспредельностью и его границами.

В сериалах же, и у Юрия Мороза в том числе, история взаимоотношений героев обретает статус именно отображения нравов. Но отображения не реалистического, а жанрового и, конечно же, глубоко внеавторского. То есть аналогичного современной популярной мифологии.

Достоевский писал о том, что может происходить с болезненными романтиками, страстными эксцентриками и трагическими чудаками в эпоху всевластия денег и рационализма.

Достоевский писал о том, как ощущает иррациональную связь с божественным и дьявольским началом человек, которого общество стремится ограничить прагматикой и обыденностью.

А Юрий Мороз снимает сериал о психованной семейке, где сыновья грызутся с папашей, никак не могут разобраться со своими женщинами и поделить какие-то деньги. Достоевский делается мелодрамой.

И проблема не в том, что как-то не так воплотили ту или эту фразу, пропустили тот эпизод или растянули этот. Сценарий Александра Червинского не в состоянии ухудшить Достоевского.

Однако общая убогость современного понимания классики способна на многое. Именно изначальная чуждость русской литературе, удалённость режиссёрского мира от авторского философического психологизма и фантазии задаёт тональность экранизации.

Я буду счастлива, если мои сумрачные прогнозы не подтвердятся или хотя бы подтвердятся не во всём. Но начало сериала "Братья Карамазовы" не вдохновляет на ожидание прорывов за пределы жанровой мелодраматизации и этнографизма.