История Русской Православной Церкви в Бельгии

В первой части своей статьи, посвященной истории РПЦ в Бельгии, студент Московской духовной семинарии Иван Недосекин рассказывает об управлении зарубежными приходами РПЦ до революционных событий начала ХХ века и раскрывает суть Карловацкого раскола.

Начало ХХ века – эпоха великих потрясений для народов Российской Империи. Революция 1917 года и последовавшие за ней Гражданская война и коллективизация в буквальном смысле обескровили страну, сократив её население на несколько миллионов человек. У большинства граждан, особенно у сторонников уничтоженной монархии, был очень суровый выбор – умереть в России или, покинув страну, обречь себя на скитание по чужбине. Миллионы граждан бывшей Российской Империи оказались в изгнании. Из всех международных российских институтов за рубежом Империи сохранялась только Русская Православная Церковь, на долю которой выпал жребий стать одной из центральных организаций, объединяющих русскую диаспору за границей. В её приходах русские эмигранты могли собираться вместе не только на молитву: здесь они обсуждали последние события, происходящие на Родине, строили планы, организовывали союзы, устраивали совместные кассы взаимопомощи.

В качестве примера приведу один русский приход в бельгийском городе Шарлеруа. Основанный солдатами-корниловцами в 1924 году он объединял в своих стенах, кроме приходской общины, еще и "Российский Монархический Орден", "Союз Русских Участников Великой Войны", "Союз Русского Сопротивления", "Русский Казачий Хор" и "Союз Русских Инвалидов". При этом приход подчинялся митрополиту Евлогию, не приняв идеи Карловацкого раскола. (Архивы всех указанных выше российских эмигрантских организаций хранятся в Брюсселе в Архиве Русской Эмиграции).

Для освещения указанной нами темы предварительно необходимо сделать небольшой исторический экскурс и показать, какова было структура организации русских зарубежных приходов до революционных событий 1917 года. Особо мы должны рассмотреть организацию Русской Православной Церкви в Бельгии во всех трёх её юрисдикциях в период перед началом Второй мировой войны.

В своих изысканиях автор пользовался как историческими источниками со стороны Московского Патриархата, так и публикациями Русской Зарубежной Церкви. В нашем распоряжении был доступ к документам, хранящимся в Архиве Русской Эмиграции (далее АРЭ) при Свято-Троицком храме города Брюсселя (они частично опубликованы на сайте www.podvorje.com).

Небезынтересно было ознакомиться и с Официальным сайтом Русской Зарубежной Церкви – www.russianorthodoxchurch.ws , в котором автор постарался понять позицию карловчан в Бельгийском Королевстве на рубеже ХIХ и ХХ веков.

Автору удалось также связаться и с живыми участниками многих интересующих нас событий. Эти живые свидетели ещё до недавнего времени посещали храмы трёх русских юрисдикций Русской Церкви в Бельгии. После объединения Русской Православной Церкви в Бельгии всё ещё сохраняются две русские юрисдикции – Московского и Вселенского Патриархатов.

1. Управление зарубежными приходами Русской Православной Церкви до революционных чобытий начала ХХ века

Первые зарубежные приходы РПЦ возникали, как известно, вследствие либо монархических браков, либо как результат коммерческой деятельности русских купцов и промышленников, либо как духовные миссии, либо как потребность для служащих дипломатических представительств Российской Империи. С момента учреждения новой столицы Российской Империи духовенство для всех перечисленных выше приходов назначалось из Санкт-Петербурга, будь то по просьбе Императорского Двора, Министерства Иностранных Дел или Союза Российских Промышленников, и назначение автоматически осуществлялось Духовной Консисторией епископа столичного города, то есть Митрополитом Санкт-Петербургским. Эта практика, начатая после упразднения Патриаршества в 1721 году, уже в конце обозначенного века усвоила за Санкт-Петербургским Митрополитом право управлять всеми церковными структурами РПЦ, находящимися за границей Российской Империи.

К началу ХХ века в ведении Санкт-Петербургского Митрополита находилась не только его обширная епархия, расположенная внутри страны, но также и многочисленные приходы в Западной Европе: в Риме, Париже, Биаррице, Сан-Ремо, Ницце, Бад-Эмсе, Мерано, Гааге, Брюсселе, Карловых Варах, Дрездене, Софии, Женеве, Стокгольме, Копенгагене и во многих других городах. Кроме того, он курировал управление двумя епархиями – Американской и Пекинской. В его ведении была также Православная Духовная Миссия в Палестине, приход в Тегеране[i] и все посольские церкви, находящиеся в различных странах, которые обыкновенно размещались в гражданских посольских зданиях[ii].

Как мы уже сообщали, старейшим русским православным приходом в Европе являлся Стокгольмский, основанный во второй половине XVII века русскими торговыми людьми. В столице Швеции за ним укрепилось название "Русский Двор".

Анна Павловна, королева НидерландовС Бельгией также связан один из старейших зарубежных русских храмов. Это домовая церковь великой княжны Анны Павловны, дочери Российского Императора Павла Петровича, которая была выдана за Голландского короля Виллема II. Бельгия в то время, после окончания Наполеоновских войн, входила в состав королевства Нидерланды. В свите русской великой княжны, ставшей Голландской Королевой, в Гаагу прибыл и православный священник, который служил в передвижной церкви королевы Анны. Части иконостаса этой церкви сохранились до наших дней, их можно увидеть и сейчас в русском приходе в Гааге.

Священник домовой церкви, по представлению Российского Двора, также назначался Духовной Консисторией Санкт-Петербургского Митрополита. Содержание ему, как позднее и другим священникам, служившим заграницей, поступало от Министерства Иностранных Дел Российской Империи.

Структура церковного управления зарубежными приходами Столичным Митрополитом сохранилась и после Поместного Собора Русской Православной Церкви 1917-1918 годов. Святейший Синод вместе с Духовными Консисториями был упразднен.

Митрополиты старейших кафедр: Санкт-Петербургской, Новгородской, Московской, Киевской и Галицкой – были утверждены как Постоянные члены Священного Синода. Митрополит Санкт-Петербургский, кроме управления своей епархией, сохранил управление и всеми заграничными российскими церковными учреждениями.

2. Карловацкий раскол и его суть. Состояние Русской Православной Церкви после раскола

Революция 1917 года, разрушившая вековую государственность Российской Империи, повлекла за собой тяжелейшие последствия и в жизни Русской Православной Церкви. Политические реформы, Гражданская война, разрыв связей с окраинами Империи, потеря территорий и, наконец, массовый исход из страны сторонников старых устоев – всё это отрезало большую часть людей от церковных институтов. Если в Прибалтике и на Дальнем Востоке епархии и сохранили свою организацию, то часть юга России и большая часть европейского церковного зарубежья только периодически и фрагментарно имела связь со Святейшим Патриархом Тихоном. Территории, охваченные Гражданской войной, а также люди, оказавшиеся в изгнании, по существу должны были заново выстраивать всю церковную структуру. Это состояние "овец без пастырей" требовало от иерархии Церкви скорейшего церковного устроения.

Святейший Патриарх Тихон хорошо понимал всю опасность отрыва епархий от Центра и предусматривал те случаи, когда отрезанные от Патриархии епархиальные архиереи должны были образовать собственное церковное управление на местах. В 1920 году Патриарх издаёт распоряжение за номером 362, которое предписывает: "В случае если епархия окажется вне связи с Высшим Церковным Управлением, епархиальный архиерей входит в сношение с архиереями соседних епархий на принципе организации высшей инстанции церковной власти" [4].

Тогда же в ноябре остатки Белой Армии уже покидали Россию. Вместе с сотнями тысяч русских людей уходило на чужбину и русское духовенство. 34 архиерея Русской Православной Церкви оказались в эмиграции в Константинополе. Старейшим из них был Митрополит Киевский и Волынский Антоний (Храповицкий). Все эти епископы остались без епархий. Тем не менее, в том же 1920 году, ложно истолковывая вышеуказанное распоряжение Патриарха (№362), часть этих архиереев образовала в Константинополе Высшее Церковное Управление Заграницей.

Это было сделано, невзирая на то, что в патриаршем распоряжении говорилось о епархиях, оказавшихся вне связи с Центром, но ничего не говорилось об архиереях, оказавшихся вне своих епархий, да ещё за пределами страны.

Пребывание неканонической церковной структуры на территории Вселенского Патриархата вызывало со стороны последнего много вопросов, о чём русские архиереи периодически оповещались. В 1921 году по приглашению Сербского Патриарха Варнавы Высшее Церковное Управление Заграницей переехало в Югославию. В том же 1921 году в Сремских Карловцах (Югославия) им был созван Всезарубежный Русский Церковный Собор, на котором среди делегатов от духовенства и мирян присутствовало шестнадцать епископов.

По причине революционных событий, связь Патриархии с внешним миром сильно ухудшилась. Патриарх Тихон узнал о созыве и решениях Всезарубежного Собора только через несколько месяцев, в начале 1922 года. Тогда же он издал распоряжение о незаконности этого органа и распустил его. Все решения Собора он признал недействительными. Несколькими днями позже этого распоряжения Святейший Патриарх Тихон был арестован.

Так как в распоряжении Патриарха значилось наименование запрещённого органа – "Высшего Церковного Управления Заграницей", – зарубежные архиереи в августе 1922 года собрали Собор, на котором патриарший указ "решили выполнить", сделав это буквально – поменяли неприемлемое Патриарху название – расформировали Управление и стали выступать под новой вывеской, именуясь "Синодом Русской Зарубежной Церкви", о котором в распоряжении Патриарха ничего не было сказано. Таким образом, не исполнив патриарший указ, по духу они пошли на сознательный раскол и неповиновение Церкви. С этого момента эту группу Русской Православной Церкви стали именовать "карловчане".

Патриарх Тихон, когда до него доходили сведения с мотивировкой, что у заграничных приходов нет связи с Петроградским Митрополитом, сам прожив 15 лет за границей, понимал, что кто-то должен координировать все русские приходы за рубежом. Поэтому одновременно с упразднением Высшего Церковного Зарубежного Управления он временно передал архиепископу самой западной русской епархии, которая была вне Советской России, – Волынскому Евлогию (Георгиевскому) – полномочия Петроградского Митрополита, то есть "управлять всеми русскими приходами за рубежом". Таким образом, по указу Патриарха архиепископу Евлогию было подчинено всё российское заграничное духовенство.

Однако, однажды не послушав Патриарха, карловчане не приняли над собой и власть его ставленника, архиепископа Евлогия.

Уже вскоре после 1922 года всё церковное зарубежье стало делиться на "евлогиан" (Русская Православная Церковь) и "карловчан" (Русская Зарубежная Церковь). После того как в 1927 году Митрополит Евлогий решил временно перейти под омофор Константинопольского Патриарха и получил от последнего титул Экзарха Западной Европы, среди русского зарубежья появилась третья юрисдикция, подчиняющаяся Вселенскому Патриарху.

3. Русская православная Церковь в Бельгии в конце XIX – первой половине ХХ века

Брюссель

С самым старым известным русским православным погребением в Бельгии мы встречаемся на кладбище Эвер в Брюсселе. Оно датировано 1804 годом. Это могила младенца из семьи графа Орлова, потерявшего свою дочь во время пребывания в Бельгийском Королевстве, которую отпевал православный русский священник.

Известно, что полковые русские священники приезжали в 1813 году в поселения Альсенбéрг и Бéрсель, где был расквартирован во время битвы при Ватерлоо русский казачий полк.

Позднее мы встречаем упоминания о приезде из Нидерландов русского священника в Антверпен в середине ХIХ века. Это было связано с потребностью духовного окормления моряков Российской Империи, посещавших этот портовый город.

Священники сопровождали также особ императорского двора, которые приезжали в продолжение всей первой половины ХIХ века на курорты Остенде и Спа.

Первая русская церковь в Бельгии появилась в Брюсселе в 1847 году. Упоминания об этом мы находим в архиве коммуны Иксель. Под этой датой значится "шапель русь", то есть русская часовня, расположенная в одном из жилых домов этого района города. Практика устраивать церковь на одном из этажей жилого дома сохраняется в Брюсселе и поныне. В таких домах ныне устроены храмы Константинопольской, Русской, Сербской, Болгарской и Грузинской Церквей.

До недавнего времени основание самого старого русского храма в Брюсселе ошибочно относили к 1862 году. При этом ссылались на справочное издание протоиерея Алексия Мальцева под заглавием "Православные церкви и Русские Учреждения вне России", изданное в 1905 году в Берлине. По-видимому, Мальцев взял дату основания храма из 16 и 36 номеров журнала "Российский вестник" за 1862 год (стр. 26 и 3) из раздела "Современная летопись". В этих статьях бельгийский корреспондент Гюстав де Молинари сообщает о действиях вновь прибывшего в Бельгию Российского Посланника Подпись Генерал-адъютанта князя Орлова, 1863 год. Архив Русской Эмиграции, Брюссель, публикуется впервыекнязя Орлова, который "нанял очень приличное здание за королевским дворцом", в котором устроил церковь, снабдив её предварительно купленной на свои средства утварью. Однако это сообщение больше касалось деятельности и личности нового Посланника, и бельгийский корреспондент не акцентировал внимание на то, что церкви или часовни до его прибытия в Брюссель не было, как это мог понять издавший в Берлине сорок лет спустя свой справочник отец Алексий.

Подтверждением тому, что в Брюсселе до 1862 года была русская церковь, служат и воспоминания российского диссидента ХIХ века князя Петра Долгорукова. В июне 1862 года опальный князь приехал в Брюссель, в ноябре основал там небольшую типографию и стал печатать "Листок, издаваемый князем Петром Долгоруким". Как вспоминает издатель, некоторые его соотечественники по политическим причинам боялись знакомиться с ним. Так, русский священник отец Владимир Ладинский, "чтобы не скомпрометировать себя перед петербургским правительством", опасался открыто водить с ним знакомство (Листок, 1863, №7,с.6).

Однако первым настоятелем устроенного князем Орловым в Брюсселе храма был священник Николай Белороссив, служивший там с 1862 по 1872 год. А протоиерей Владимир Ладинский до конца 1862 года был в Амстердаме и в начале 1963 назначен в храм святой Марии Магдалины в Веймаре (Германия) [1]. Тем не менее, вспоминая 1862 год, Долгорукий называет Владимира Ладинского русским священником в Брюсселе, который, судя по контексту воспоминаний, жил там продолжительное время. Долгорукий вспоминает, как боявшийся скомпрометировать себя отец Владимир, "когда узнал, что над ним за это смеются и называют его трусом, то через полгода... приходит к нам" (выделено мной, Листок, idem). Из этого утверждения следует, что либо этот священник жил в Брюсселе всё это время, либо должен был периодически приезжать туда, так как там его хорошо знали и, более того, целых шесть месяцев могли наблюдать за его поступками. Если отец Владимир был в Голландии, то зачем он периодически проводил время в Брюсселе?

Ответ на этот вопрос мог быть только один – он периодически приезжал в Брюссель для совершения богослужений в существовавшей там домовой церкви. Это обычная практика даже среди современного заграничного духовенства Русской Церкви – иметь второй, иногда третий приписной приход в другом городе, иногда в другом государстве. Именно это объясняет наличие записи в брюссельской коммуне Иксель под 1847 годом о русском храме. Это было естественно. Особенно после установления между Бельгийским Королевством и Российской Империей в 1853 году дипломатических отношений.

После этого года в Брюсселе появилась Российская Императорская Миссия, и там стал проживать Российский Посланник. В штатах российских заграничных учреждений нередко были священники для посольских церквей. В Брюсселе до приезда князя Орлова церковь была в городе. Посланнику необходимо было перенести храм в "своё" помещение и добиться от МИДа штатного жалования для священника.

Полковник Николай Алексеевич ОрловЭто и попытался сделать князь Орлов. В 1862 году он арендовал для церкви большое новое здание, как писали современники: "вмещавшее 100 человек", и закупил на свои средства новую утварь, посвятив храм своему небесному покровителю Святителю Николаю. Более того, дабы не пользоваться периодическими приездами священников из Голландии, он попытался открыть в штате своей дипломатической Миссии оплачиваемую из Российской Империи должность священника для Брюсселя. Последний вопрос так и не был решён князем Орловым, он затянулся на целых 14 лет и получил своё разрешение только 1 января 1876 года.

О Российском Посланнике в Бельгии известно следующее: Князь Николай Алексеевич Орлов был полковником лейб-гвардии Конного полка. Добровольно ушел на фронт во время русско-турецкой военной кампании. В ноябре 1853 года в Болгарии при взятии Силистрии на Дунае был тяжело ранен – лишился глаза. Служить по военному ведомству более не мог, поэтому по Указу Императора Николая I был переведён на гражданскую службу в Министерство Иностранных Дел. 3 июля 1859 года князь Орлов направлен Чрезвычайным Посланником и Полномочным Министром Российского Императора при Бельгийском Королевском Дворе. 12 мая 1861 года зачислен генерал-адъютантом к Его Величеству с оставлением в занимаемой должности; 30 августа 1865 года произведён в генерал-лейтенанты.

15 декабря 1869 года князь Орлов назначен Чрезвычайным Посланником в Австрию, в мае 1870 перемещён в Великобританию, а 14 декабря 1871 года во Францию. Наконец в 1884 году переведён Полномочным Послом в Берлин. Скончался 17 марта 1885 года в городе Фонтенебло в 55-ти километрах от Парижа [2].

После перевода в 1869 году князя Орлова в Вену его преемником на дипломатическом поприще в Брюсселе стал Российский Посланник при Бельгийском Дворе, Тайный Советник граф Андрей Дмитриевич Блудов.

Подпись Посланника при Бельгийском Дворе графа Блудова (АРЭ, публикуется впервые)В 1871 году Блудов предпринял попытку построения особого храма в Брюсселе. Среди русских, проживающих в Бельгии, для этого был объявлен сбор пожертвований. Приход даже обращался в Святейший Синод с просьбой о содействии. Последний в помощи отказал, выслав на это благое дело символическую сумму в 3 рубля 50 копеек.

Ещё несколько лет содержание арендованного под храм помещения осуществлялось посредством личных средств Российского Посланника. Наконец в 1876 году храм был взят на баланс Российского Министерства Иностранных дел. В "Ведомости о церкви Императорской Российской Миссии в Брюсселе за 1906 год" об этом сказано, что "по Высочайшему, Его Императорского Величества повелению, в 13 день декабря 1875 года данному она принята с 1-го января 1876 года в ведение Министерства Иностранных Дел с присвоением ей наименования "Церкви Императорской Российской Миссии в Брюсселе" и с распространением на неё правил, установленных для прочих Посольств и Миссий" (Архив Русской Эмиграции в Брюсселе, далее АРЭ).

Когда церковь получила признание в МИДе Российской Империи, в её штат, кроме священника, были включены ещё два псаломщика. На содержание клира определялось: священнику 3000 рублей и псаломщикам по одной тысяче рублей золотом в год.

На содержание храма выделялось 600 золотых рублей ежегодно. В связи с этим Посланник считал себя свободным от несения расходов за аренду церковного помещения, которое выбирал ещё князь Орлов. Церковная община должна была найти себе новое здание по её средствам. 1-го августа 1876 года церковь арендовала более скромное помещение в доме номер 29 по улице Шевалье, где она и пребывает поныне.

Интерьер Свято-Никольского храма в Брюсселе, фото 1923 года (АРЭ)Это был гораздо более скромный храм по сравнению с тем, что арендовал граф Орлов. "Ведомость о церкви Императорской Российской Миссии в Брюсселе за 1906 год" сообщает (пункт №3): "Вместимостью церковь не велика, на 40-50 человек, иконостас в ней деревянный, позолоченный, невысокий, одноярусный, с 4-мя иконами, причём две из них находятся на боковых дверях иконостаса" (АРЭ).

В этом доме храм находился на правах арендатора помещения 11 лет. В 1887 году община храма собрала достаточно средств и выкупила дом в свою собственность. За эти годы в храме поменялись три настоятеля: протоиерей Димитрий Васильев (1872-1873), протоиерей Евгений Смирнов (1873-1877) и протоиерей Димитрий Опоцкий (1877-1883).

"В 1883 году в Брюссель приехал протоиерей Афанасий Петров, который прослужил в Никольском храме двадцать лет и который закончил сбор средств и выкупил здание храма у хозяина" (сестра Мария Драшусова "К столетию храма Святителя Николая в Брюсселе", АРЭ). Дом был куплен 3 марта 1887 года протоиереем Афанасием Петровым за 40 тысяч бельгийских франков.

Уже в начале ХХ века можно проследить ежегодное увеличение количества прихожан. Это показывают финансовые отчёты прихода:

Годовой доход в 1906 году составил 254 франка 63 сантима;

в 1909 – 254 франка 63 сантима;

в 1910 – 471 франк 53 сантима;

в 1918 – 767 франков 29 сантимов (АРЭ).

Самое первое упоминание о количестве прихожан встречается в Ведомости за 1909 год. Оно гласит: "К числу прихожан, посещающих изредка Русскую Брюссельскую церковь или обращающихся от поры до времени к причту её по разным духовным своим нуждам, отнести должно всех вообще православных, проживающих в Бельгии. Постоянных прихожан Брюссельской Никольской Церкви в разное время года числится от 25 до 75 человек. Кроме членов Миссии Российской и Румынской (с их семействами), приход состоит из пяти-шести дворянских семей, из нескольких русских дам, коих мужья бельгийцы, и из учащейся в Брюсселе молодёжи, а также человек из двадцати иностранцев" (АРЭ, Дело "Свято-Никольский храм", Ведомость 1909 г.)

Та же ведомость за 1913 год гласит, что число православных, обращавшихся в храм в 1912 году, составило четыреста человек, постоянных же прихожан было от 55 до 100 человек (АРЭ, Ibid, 1913 г.)

C 1903 по 1905 годы настоятелем храма был протоиерей Сергий Орлов. После него в течение 17-ти лет настоятельствовал протоиерей Александр Смирнопуло (1905-1922).

По происхождению он был греком, имеющим российское подданство. В Брюссель привёз библиотеку и коллекцию картин. Его трудами была осуществлена опись церковных книг, которые в эти годы составляли 148 экземпляров (АРЭ). Прекрасное знание языков, – он владел русским, греческим, немецким, французским, английским и румынским, – позволяло ему без затруднений общаться с местным населением. В его отчётах перед Духовной Консисторией постоянно упоминаются люди, которых он перевёл в православие из католиков, англикан и протестантов. Также отец Александр имел контакт с еврейской диаспорой: за годы своего служения в Бельгии он окрестил 25 человек иудейского вероисповедания (АРЭ). В эти годы по просьбе прихожан периодически совершались богослужения на греческом и румынском языках.

Перед Первой мировой войной русскую колонию в Бельгии составляли: студенты, приезжавшие учиться в Лувенский Католический Университет; отдыхающие, как правило проживающие в Остенде и Спа. Перед революцией 1917 года в Бельгии сильно увеличилось количество русских агентов, командированных от возникавших тогда почти каждый день совместных российско-бельгийских кампаний, таких как "Донбасс Уголь", "Одесский Трамвай", "Харьковский Трамвай", "Одесское Общество Электричества" и т. д.

Быстро развивающаяся российская экономика в эти годы была весьма выгодна бельгийцам. Так с 1913 по 1917 годы в Бельгии возникло 214 совместных бельгийско-российских предприятий (включая Княжество Финляндское) (АРЭ). В эти годы русская диаспора фактически удваивается по своему численному составу. Она насчитывает около 2000 человек. Это видно и из финансовых ведомостей Никольского прихода (АРЭ, Ведомость 1917 г.)

Акция совместного Российско-Бельгийского �Одесского Общества Электричества� (АРЭ)О том, какой был социальный состав этих людей. Церковная ведомость за 1914 год сообщает: "русская колония состоит из нескольких дворянских семей, многочисленных русских дам, коих мужья бельгийцы, многочисленной русской молодёжи, учащейся в Брюсселе и Лувене, отдыхающих, агентов русских кампаний и дипломатических сотрудников Императорской Российской миссии при бельгийском дворе" (АРЭ, Ведомость 1914 г.)

После объявления Российской Империей начала войны с Германией положение мужского русского населения в Бельгии изменилось. Уже в октябре 1914 года Российская Миссия в Брюсселе получила секретную телеграмму, в которой консульская служба обязывалась препровождать подданных Российской Империи мужского пола, готовых к воинской службе, в Россию для поступления в армию. В ней предписывалось, в случае возникновения у следующих в Россию людей непреодолимых трудностей с транспортировкой через Германию, вступать в армии союзных с Россией держав. Позднее по дипломатическим каналам пришла информация о создании во Франции специального Российского Корпуса (АРЭ, фонд: "Дипломатическая переписка"). В первых секретных телеграммах он назывался "Русские войска во Франции" (АРЭ, фонд: "Секретные телеграммы", 1914 г.)

После окончания войны русские ветераны составили "Союз Русских Участников Великой Войны" и "Союз Русского Сопротивления" (АРЭ, фонд храм Шарлеруа, "военные союзы").

И хотя большинство членов Союза было во Франции, в Бельгии был образован целый Бельгийский Округ, что говорит о том, что воевавших русских бельгийцев в военной кампании было немало.

Печать �Союз Русского Сопротивления� 1914-1918 (АРЭ, фонд церкви Шарлеруа)Русская революция 1917 года изменила обычный административный ход жизни Свято-Никольского храма. Вплоть до 1920 года ежегодные отчёты о деятельности прихода продолжали направляться в Россию на имя Митрополита Петроградского и Ладожского.

Начиная с 1921 года отчёты направляются архиепископу Волынскому Евлогию. Это было связано с переподчинением ему Святейшим Патриархом Тихоном всех заграничных приходов.

Настоятель Свято-Никольского храма в Брюсселе в 1922-1928 гг. протоиерей Пётр Извольский (портрет карандашом АРЭ)18 февраля 1922 года отца Александра сменил протоиерей Пётр Извольский (1922-1928), бывший до революции 1917 года Обер-прокурором Святейшего Синода. 30 марта 1923 года в брюссельском Никольском храме было образовано благочиние, а отец Пётр был назначен благочинным бельгийско-голландского округа. В это благочиние входили: Посольская Церковь в Гааге (Голландия), Свято-Троицкая церковь в Шарлеруа (с 1925 г.), церковь Святого Великомученика Пантелеимона и Святителя Николая, что при Русском Приюте в Намюре (с 10 марта 1925 г.), и церковь Святого Благоверного Князя Александра Невского в Льеже (АРЭ). То были годы великого исхода русских людей из своего Отечества. Их приток наблюдается уже по количеству новооснованных храмов. До 1924 года Свято-Никольский русский храм был единственным в Бельгии. В указанном году из Галлиполи в район Монс-Шарлеруа приехало 700 человек солдат бывшего Корниловского полка для работ в угольных шахтах. Первое русское богослужение в Шарлеруа было проведено на Пасху 1924 года в конторе угольной шахты, где работали солдаты-корниловцы. Тогда же был основан и шарлеруарский Свято-Троицкий храм. Однако он не вмещал всех богомольцев. Кроме того, русских рабочих расселили по угольному бассейну в радиусе 30-ти километров. Тогда солдаты-корниловцы основали ещё три храма, которые до наших дней не сохранились.

Вновь устрояемые храмы требовали присутствия духовенства. Тем не менее, отец Пётр весь 1924 и половину 1925 года продолжает ездить по всей стране, чтобы совершать богослужения. В эти годы он служит в Шарлеруа, Лувене, Льеже, Антверпене и Генте. Очень остро стоял вопрос и о самом Никольском храме. Возникала угроза потери его как собственности. Дом числился на балансе Российской Миссии, а Российской Империи более не существовало, то есть у дома больше не было хозяина. Несколько спасало то положение, что Бельгийское Королевство до 1935 года не признавало правительства Советов Народных Депутатов. Но в случае такового признания храмовой дом отошел бы Советскому Правительству. Российские дипломаты оставляли свои посты естественным путём – они умирали. Большая часть секретной дипломатической переписки в конце тридцатых годов была передана на хранение бельгийскому правительству, а шифры Российскому послу во Франции М. Н. Гирсу. Архив последней переписки был отдан в храм на хранение отцу Петру Извольскому.

(продолжение следует)

[i] Протоиерей Владимир Ладинский, выпускник Петербургской духовной академии. Он напечатал перевод на русский язык книги И. Деллингера "Папа и собор" (Берлин, 1870), "О призывании святых" (нем. 1878) и др.

[ii] Князь Орлов (1827-1885) известен также как автор исторического очерка франко-прусской войны 1806 года и двух записок, относящихся к внутреннему управлению России. Первую работу, озаглавленную "Очерк 3-недельного похода Наполеона I против Пруссии в 1806 году", он написал в Италии, во время лечения ран, полученных при Силистрии. В 1858 г. князь Орлов написал "Мысли о расколе" с заметкой "о евреях в России"; обе работы приводили мысль о необходимости большей веротерпимости. Почетную известность снискала Орлову и поданная им в 1861 г. императору записка: "Об отмене телесных наказаний в России и в Царстве Польском", в которой он вооружается против телесных наказаний, как против зла "в христианском, нравственном и общественном отношениях". "Приближается тысячелетие России, – заканчивал записку князь Орлов, – крепостное право уничтожено; остается дополнить спасительное преобразование отменой телесных наказаний". По Высочайшему повелению, записка Орлова рассматривалась в Комитете, учрежденном при II отделении Собственной Его Величества канцелярии, для составления проекта нового воинского устава о наказаниях. Комитет согласился с основною мыслью Орлова о своевременности отмены телесных наказаний как не соответствующих ни духу времени, ни достоинству человека и лишь ожесточающих нравы. После собрания отзывов разных ведомств проект закона поступил на рассмотрение Государственного Совета, и 17 апреля 1863 года вышел указ Сенату о некоторых изменениях в системе наказаний, уголовных и исправительных. Кроме отмеченных работ, князю Н. А. Орлову принадлежит труд собрания некоторых бумаг князя Григория Григорьевича Орлова, напечатанных во II томе "Сборника Императорского Русского Исторического Общества".