Пути развития российского кинематографа

К. ЛАРИНА: Сегодня мы будем говорить не о текущем фестивале, Московском международном, который вчера открылся и сейчас только начинает летнюю жизнь, я думаю, много чего посмотрим и обсудим, итоги подведём под финал фестиваля. Сегодня мы бы замахнулись масштабно. Будем мы говорить о путях развития отечественного кинематографа. У нас в студии Николай Бурляев, президент кинофестиваля "Золотой витязь", секретарь Союза кинематографистов РФ. Здравствуйте, Николай Петрович.

Н. БУРЛЯЕВ: Здравствуйте.

К. ЛАРИНА: И Виталий Манский, режиссёр-документалист.

В. МАНСКИЙ: Добрый день. Я тоже секретарь Союза кинематографистов под руководством Марлена Хуциева.

К. ЛАРИНА: Водораздел понятен.

Н. БУРЛЯЕВ: Такого правления нет.

К. ЛАРИНА: Посмотрим.

В. МАНСКИЙ: Вам того же.

К. ЛАРИНА: Первая серия этого шоу под названием "Манский – Бурляев" была уже продемонстрирована в программе "К барьеру", сегодня мы решили вновь поспорить, поскольку спор грядёт принципиальный. Итак, что мы имеем в качестве исходника? Манифест кинематографистов, который был принят в конце мая 2009 года на фестивале "Золотой витязь". Я небольшой конспект составила, чтобы целиком текст не читать, естественно, Николай Петрович, как один из инициаторов и подписавший этот манифест, знает, о чём идёт речь, Виталий тоже ознакомился с текстом. А теперь для слушателей.

В начале вспоминаются лучшие годы отечественного советского кинематографа и перечисляются преимущества советской киноиндустрии, 100%-ное финансирование, единая система кинопроката, высокий творческий и нравственный уровень фильмов. Затем манифест напоминает о волне разрушения 90-х, которая привела к полному развалу отечественной культуры и кинематографа, включая нравственное разложение, вестернизацию, как сказано, российского кино и телевидение, насаждение культа праздности, сытости, всего самого хрупкого, что есть в русском народе.

Дальше манифест предлагает определиться с дорогой дальнейшей и определить главные приоритеты развития отечественной культуры и, в частности, отечественного кинематографа. Историческая правда, конечно же, нам нужна, даже самая горькая, но она должна быть продиктована любовью и состраданием. Нужно рекомендовать высшей государственной власти задуматься о разработке нового национального проекта в области культуры и духовного развития нашего народа. Необходимо увеличить бюджетные средства, переориентировать культуру на воспитание молодого поколения, духовно-нравственного, введение госзаказа на производство патриотических фильмов, госзаказ должен распространяться на фильмы, которые нужны обществу, по мнению государства. И должны финансироваться отдельной строкой в бюджете.

Кроме этого, государство должно опираться на консолидированный союз кинематографистов, который сплотил вокруг себя позитивные силы общества, во главе с безусловным лидером российского мирового кинематографа, как вы понимаете, речь идёт о секретаре Союза кинематографистов, председателе Союза кинематографистов Никите Михалкове. Дальше. В заключении внеочередной съезд определил вектор развития кино, это курс на созидание, т.е. созидательный кинематограф. И последняя цитата. Не будет великого отечественного кино без великого государства.

Вот так, кратко, тезисы. Если что, Николай Петрович что-то добавит из того, что я не сказала. И огромное количество подписей, я не стала считать.

Н. БУРЛЯЕВ: Участников было около 300 человек, а сейчас идёт открытая подписка под этим манифестом, ещё прибавилось около 100 с чем-то имён.

К. ЛАРИНА: Могу сказать, что наши слушатели уже откликнулись на этот текст, поскольку я делала ссылку, анонсируя программу, многие прочитали этот манифест. И среди мнения могу прочитать Всеволода Валуева, юриста из Москвы: "Зашёл на сайт "Золотого Витязя", наткнулся на манифест, изложенный там. Честно сказать, думал, что очередная демагогия. Но, господа, действительно нужно что-то делать! Я не хочу, чтобы мои дети учились в сегодняшних школах, смотрели телевизор и ходили в кино, потому что там мрак. И мысли, изложенные в манифесте, мне кажутся дельными и необходимыми. Почему мы не можем ввести нравственную цензуру, как это делается в большинстве стран мира? Подписываюсь под этим документом и полностью поддерживаю замечательного актёра Николая Бурляева". Вот одно из мнений.

Давайте мы дадим слово Виталию, чтобы он своё мнение высказал по отношению к этому документу.

В. МАНСКИЙ: Прежде всего, я бы хотел начать с того, с чем я согласен. Я согласен с первой половиной этого манифеста, трудно не согласиться. Но хочется тут же и поспорить. Ведь предложение сделано правительству, руководителям государства, но упрёки, которые здесь указаны, они адресованы в том числе и телевидению, которое, как известно, у нас в стране, даже если это через Газпром или другие инстанции, оно является государственным. И более разрушительной функции, которую несёт телевидение сегодня и все предыдущие 10-15 лет, трудно себе представить.

При том, что статистика говорит, что Россия – одна из самых телесмотрящих стран в мире. У нас 4-5 часов ежедневного телесмотрения каждым гражданином нашей страны. При том, что в кинотеатры ходят, есть процент, и не малый процент, которые вообще не ходят в кинотеатры. Влияние кинематографа столь малосущественно на нас, на общество, что непонятно, кто к кому обращается. Почему телевидение, государство – это тождественные для меня понятия, почему они ведут эту разрушительную политику и зачем тогда к ним обращаться, если всё и так очевидно? Пока так.

Н. БУРЛЯЕВ: Ну что же, я очень рад, что Вы так же думаете, как и я, о нашем телевидении, потому что я думаю, что это общее мнение нашего народа о том, что это главный разрушитель всех основ – наше телевидение. О чём думает руководство в государстве я не знаю, я даже удивлён сам, когда один из руководителей государства вдруг объявил о том, что у нас самое лучшее в мире телевидение. Какое же он смотрит телевидение? Потому что я, когда щёлкаю, я вынужден смотреть, поскольку мне с этим приходится бороться. Я вижу то, что идёт последовательная программа мутации духа. Это то, о чём говорило радио "Свободы" 23 года назад, я это запомнил, это был шок для меня.

Они говорили так, что цель перестройки в том, чтобы приблизить русских к западным образцам, чтобы произошла мутации русского духа. Нужно русских выбить из традиций. Вот что делает наше телевидение. Щёлкаешь и видишь – МТV – откровенная порнография, утверждение патологии, лесбиянство, гомосексуализм, абсолютно как норма, мальчики чёрные и белые общаются. Дальше идёшь по ТНТ, там секс Анфисы на ночь покажут. И так по всем каналам идёт чудовищная обработка наших детей. Именно поэтому возник этот документ, манифест.

В. МАНСКИЙ: Я же спросил, я в этой части соглашаюсь. Я спрашиваю ,почему мы обращаемся к государству, которое и рулит эти процессы?

Н. БУРЛЯЕВ: Так чтобы они задумались.

В. МАНСКИЙ: Так может сначала нам надо задуматься, кинематографисты так или иначе, наши штрейкбрехеры участвуют в этих процессах, может быть, у нас есть Союз кинематографистов, который, как здесь почему-то написано, наконец-то стал на путь консолидации, хотя всем очевидно, что в Союзе кинематографистов сейчас идёт если не война, то полыхают пожары.

Н. БУРЛЯЕВ: Да никакой войны нет и пожаров нет. Уже ушёл локомотив, а Вы всё говорите, что что-то полыхает. Мы работаем.

В. МАНСКИЙ: Только благодаря Ксении мы встретились, две взаимоспорящие, а в чём-то исключающие точки зрения, дискуссии. Сегодня в Союзе кинематографистов только собралась одна сторона, которая не создаёт... что такое общественная организация? Это организация, созданная для объединения, а не для разъединения. Сегодня очевидно разъединение. Сегодня очевиден водораздел, сегодня исключаются из Союза кинематографистов люди, которые посмели...

Н. БУРЛЯЕВ: Не надо говорить "люди", один человек – это не все люди.

В. МАНСКИЙ: Но создание комиссии по этике с его регламентом говорит о том, что возможны и дальнейшие чистки. А то, что правление и секретариат Никиты Сергеевича состоит только из назначенных людей, вообще перечит самой природе общественной демократической организации.

К. ЛАРИНА: Можно я перенаправлю вектор? Я прекрасно понимаю, что здесь спор принципиальный, при том, что кто-то за Михалкова, кто-то против Михалкова, здесь, как я понимаю, я думаю, что Виталий и Николай Петрович со мной согласятся, здесь принципиально разные взгляды на развитие отечественного кинематографа. Поэтому мне кажется, для зрителя это важно. И это интересно, понять, в чём принципиальные разногласия между теми, кого представляет сегодня Николай Петрович Бурляев и теми, кого представляет Виталий Манский.

Как бы мы ни говорили, есть принципиальные разногласия. В чём они?

Н. БУРЛЯЕВ: Их нет.

К. ЛАРИНА: Телевидение сегодня... мы все готовы подписаться под вашим манифестом.

Н. БУРЛЯЕВ: Я и Виталий, два оппонента. Но он тоже подписывается под этим манифестом. Он же не протестует.

В. МАНСКИЙ: Я делаю фестиваль, который имеет название "Фестиваль антителевизионных документальных фильмов", которые телевидение не показывает, потому что оно показывает, как сказал один крупный телевизионный чиновник, на вопрос корреспондента "Известий", почему на вашем канале нет простых людей? Для того ,чтобы показать по телевидению простого человека, нам надо сделать из него звезду, а затем его предъявить зрителю.

Н. БУРЛЯЕВ: Виталий, и здесь у нас полное единомыслие. Я тоже показываю фильмы, те, которые не показывают центральные каналы. Когда мы приносим им эти фильмы, они говорят: "Это не наше. И не рейтингово". Они придумали рейтинг, не укладывается Россия, с его жизнью и болью в эти рейтинги.

В. МАНСКИЙ: Да. Но в вашем обращении есть ссылка на тот вектор, которому нам нужно следовать, указываются картины "Ушаков", "Нахимов", "Суворов", "Иван Грозный", кстати, я бы его сюда не включал, потому что всем известно, как Эйзенштейн пробивал эту картину и чем для него лично это закончилось, почему этот человек умер в столь молодом возрасте, как его "любило" наше государство во главе со Сталиным, при котором он...

Н. БУРЛЯЕВ: Все художники трудно пробиваются.

В. МАНСКИЙ: Да нет!

Н. БУРЛЯЕВ: И Эйзенштейн, и Тарковский, однако живут их фильмы.

В. МАНСКИЙ: Да, но они создавались не благодаря, а вопреки. А то, что создавалось благодаря, лишь фильм "Ушаков" в 1953 году, в тот малокартинный год, когда Сталин сказал: "Лучше меньше, но лучше", этот фильм занял 9 место в зрительском рейтинге, в том, что сейчас называется бокс-офис. Зрителю это кино просто не нужно. Сейчас 10 млн. долларов.

Н. БУРЛЯЕВ: Девятое место для России – это не так плохо.

В. МАНСКИЙ: Из пятнадцати снятых фильмов? Это полнейший провал. Извините, пару лет назад была сделана заказанная государством и профинансированная картина "1612". Эти 10 млн. долларов лучше бы раздали сельским школам для учителей истории, которые влачат жалкое существование. Абсолютно бессмысленная процедура, бессмысленная, потому что нельзя, кино – это творчество, нельзя делать кино, вызвав человека в высокие кабинеты и дать ему поручение. Это же не армия. Поспорьте со мной...

Н. БУРЛЯЕВ: Да не хочу спорить, правильно Вы всё говорите.

В. МАНСКИЙ: Но вы к этому призываете.

К. ЛАРИНА: Вы делаете ставку на государство. Без участия государства и без его указующего перста, что оно должно само выбирать, какой фильм отвечает запросам общества. И этот фильм полностью финансировать. Критерии какие?

Н. БУРЛЯЕВ: А критерии уже обозначены нашим руководством о том, что развитие культуры и кинематографа должно быть на основе традиционных духовно-нравственных ценностей, эти критерии, я думаю, они объективны.

К. ЛАРИНА: Они совсем размыты.

В. МАНСКИЙ: А фильм "Адмирал" соответствует тем критериям?

Н. БУРЛЯЕВ: Абсолютно. Мы на этом фильме росли, наше поколения.

В. МАНСКИЙ: Нет, "Адмирал"!

К. ЛАРИНА: Вы имеете в виду "Адмирал Нахимов".

Н. БУРЛЯЕВ: Нет, хоть я и участвовал в этом фильме, но я не поклонник.

В. МАНСКИЙ: А я думал, он соответствует, насколько мы находимся в разных представлениях о соответствии. Тем не менее, этот фильм посмотрели люди.

Н. БУРЛЯЕВ: А потому что им внушили – идите, глядите, Первый канал вдолбил, что это потрясающий фильм. Идёт обман, подмена. А ресурс огромный у Первого канала.

В. МАНСКИЙ: Мать честная... Ну ладно, а что же Вы участвовали в этом?

Н. БУРЛЯЕВ: Участвовал потому, что роль императора Николая, и отдать эту роль я не мог.

В. МАНСКИЙ: Вы знаете, по Красной площади ходит император Николай, фотографируется за сто рублей, Вы же не будете участвовать в этом цирке?

Н. БУРЛЯЕВ: Не понял Вас.

В. МАНСКИЙ: Я имею в виду, по Красной площади ходит двойник.

Н. БУРЛЯЕВ: Я не больной человек. Я не пойду в образе Николая.

К. ЛАРИНА: Я думаю, что когда Николай Бурляев соглашался на роль в фильме "Адмирал", он не представлял, что будет на выходе.

Н. БУРЛЯЕВ: Я предполагал решение моего образа, и мне было обещано, что будет так, как я предлагаю. Я переписал все тексты, углубил линию, но в итоге я увидел, что я обманут.

К. ЛАРИНА: Давайте Новости послушаем, потом продолжим.

НОВОСТИ

К. ЛАРИНА: Всё! К чёрту телевидение! Давайте говорить про кино.

Н. БУРЛЯЕВ: Не надо ругаться, Ксения.

К. ЛАРИНА: Простите, ради бога, не к ночи будет упомянут. Я ещё раз хочу дать цитату из манифеста. "Пора осознать и нам, кинематографистам, и руководителям государства, что экранное искусство есть духовно-стратегическое оружие страны. И оружие это не должно служить массовому духовному поражению народа. Необходимо кардинальное изменение российской культурной политики и ее составной части – национального кинематографа". Есть некая перекличка со знаменитой ленинской цитатой, что кино – важнейшее из искусств.

В. МАНСКИЙ: Кино и цирк. Пока страна безграмотна, кино и цирк – важнейшее из искусств.

К. ЛАРИНА: Я хочу понять, Николай Петрович, а чем Вас не устраивает кино, которое сегодня снимается в России? Его снимается много, слава богу.

Н. БУРЛЯЕВ: Я не хотел бы, чтобы мои дети росли на таком кино. Я хотел бы, чтобы они росли на том кино, которое я видел в детстве, которое я люблю, и благодаря которому я стал человеком, я стал понимать, что такое родина, что такое осознанная жертва за родину, которую мы все любим. Вот такое бы кино. Один из известных режиссёров делал фильм о войне в Афганистане, я читал сценарий и говорил ему: "Твой отец тоже делал фильмы о войне, и 1941 года, и о 1812 года, но там не было, ни у Шолохова, ни у Толстого, того, что есть у тебя в сценарии". Там и брать неуставная и просто пошлость откровенная. Я ему говорил, что надо делать такой фильм, чтобы его можно было показывать детям. Я, как режиссёр, этим руководствуюсь. "Твой фильм я детям не покажу" – ответил я этому режиссёру.

В. МАНСКИЙ: Мне кажется, что кино не создаётся для того, чтобы его показывать в храмах. А фильм "Девятая рота"...

Н. БУРЛЯЕВ: Вот очень плохо. Вы знаете, Виталий, что мы не думаем о том, что такое пространство экрана. Я считаю, хотя это чистый идеализм, что это белое пространство экрана должно приближаться к иконе, и помогать людям выходить, поспорьте с этим, потому что это чистый идеализм. Экран должен помогать душе человеческой, указывать правильные пути развития, а не рассказывать, какая грязная, пьяная, гнусная Россия.

В. МАНСКИЙ: С идеализмом не спорят, как известно, но на то он и идеализм, чтобы не иметь с реальной жизнью ничего общего. К нему можно стремиться, но это как идти к горизонту, никогда к нему не дойти.

Н. БУРЛЯЕВ: Но лучше к этому стремиться.

В. МАНСКИЙ: Я думаю, что художники великие к этому стремятся, но помимо великих художников есть киноиндустрия, а кино – это индустрия развлечения. И её тоже отменять нельзя, как нельзя питаться всегда пресным или находиться в постоянном соблюдении поста. Жизнь богаче, многообразнее, и в этом её прелесть.

К. ЛАРИНА: Так это индустрия или искусство?

В. МАНСКИЙ: Когда в этом манифесте призывают к стопроцентному финансированию государством, я в принципе, как режиссёр, может быть, и не против был бы, если бы мне или моим коллегам, я, по мнению Михалкова, не достоин государственного финансирования, но кому-то другому оказывалось это финансирование. Но прежде всего, мне кажется, что это настолько разлагает художника, эта ситуация, что он в какой-то момент становится... я думаю, что так не может случаться творчество, в таком раскладе.

Н. БУРЛЯЕВ: Но случается, у Тарковского так было, при стопроцентном финансировании.

К. ЛАРИНА: Но это же не благодаря госзаказу?

Н. БУРЛЯЕВ: Но стопроцентное финансирование.

К. ЛАРИНА: Тогда у всех было стопроцентное финансирование.

В. МАНСКИЙ: Мы жили в других экономических условиях. Я вам по секрету скажу, что мы сегодня живём в рыночных отношениях.

Н. БУРЛЯЕВ: Очень плохо, что и в культуре законы рынка стали главными. И почему я добивался отставки Швыдкого с этого поста, потому что он один из тех, кто вверг культуру в рынок.

К. ЛАРИНА: Почему он вверг? Это наша жизнь так устроена.

Н. БУРЛЯЕВ: Так нужно было бороться на посту министра, отстаивать, доказывать руководству государства, что если будет рынок в кино – это гибель для культуры.

В. МАНСКИЙ: Насколько мне известно, в США нет министерства культуры, и нет Госкино. Каким же образом там создаются фильмы "Спасти рядового Райна"?

К. ЛАРИНА: Это Пентагон платил.

В. МАНСКИЙ: Или "Список Шиндлера".

К. ЛАРИНА: Там есть свои заказы.

Н. БУРЛЯЕВ: Там есть тоже заказы.

В. МАНСКИЙ: Тогда пусть у нас будут такие же заказы.

Н. БУРЛЯЕВ: Пусть будут, я за это.

В. МАНСКИЙ: Но почему этого нет в манифесте? Почему мы обращаемся к государству? Написано в манифесте, что государство будет через Союз кинематографистов давать...

Н. БУРЛЯЕВ: Не через Союз, а чтобы опиралось на мнение Союза кинематографистов.

В. МАНСКИЙ: Но мнение Союзов кинематографистов – это мнение Никиты Сергеевича Михалкова.

К. ЛАРИНА: Это мнение и Николая Бурляева.

Н. БУРЛЯЕВ: И 4 тыс.700 человек.

В. МАНСКИЙ: Откуда?

Н. БУРЛЯЕВ: Оттуда.

К. ЛАРИНА: Которые на съезде были.

В. МАНСКИЙ: Вы про съезд говорите?

Н. БУРЛЯЕВ: Я говорю вообще.

В. МАНСКИЙ: Вообще нельзя говорить, потому что даже среди подписантов этого манифеста вообще нет основных кинематографистов, живущих и занимающихся творчеством.

Н. БУРЛЯЕВ: А не мог "Золотой Витязь" пригласить всех.

В. МАНСКИЙ: А они может быть и не приехали бы, Рязанов, Герман.

Н. БУРЛЯЕВ: Приезжал Рязанов. Алексея Германа пока не было. Но будет, мой друг, обязательно.

В. МАНСКИЙ: Я хотел бы это увидеть.

Н. БУРЛЯЕВ: Мы вручали Рязанову премию.

В. МАНСКИЙ: Точнее, не хотел бы это увидеть, но желаю "Золотому Витязю" стать фестивалем, объединяющим всех кинематографистов.

К. ЛАРИНА: Если будет госзаказ, допустим, и вот государство, опираясь на мнение, конечно, не всех 5 тыс, а какой-то худсовет, который будет рассматривать заявки на стопроцентное финансирование. Я сценарист, я режиссёр, я приношу заявку в Союз кинематографистов, вы рассматриваете и принимаете решение.

В. МАНСКИЙ: Но кто "вы"? Я хочу задать вопрос Николаю. Точнее, я знаю ответ, но в нынешнем секретариате Союза, вопрос звучит так – кто делает кино? На мой взгляд, кино делает режиссёр и продюсер. В нынешнем секретариате всего 4 режиссёра и один продюсер. Всё остальное – уважаемые актёры и представители других профессий, как правило, из регионов России.

К. ЛАРИНА: Я могу помочь, Виталий. У нас сформирован уже Совет правительственный по развитию отечественного кинематографа, в который входят как режиссёры, так и актёры, так и представители государства. Насколько я помню, там есть Владислав Сурков в этом совете, Путин, премьер-министр, возглавляет этот Совет, Министр культуры, замечательная компания, почему бы им самим не рассматривать?

Н. БУРЛЯЕВ: Так они и будут рассматривать. Пока о влиянии Союза кинематографистов есть лишь только предложения, чтобы опирались на наше мнение.

В. МАНСКИЙ: Как же можно опираться на мнение, которое не консолидировано?

Н. БУРЛЯЕВ: Оно консолидировано абсолютно.

В. МАНСКИЙ: Но позвольте!

Н. БУРЛЯЕВ: Вы же были в Гостином дворе, Вы видели, это единодушие!

В. МАНСКИЙ: Я видел эту постановку, она действительно была сделана с размахом и профессионально.

Н. БУРЛЯЕВ: Такие вещи не постановочные. Ещё за два дня до этого Гостиного двора я видел, о чём думали те, кто организовывал это. Они опасались того, что в зале будут и противники. Но я тогда говорил, что не будет противников.

В. МАНСКИЙ: Потому что не пришли люди, посчитали ниже своего достоинства.

Н. БУРЛЯЕВ: Очень плохо! Да какое достоинство! Значит 4700 человек плебеи.

В. МАНСКИЙ: Николай, позвольте, в зале, по самым грубым подсчётам было 2 тыс. человек.

Н. БУРЛЯЕВ: Нет.

В. МАНСКИЙ: Это Ваша информация.

К. ЛАРИНА: Мы спорим, опять скажут ,что что-то делят.

В. МАНСКИЙ: Мы спорим о том, что предлагают, чтобы Союз кинематографистов, который сегодня не существует, как общественная организация, потому что в нём произошёл очевидный раскол, и чтобы одна часть расколовшейся организации...

Н. БУРЛЯЕВ: Виталий, не надо обманывать людей! Нет раскола! Большинство уже идёт вперёд.

К. ЛАРИНА: Виталий, прости, а что делать с теми, кто не разделяет вашу точку зрения из кинематографистов?

Н. БУРЛЯЕВ: Из тех брат Виталий. И у нас уникальная возможность протянуть друг другу руку в этом эфире, потому что, как я вижу, у Виталия нет отторжения главных постулатов этого манифеста, он поддерживает, что нужно менять.

В. МАНСКИЙ: Конечно. Но мы-то встретились не в Союзе кинематографистов, мы встретились на практически единственной станции в стране для этой дискуссии. А в принципе, ведь как устроена организация? Я спрашивал Михалкова. Если меня изберут документалисты в правление, в секретариат, я буду работать? "Нет, Вы не будете, потому что я против" – говорит Михалков. Это же абсурд!

К. ЛАРИНА: Есть Манский, а есть ещё Абдрашитов, Рязанов, Сокуров, Герман, Хуциев. Что вы с ними будете делать?

Н. БУРЛЯЕВ: Абдрашитов – это мой однокурсник. Я Вадиму звонил перед поездкой на кинофорум, и говорю: "Мы проведём круглый стол, приезжай, поговорим, что делать дальше. Сколько можно этих склок. Надо работать". И Вадим мне обещал приехать, но в те дни ушёл из жизни Олег Иванович Янковский, и он не приехал. Но люди хотят придти, надоела эта рознь. Что говорил Сергий Радонежский, великий объединитель земли русской? "Любовью и единством спасёмся". И, учитывая, что здесь сейчас Виталий, якобы мой оппонент, хотя я не вижу оппонента, есть мой коллега, который тоже хочет добра кино. Приходите в Союз! Союз консолидировался, осталась лишь маленькая группа людей, тех, кто считает, что что-то можно...

К. ЛАРИНА: Но группа-то, извините, с такими именами, разбрасываться как-то...

В. МАНСКИЙ: Тысячи человек подписало...

Н. БУРЛЯЕВ: Разбрасываться не нужно, нужно всех приглашать. Приходите. И Эльдар Александрович Рязанов, и Хуциев.

В. МАНСКИЙ: Таких предложений пока в публичной сфере не звучало. А сообщение о том, что будет продолжен список исключантов из Союза, мы слышали.

Н. БУРЛЯЕВ: Это полная ерунда.

В. МАНСКИЙ: Ну как! Это не та поляна, чтобы... Матизена второй раз исключили из Союза, второй раз на Белых Столбах был пленум. Я думал, что все люди, прошедшие через Гостиный двор осознали глупость и опасность для самих себя, факт исключения критика Михалкова из Союза кинематографистов. Я думал, что новое руководство ищет возможности упразднить эту нелепость. И вот она была, эта возможность. Приехал Матизен на первое заседание правления. И что происходит? Его второй раз исключают.

К. ЛАРИНА: То, что касается отношения к тем людям, которые не разделяют позиций по отношению к избранному Вами, Николай Петрович, председателю Союза кинематографистов, то тут Никита Михалков однозначно выразился, что он не будет работать с этими людьми.

Н. БУРЛЯЕВ: И правильно делает! Зачем ему эти люди, которые вязали по рукам и ногам 10 лет. И не принимали ни одного доброго начинания.

К. ЛАРИНА: А что с ними делать?

Н. БУРЛЯЕВ: Пусть они задумаются. Почему они остались за бортом.

К. ЛАРИНА: Нет, они работать могут в профессии?

Н. БУРЛЯЕВ: Естественно, могут.

К. ЛАРИНА: Если вы сейчас принимаете этот манифест, и все, кто его не разделяет, но являются так же, как и вы, творцами, художниками, они будут иметь право на своё авторское видение развития кино? Они будут иметь право на свои взгляды?

В. МАНСКИЙ: Уверен, что нет.

Н. БУРЛЯЕВ: Конечно же да, Ксения, иначе быть не может.

К. ЛАРИНА: Вы же сами пишете, что все критерии размыты, добра и зла, нравственного и безнравственного, у каждого гражданина РФ своё понимание патриотизма, правда же?

Н. БУРЛЯЕВ: А патриотизм один для всех.

К. ЛАРИНА: Расскажите, как он выглядит?

Н. БУРЛЯЕВ: Что такое патриотизм?

К. ЛАРИНА: Это любовь к родине, это очень просто.

Н. БУРЛЯЕВ: Любите родину и думайте о будущем.

В. МАНСКИЙ: Но это не любовь к Михалкову, это разные вещи.

Н. БУРЛЯЕВ: А вот это Вы точно. У Вас нет любви к нему, и это очень старая болезнь, Ксения, она мне известна 50 лет, с тех пор, как я узнал лично Никиту, в 1959 году. Мы с ним подружились, и тогда даже близкие мне люди говорили: "О! Он и же богатые, у них счёт в банке". Вот эта михалковофобия, ей около 50 лет, то, что я видел.

В. МАНСКИЙ: Вы знаете, я тоже богат, у меня тоже с чёт в банке, чёрт возьми.

К. ЛАРИНА: Я не могу заподозрить уважаемых художников, которых мы перечисляли, в зависти к Михалкову. У Германа зависть? У Сокурова зависть? У Абдрашитова?

Н. БУРЛЯЕВ: И Сокурову я звонил Саше перед нашим кинофорумом, он тоже хотел приехать.

В. МАНСКИЙ: Но что ж не приехал-то!

Н. БУРЛЯЕВ: Был занят работой.

В. МАНСКИЙ: Почему Натансон приехал с Инной Макаровой и подписал это письмо, а Сокуров с Германом не приехал?

К. ЛАРИНА: Вернёмся к художественному уровню, поскольку Николай Петрович приводит в пример выдающегося режиссёра эпохи Андрея Тарковского, давайте вспомним, что он никогда не снимал фильмы по госзаказу.

В. МАНСКИЙ: И закончил дни свои далеко от родины.

К. ЛАРИНА: И своё понимание родины, которое мы видим в его работах, в том числе и тех, которые были сняты на чужбине, проникнуты любовью к России. А здесь, по госзаказу, снимались фильмы "Солдаты свободы", которые сегодня никто не помнит, которые тогда считались высокопатриотическим кино. А кино, в котором Вы сыграли главную роль, вряд ли называли патриотическим. Я имею в виду "Иваново детство".

Н. БУРЛЯЕВ: Ксения, всегда делали плохие фильмы. И хорошие, и плохие. Вы припомнили плохой, но параллельно по госзаказу делались фильмы Бондарчука.

К. ЛАРИНА: Так нет ли здесь опасности ,которая заложена в этом манифесте, что под достаточно заявить о том, что ты любишь родину, и ты получишь деньги на кино. А уж не важно, какого качества это кино будет сделано.

Н. БУРЛЯЕВ: Так не бывает.

К. ЛАРИНА: Ведь серятина пристроится первая, так всегда бывало.

Н. БУРЛЯЕВ: И в прошлые времена так не было. Мало того, что ты делаешь патриотические фильмы, ты ещё должен доказать всем творчеством, что ты человек талантливый, и имеешь права делать этот фильм.

В. МАНСКИЙ: Чухрай мечтал сделать картину "Баллада о солдате", и он сделал шедевр. А когда человеку даётся задание сделать что-то...

Н. БУРЛЯЕВ: Художник должен мечтать поставить фильм и пропеть его ,как песню души.

В. МАНСКИЙ: Я с этим соглашаюсь, но почему мы этого не видим? Как только возникает какой-либо формы госзаказ? Не получается, нет это. Вы не знаете, в чём природа этих неудач?

К. ЛАРИНА: Критериев нет.

Н. БУРЛЯЕВ: Критерии пока размыты.

В. МАНСКИЙ: Так давайте определимся с критериями, создадим общественный институт, который будет включать в себя все мнения.

К. ЛАРИНА: Не может быть критерия коммерческий успех. Это чушь.

В. МАНСКИЙ: Тогда будет самый лучший фильм "Гитлер капут". Вы готовы сказать какие-то слова, как и я?

Н. БУРЛЯЕВ: Вы правильно говорите.

К. ЛАРИНА: Давайте попробуем сформулировать критерии, потому что цели понятны. Давайте попробуем сформулировать, по каким критериям выбирать.

Н. БУРЛЯЕВ: А Вы только что читали манифест кинематографистов. Там об этом говорится.

В. МАНСКИЙ: Там говорится о том, что Союз кинематографистов, который консолидирован, будет определять критерии, а я говорю, что это как волкам дать спасти овец. Ну не консолидирован, нет этой консолидации! Да, роддом предназначен для того, чтобы там рожали детей, но не в тот момент, когда роддом горит. Сейчас наше профессиональное сообщество находится в состоянии пожарища.

Н. БУРЛЯЕВ: Это ваше маленькое сообщество, из 300 человек, оно в пожаре. Н Аше сообщество, где 4700 человек идёт вперёд.

В. МАНСКИЙ: Даже с этим соглашусь.

Н. БУРЛЯЕВ: Принимает в союз новых кинематографистов, вырабатывает критерии.

К. ЛАРИНА: Там тоже принимают в Союз новых кинематографистов.

Н. БУРЛЯЕВ: Всё это баловство.

В. МАНСКИЙ: Конечно, этот список из 60 – это полное баловство. Но я принимаю Ваши цифры, которые почему-то всегда имеют тенденцию к крупным погрешностям. Но даже если 300 кинематографистов находятся в состоянии войны, объявленной не ими.

Н. БУРЛЯЕВ: Война объявлена ими была в декабре, нелегитимно провели, собрались, 300 человек, по звонкам, и не выбрали самых уважаемых людей, вплоть до Михалкова, и провели.

В. МАНСКИЙ: Но может быть они не самые уважаемые?

Н. БУРЛЯЕВ: Это для вас.

В. МАНСКИЙ: Вот! Я и хочу подчеркнуть.

Н. БУРЛЯЕВ: Для нас уважаемая фигура Михалкова, абсолютно доказавшего преданность России и культуре русской. Труженика.

В. МАНСКИЙ: Ну, мне кажется, Сокуров делал то же самое, и Герман.

К. ЛАРИНА: Трудно упрекнуть.

Н. БУРЛЯЕВ: Сокуров – талантливейший режиссёр. И он будет в нашем духовном потоке, потому что он позитивист.

В. МАНСКИЙ: Хорошо. Я хотел бы в это верить.

Н. БУРЛЯЕВ: Я просто с ним говорил, и говорю часто.

К. ЛАРИНА: Ошибаться может каждый, Николай Петрович. Мы сейчас говорили, Павел Семенович Лунгин, который доказал свою лояльность по отношению к Союзу кинематографистов и лично к Никите Сергеевичу Михалкову, он снял сегодня фильм, который, по Вашему мнению, является вредным. Что с ним делать?

Н. БУРЛЯЕВ: Он художник, имеет право на собственный взгляд.

К. ЛАРИНА: Вы не будете его исключать?

Н. БУРЛЯЕВ: Что за глупость! Он просто в заблуждении по поводу Ивана Грозного. В крупном заблуждении. Нужно делать другой фильм об Иване Грозном, который покажет его христианином, верующим человеком, желавшим добра России.

В. МАНСКИЙ: А кто сделает этот фильм и сколько он будет стоить?

Н. БУРЛЯЕВ: Уже сделан такой фильм, и я показал такой фильм об Иване Грозном на открытии кинофорума "Золотой Витязь" в Липецке. Был открыт наш форум фильмом об Иване Грозном Бориса Лизнёва "Царское дело", где показан православный христианин, с детства крещёный, и живущий по законам православия.

К. ЛАРИНА: А какой фильм будут смотреть больше?

Н. БУРЛЯЕВ: Больше будут, естественно, глядеть фильм Лунгина, потому что уже ему дали рекламу. Кто такой Лизнёв для народа? Никто. А это талантливейший режиссёр, один из самых лучших.

К. ЛАРИНА: Так покажите кино-то!

Н. БУРЛЯЕВ: А где показать? Приносишь на Первый канал, отвечают, что неформат.

К. ЛАРИНА: А прокат?

Н. БУРЛЯЕВ: Дайте им грязную Россию, быдло – покажут. Какой прокат для документального фильма?

В. МАНСКИЙ: Я боюсь уже говорить о своём фильме, потому что на прошлой нашей встрече Николай обвинил меня в том, что я снимаю порнографию, хотя как раз я сделал картину, бичующую то падение нравов в нашем обществе, которые мы наблюдаем.

Н. БУРЛЯЕВ: Если я Вас обидел, я прошу прощения. Я погляжу Ваш фильм тщательнее, тогда поговорим.

В. МАНСКИЙ: Да просто первый раз посмотрите, не надо тщательнее. Всё можно решить в рамках дискуссии и для этого был создан Союз кинематографистов. Сейчас все дискуссии, я хочу подчеркнуть, что даже наша беседа даёт очевидное представление о том, что пусть даже 300 и 4 тысячи, но каждый художник уникален и самодостаточен, и ценен. Если один, вот знаете, я председатель Совета по премии национальной документальной, у нас очень много членов этого Совета и членов жюри. Для нас каждое мнение важно. Сейчас выступил один из членов Совета с критикой нашей работы, мы его вызвали из Петербурга, мы три часа сидели, обсуждали, по каждой позиции голосовали, и принимали решения, потому что мы уважаем каждого.

В Союзе кинематографистов во главе с Никитой Сергеевичем таких процессов не происходит. И этот Союз должен советовать государству, как государству распределять деньги налогоплательщиков на создание патриотического кино. Я сомневаюсь, что это будет демократический институт.

К. ЛАРИНА: Ну почему? Пусть провалится в прокате, пожалуйста! Мы это тоже про ходили в советской системе.

В. МАНСКИЙ: Потому что испортили народ, поэтому и проваливается в прокате.

Н. БУРЛЯЕВ: А как же законы рынка и главное – деньги?

К. ЛАРИНА: Государство тоже не дурак, оно тоже должно понимать, что деньги должны какую-то отдачу иметь.

Н. БУРЛЯЕВ: Но только окупаются они во времени, а не мгновенно, как требует Первый канал, чтобы за две недели поглядела вся Россия, обманутая тем, что "Ирония-2", обманывают....

К. ЛАРИНА: Вы знаете, что меня радует, возвращаясь к возможной консолидации, не только отдельных членов, но и всего кинематографического сообщества, которое гораздо больше численное, чем даже те 4700 человек, художников в нашей стране гораздо больше. И хотелось бы, чтобы они все были объединены.

Н. БУРЛЯЕВ: Давайте делать одно дело позитивное, поднимать душу человека на более высокий духовный уровень, чтобы оставить Россию нашим детям.

К. ЛАРИНА: Мне кажется, что любой художник, если он себя воспринимает художником, он этим и занимается. Он не может другим заниматься. Я себе с трудом представляю человека, который живёт и творит в России, который снимает кино и ставит спектакль или пишет книгу во имя разрушения страны. Тогда я вообще не понимаю, это какая-то шизофрения, я не знаю таких людей.

Н. БУРЛЯЕВ: Я приглашаю всех наших братьев, коллег кинематографистов, приходите в Союз, давайте работать вместе во благо России.

К. ЛАРИНА: Я надеюсь, что Вас услышали, но я Вас уверяю, что и Алексей Балабанов, и Кирилл Серебрянников, и Алексей Герман и старший, и младший, и тот же Вырыпаев, и Вася Сигалев, который получил на "Кинотавре" приз за кино, которое уже получило ярлык чернухи, они тоже по-своему каждый, но решают эту проблему возрождения человека, а не его унижения. Просто у каждого своё мнение.

В. МАНСКИЙ: И Достоевский занимался этими же процессами. Интересно, он бы был в Союзе кинематографистов во главе с Никитой Михалковым?

Н. БУРЛЯЕВ: Я думаю, что да.

К. ЛАРИНА: И сегодня что меня радует, несмотря на то, что есть принципиальные разногласия, сегодня проходит кинофестиваль под президентством Никиты Сергеевича Михалкова, и там собрано такое разнообразное кино, такое полярное кино, которое с трудом может ужиться в таком манифесте, оно разное, с какого-то фильма вы уйдёте, а какому-то будете рукоплескать. Но это всё равно кино.

Н. БУРЛЯЕВ: Противоречия здесь есть. И я часто говорю Михалкову о том, чтобы он повнимательнее глядел за отборочным...

К. ЛАРИНА: Я только порадовалась!

В. МАНСКИЙ: Так это же прекрасно, что в рамках фестиваля встречаются столь полярные точки зрения, столь разные художники, разные взгляды, столь разные способы любви по отношению к своей стране.

Н. БУРЛЯЕВ: Когда на Московском международном, это было до Никиты Михалкова, показывают мягкое порно и о голубых и розовых, такого кино быть не должно.

К. ЛАРИНА: Ну что же... Всё-таки, мы завершили на запрете.

Н. БУРЛЯЕВ: Это надо запрещать однозначно! Дети глядят!

К. ЛАРИНА: Зачем же детям это глядеть? Там написано, что детям глядеть нельзя.

Н. БУРЛЯЕВ: А они глядят. Надо делать то, что можно глядеть.

К. ЛАРИНА: В телевизоре, я согласна, а уж в прокате просто надо давать... раньше же было "Дети до 16 лет". Надо просто чтобы законы соблюдались. Всё, мы на этом заканчиваем.

Н. БУРЛЯЕВ: На этой прекрасной ноте.

К. ЛАРИНА: Спасибо вам большое. Николай Бурляев и Виталий Манский.