Епископ Саратовский и Вольский Лонгин: "Жизнь гораздо сложнее штампов"

Интервью Епископа Саратовского и Вольского Лонгина газете "Взгляд"

– Владыка, пресса уже не раз писала о том, насколько изменилась Саратовская епархия за годы вашего архиерейского служения. Она изменилась не только внешне, но и внутренне. Появилось ощущение религиозного подъема. Близок ли Вам этот взгляд со стороны и насколько он совпадает с Вашей личной оценкой шестилетних трудов?

– Мой предшественник приснопамятный Архиепископ Александр оставил епархию в достаточно благополучном состоянии. Я говорю о внутреннем благополучии, которое не всегда заметно со стороны. И это была хорошая основа для работы. Шесть лет – срок небольшой по всем меркам. Но если и удалось что-то сделать, то во многом благодаря тем людям, или, выражаясь светским языком, той команде, которую я привез с собой из Москвы. Это часть братии и прихожан подворья Троице-Сергиевой Лавры, которое мне в свое время пришлось открывать в Москве, и настоятелем которого я был около 11 лет. И это действительно команда единомышленников. Благодаря их активной работе, вовлеченности, молодости, энтузиазму, просто общему уровню удалось сделать то, что сделано.

Много новых людей пришло в клир Саратовской епархии. Сегодня более половины священнослужителей – это люди, которые пришли в клир именно за последние шесть лет. В Саратове всегда была традиционно сильная семинария. Она была сильной и до революции, и в тот небольшой период после войны, когда она функционировала – с 48-го по 61-й год. Она также достаточно неплохо готовит кадры и сегодня, и я считаю, что это большое наше достижение.

– В начале Вашего служения одной из основных своих задач Вы называли восстановление и строительство в Саратовской области храмов. Как обстоят дела с этим пунктом сегодня и довольны ли Вы результатом?

– Раньше в области было много приходов, которые были зарегистрированы как юридические лица, но существовали только на бумаге. В лучшем случае священник приезжал туда раз в месяц, а то и в полгода. Нам удалось в большинстве таких мест изменить ситуацию. Где-то мы построили новые храмы, где-то переоборудовали старые помещения. В итоге формальные цифры наполнились реальным содержанием.

В целом количество приходов в области за шесть лет увеличилось примерно в три раза и сейчас их около 230. Много это или мало? До революции в Саратове было 1100 приходов. В 1938-м году был закрыт последний. В послевоенные годы, в известный период потепления между Церковью и Советским государством, несколько приходов было открыто, и до перестройки таких приходов было четырнадцать. Если сравнивать с этим периодом, конечно, 230 приходов – это много. Если с дореволюционным, мы только в начале пути.

Есть такое современное выражение – шаговая доступность. Оно не очень подходит к Церкви, тем не менее, мы должны людям дать сегодня эту возможность – прийти в церковь, не предпринимая каких-то длительных путешествий. Когда человеку из отдаленного микрорайона нужно зимой ехать в центр города, чтобы попасть к пяти часам к всенощной, и потом в 8 вечера возвращаться домой, это одна ситуация. И совсем другая, когда у того же человека есть возможность выйти из дома и дойти до храма пешком. Поэтому наша задача – сделать храмы в Саратове и других городах области доступными для православных верующих.

В то же время строительство храмов – лишь очень небольшая часть тех вопросов, которые приходится решать. При всей ее важности, самое главное – это все-таки содержание церковной жизни, ее наполнение. И здесь на первый план выходит воспитание кадров духовенства, без которого все остальное будет бесполезным. Священник – самая самоотверженная профессия на свете, требующая от человека полной отдачи. Это всегда было нелегко, а сегодня основная часть общества восприняла идеологию потребительского отношения ко всему – к жизни, к семье, близким. Поэтому такие качества, как героизм (я не побоюсь этого слова, потому что взять жену и ребенка и уехать с ними куда-нибудь в Алгайский район и там под равнодушными взглядами окружающих начать восстанавливать приход – это действительно героизм), прививаются гораздо труднее. Это делает задачу воспитания духовенства сегодня более сложной, чем когда бы то ни было.

Голос совести

– Кстати, о потреблении. Сегодня многие воспринимают мировой финансовый кризис как естественное следствие того состояния, в котором наше общество существовало последние годы. Как вы к этому относитесь, и какой в этом случае должна быть роль Церкви?

– Общество потребления – это не просто очередная социальная утопия, какой была в свое время коммунистическая идея. Это утопия, смертельная для цивилизации. И, конечно, кризис в этом контексте можно рассматривать как одно из ее проявлений, о чем сейчас много говорит и Святейший Патриарх.

Роль Церкви в этой ситуации может быть очень велика. Другое дело, что от Церкви не стоит ждать каких-то сиюминутных выходов из положения. Каждый человек должен пропустить Евангелие через свое сердце, а это длительный процесс, особенно сегодня, когда кроме голоса совести в каждом человеке с пеленок звучит огромное количество голосов, которые призывают его жить не так, как Бог велит, а как хочется. Человека буквально рвут на части все, кто предлагает ему "отрываться", получать удовольствие в этом удобном мире (хотя это огромная ложь: он на самом деле неудобен). Именно поэтому человек сегодня – более чем когда-либо – склонен пройти мимо Церкви.

Но человек не приспособлен к такой жизни, он ломается, и ломается очень быстро. И самое обидное, что значительная часть людей, которые все-таки доходят до храма, оказываются сломанными, и очень сложно бывает помочь им восстановить в себе какие-то человеческие реакции, человеческое отношение к жизни. Прежде, чем объяснить пришедшему, как ему нужно жить, его нужно вылечить, просто привести в чувство, вернуть ему человеческий облик. Это сегодня тоже очень большая проблема, которая стоит перед Церковью. На самом деле, она стоит и перед обществом тоже, просто общество закрывает на это глаза...

-Давайте поговорим о церковной активности. Сегодня Церковь особенно активна, и многих это сильно раздражает. Людям не нравится, что Церковь, которая, с их точки зрения, должна заниматься исключительно духовностью, "лезет" в общественную жизнь, позволяя себе высказываться и о таких чисто светских вещах, как, к примеру, концерт Мадонны. Что должна в этой ситуации делать Церковь, чтобы не стать соблазном, в том числе, и для людей верующих, у которых по этой теме нет однозначной позиции?

– В Евангелии есть хорошие слова Христа Спасителя: надо и это делать, и того не оставлять. Конечно, Церковь должна быть активной, и мы стараемся эту активность по мере сил проявлять, чтобы как можно большее количество людей, познав Христа, пережили подлинное обращение, познав вместе с тем и самих себя.

Многих раздражает не только активность, но и само существование Церкви. Есть люди, которые Церковь не любят, для которых борьба с ней является смыслом их жизни. И мы не сможем удовлетворить их претензии иным способом, как только самоликвидировавшись.

Что до "вмешательства" в общественную жизнь, то здесь можно сказать только одно. Нет более тоталитарного сознания, чем либеральное. Сегодня некоторые люди и движения, которые считают себя эталоном демократичности, позволяют себе высказываться в адрес Церкви, обвиняя ее во всех смертных грехах. А почему, собственно, Церковь, которая есть собрание самых разных людей, не может высказывать свое мнение? Ведь даже мы, священнослужители, имеем те же самые права, что и все остальные. Так почему сосед дядя Вася с лестничной клетки, если ему не нравится Мадонна, может об этом сказать, а священник отец Василий из соседнего храма не может?

Конечно, если Церковь начнет пытаться запрещать концерты Мадонны, это плохо и этого делать не стоит. А вот высказывать свое мнение Церковь просто обязана. Мы живем в демократической стране. Есть люди, которые, повторюсь, просто не любят Церковь. Но, наверное, не стоит пытаться их призвать за это к ответственности. Живут они себе и живут, насильно мил не будешь...

"Непростая" паства

– К вопросу о нелюбви. Как в этом смысле складываются Ваши отношения с саратовскими представителями власти, и в частности, губернатором Павлом Ипатовым? Удается ли до них достучаться?

– У нас непростая внутренняя обстановка. Слишком многие люди находятся друг с другом в сложных отношениях. И конечно, когда ты поддерживаешь отношения со всеми, бывает непросто. Иногда люди приходят и начинают говорить друг о друге что-то недоброе. Я никогда не поддерживаю таких разговоров, но иногда приходится это все выслушивать, и выслушивать от разных людей. Не факт, что ко мне завтра не придет человек, о котором мне говорили сегодня, и будет примерно похожие вещи говорить о своем оппоненте...

– Приходится быть дипломатом?

– Не дипломатом – священником. Я стараюсь быть им всегда, и никогда не поддерживаю "обличительные" разговоры, осуждение, хотя мне порой приходится общаться с людьми, не терпящими друг друга, не общающимися друг с другом. Я всегда стараюсь видеть перед собой конкретного человека, и если есть какие-то темы болезненные, я их просто обхожу. Это не дипломатия, так должен поступать любой священник. И не важно, соседи ли это по лестничной площадке, которые не разговаривают друг с другом уже десять лет, или чиновники, которые не любят друг друга по каким-то причинам.

Как человек, который общается с представителями власти, я могу сказать, что люди, которые стоят у власти, это такие же точно люди из плоти и крови, со своими проблемами, у них есть сердце, есть разум, и голос Церкви для них далеко не всегда бывает безразличен. Со многими у меня установились чисто человеческие отношения, которые зачастую не прерываются даже после их ухода со своих постов. Я убежден, что чиновники – это тоже достойный объект приложения миссионерских усилий. Почему Церковь должна проповедовать среди молодежи, студентов, пенсионеров и других социальных групп, но отгородиться стеной от чиновников? Ведь чиновники – едва ли не самая большая прослойка в нашем обществе, и это тоже наша паства. Конечно, не все так просто и гладко, как хотелось бы, но, в общем и целом, я благодарю Бога за те отношения, которые у нас сложились. Я благодарен Дмитрию Федоровичу Аяцкову, он нам во многом помогал. И Павел Леонидович помогает. С сегодняшним областным правительством мы очень активно работаем. И если Бог благословит, будем работать и со следующими...

– За сотрудничество с властью Церковь часто критикуют. Особенно если эта власть не оправдывает надежд тех граждан, которым по идее должна служить верой и правдой. Тем не менее, именно эти люди сегодня часто оказываются облагодетельствованными Церковью. Их хвалят, вручают награды, как это было на Днях славянской письменности и культуры. А люди, которые реально Церкви помогают, строят храмы, занимаются благотворительностью, оказываются не у дел...

– Я не думаю, что кто-то из тех, кто строит у нас храмы и помогает Церкви, может пожаловаться на то, что они не замечены или забыты, что к ним не проявляют внимания, это не совсем правильно...

Что касается Дней славянской письменности и культуры, это большое, сложное, затратное мероприятие практически полностью проведено за счет организационных усилий областного правительства. И как бы кто не относился к тем или иным персоналиям, это факт. И награды вручались именно за это. И если кто-то по этому поводу считает для себя возможным на Церковь обидеться, что ж, я не могу этого запретить...

На каждый роток не накинешь платок. Всем угодить невозможно. Все мои поступки как правящего архиерея продиктованы одним – пользой для Церкви и для людей. Праздник принес пользу Церкви? Принес. Кто-то не любит губернатора сегодняшнего, кто-то не любил Аяцкова. Я более чем уверен: сколько бы у нас ни было губернаторов, мэров, всегда найдутся люди, которые будут их не любить. Золотой будет человек, в кровь разобьется для области, города, для людей – и все равно кому-то не угодит, причем не одному, а значительному количеству людей. И его будут поносить, и говорить о нем всякие гадости, будут вытаскивать на свет все его недостатки мыслимые и немыслимые, придуманные и существующие. И если к этому всерьез относиться, нужно просто закрыть двери епархии на ключ, и никого не впускать. Но будет ли в этом смысл?..

– Вы принимаете чиновников как паству, а они Вас как пастыря принимают?

– У меня есть один принцип, и я считаю, что этому принципу должен следовать каждый священнослужитель. Спросили – ответь. Попросили помочь – помоги. Но если человек не открывает тебе свою душу, не надо пытаться в нее каким-то образом залезть. У меня есть большой опыт общения с людьми из власти, которые абсолютно искренне открывают свое сердце, искренне относятся ко всему, что связано с Церковью. И таких людей достаточно много.

Богатство земное и небесное

– Сегодня мы видим все больше примеров, когда люди совершенно разного достатка жертвуют деньги на Церковь, на строительство храмов. Можно ли сказать, что благотворительность в нашей области снова входит в моду – в хорошем смысле этого слова?

– Я бы сказал так: это снова входит в нашу жизнь. Круг благотворителей неоднороден. Скажем, в селе ко мне приходят два фермера и говорят: мы хотим построить храм. Кто они, благотворители? Это люди, которые поняли, что храм необходим для них и тех, кто живет рядом с ними. Это члены Церкви, поэтому это сама Церковь строит храм. Не в том смысле, что это епархия дала деньги, привела строителей, – это делают люди, которые являются членами Церкви. Эти люди несколько лет ездили в храм в соседний райцентр, а потом у них появилась возможность что-то построить у себя. Они не богатые люди, не олигархи, не промышленники. У них есть какой-то заработок. Осенью собрали зерно – появилась лишняя копеечка. Не собрали, как в этом году, сидят всю зиму, концы с концами сводят до следующей весны. И таких примеров сегодня не один, не два, и даже не десяток – больше. И это то, что меня радует больше всего. Значит, в нашу жизнь вновь входит понимание того, что Церковь – это не то, что нужно для кого-то, а то, что нужно для нас всех, и это очень хорошо.

– В обществе бытует стереотип, что если богатый человек дает деньги на церковь, то это потому, что он хочет таким несложным образом откупиться от своих прошлых грехов, купить у Бога индульгенцию...

– Это наш народ "Крестного отца" насмотрелся... Иногда самые серьезные вроде бы люди руководствуются какими-то очень расхожими штампами. Не только в отношении церковной жизни, но и других вещей, которые не входят в сферу их непосредственных интересов. Таких людей, о которых вы говорите, я думаю, нет, все гораздо сложнее. Почему человек помогает детскому дому, школе, покупая ей компьютеры? Или человек, который живет в Питере, а родился в Базарно-Карбулакском районе, строит на своей родине храм, хотя у него там уже никого не осталось, даже родственников? Понимаете, сколько людей, столько и путей к Богу. В каждом сердце это происходит по-своему, и штампы здесь не работают, они облегчают жизнь тем, кто не хочет разбираться в сути вещей. Вот есть явление, оно непонятно, но оно будоражит: а почему? А что там такое? Но инстинкт говорит, что если будешь копать слишком глубоко, будет плохо – откроешь что-то такое, чего знать не хочешь. Поэтому проще наклеить ярлык и забыть об этом. Люди, которые пользуются штампами, чаще всего недобросовестны по отношению к самим себе. Они не хотят открыть глаза, им удобнее жить с закрытыми глазами, вот и все.

– Вы сказали о простых фермерах, а как обстоят дела с людьми состоятельными – чиновниками, бизнесменами? Они стали за эти шесть лет более отзывчивыми в плане благотворительности?

– Люди становятся отзывчивыми, когда они видят, что те средства, которые они принесли, пошли в дело. Когда даешь людям возможность увидеть плоды их труда. Когда понимаешь, что Господь дал тебе возможность послужить другим людям – это уникальное чувство, оно ни с чем не сравнится. Оно дороже всех медалей и наград. И чем больше людей с этим сталкиваются, тем больше становится благотворителей. Таких людей сейчас в области достаточно много. И здесь уместно упомянуть вашего издателя Сергея Курихина, депутата Областной думы и директора благотворительного фонда "Православие и современность". Он один из тех людей, кто очень многое делает для Церкви, и делает абсолютно искренне.

От тюрьмы и от сумы

– Еще один модный штамп: почему Церковь принимает помощь от людей с негативным прошлым, почему не отказывается от их денег...

– А дело в том, что люди, которые говорят так, Евангелия не читали. Человек "с негативным прошлым" первым вошел в рай – это разбойник, распятый вместе с Христом. Он покаялся, умирая, просто казнь была продолжительной и он успел...

Я много раз говорил: Церковь не имеет органов дознания. И, слава Богу, иначе это была бы не Церковь, а непонятно что. Приходит человек, откуда я могу знать источник его доходов? Сегодня человек уважаем и на гребне популярности, а завтра он, простите, в тюрьме сидит. Но у меня же нет возможности это предугадать...

– Например, Аксененко. Он в свое время тоже награды церковные получал, а теперь вот в СИЗО сидит...

– Он не только награды получал, он и сделал очень много, и храмов построил несколько, и у него были совершенно искренние побудительные мотивы для того, чтобы это делать...

– Получается: вот человек помогает Церкви, и вот он сидит в тюрьме. И между двумя этими состояниями нет никакого конфликта?

– Конечно, конфликт есть. Но в тот момент, когда он помогает Церкви, он не сидит в тюрьме. И даже когда он находится под следствием, мы не можем осуждать его до решения суда. И бывает так, что человека сажают, а потом оправдывают. Вот я недавно служил в одном районе, там глава, который много лет помогал храму. Благодаря его помощи тот приход, который там сложился, получил помещение. Он же помог с ремонтом. Отремонтировал и... сел в тюрьму. Его осудили на 8 лет. Батюшка, который с ним общался, его не бросил, он его навещал, писал письма, участвовал в его судьбе. Хотя ему тоже могли сказать: он же жулик! Что ж ты ему помогаешь? Тут надо каяться перед народом: простите, люди добрые, что нам жулик помогал! А он год там отсидел, и его полностью оправдали, компенсировали его отсидку, и опять сделали главой. И сейчас он благополучно работает. Вот как бывает в жизни. И тут я на стороне батюшки, который не побоялся, не бросил этого человека, не отряхнул брезгливо руки.

Жизнь гораздо сложнее штампов. Конечно, если придет человек и скажет: Владыка, я тут партию наркотиков продал очень выгодно, возьмите десятину... – Я не возьму. И ни один священник, я надеюсь, если он в здравом уме, не возьмет никогда. Если я знаю, что владелец предприятия год не платит людям зарплату и при этом несет в церковь деньги, я скажу: пойди, заплати людям зарплату. Перед Богом это выше того, что ты пожертвуешь на церковь...

– А вам не важно, верующий человек, которому вручают награду, или нет? А может, он вообще атеист? Или это не является критерием?

– Атеисты не помогают, могу сразу сказать. Бывает, что люди не православные помогают. У нас есть один мусульманин в Саратовской области, не буду называть его имя, он очень хорошо помогает Церкви, причем по собственной инициативе. Он даже храм православный построил...

Мы иногда относимся не всерьез к словам о толерантности, о необходимости жить в мире. А есть люди, которые, как ни странно, принимают это всерьез. Вот он построил мечеть, а в соседнем селе – храм. Потому что в одном селе живут мусульмане, а в другом православные. Должны ли мы быть благодарны этому человеку, как вы считаете?

– Многие помогают ради пиара, стремясь заработать себе на этом очки...

– Вы же видите, какое количество атак идет на Церковь, какой же это пиар? Для многих помогать Церкви – это антипиар. Вы, может, удивитесь, но есть люди, которые помогают Церкви и не называют своего имени, потому что занимают ответственный пост и не хотят, чтоб об этом узнали журналисты. Они боятся, что их репутации будет нанесен урон. Поэтому о том, что это пиар, забудьте и не вспоминайте больше никогда...

По плодам узнаете их...

– Раз уж речь зашла об ответственных постах, не могу не спросить о Патриархе Кирилле и его новом стиле миссионерства. Это, наверно, первый в истории Патриарх, который собирает большие стадионы, и не боится разговаривать с молодежью на необычном для Церкви языке...

– Язык у него как раз церковный. Что касается стадионов, Православная Церковь нормально к этому относилась, просто у нее не было такой возможности для проповеди. Сегодня она есть, и Святейший Патриарх ее использует. У него это великолепно получается. Я думаю, это милость Божия к Русской Церкви, что сегодня во главе ее стоит подобный человек. Замечательный оратор и очень хороший организатор. Надеюсь, его начинания помогут Церкви углубить основную часть нашего служения – воспитание народа в христианском духе. То, ради чего мы делаем все остальное.

– Возвращаясь к итогам, удалось ли Вам за эти годы приобрести соратников и насколько их много?

– Достаточно много. Это, прежде всего, духовенство. Я благодарен Богу, у нас в Саратовской епархии хорошее духовенство. Конечно, бывают исключения, но в большинстве случаев люди трудятся очень самоотверженно и делают такое дело, что человеческими силами сделать невозможно – Господь помогает...

Очень многие люди из числа мирян стали мне по-настоящему близки. Порой это люди совершенно, на первый взгляд, неожиданные, те же чиновники, предприниматели. И слава Богу.

– Что за эти шесть лет было самым сложным?

– Нет ничего простого. Все сложно. Порой все делается на пределе человеческих возможностей. По милости Божией и с помощью очень небольшого количества помощников, каждому из которых приходится работать одновременно за семерых. Но в то же время Господь утешает нас, показывая плоды наших трудов. Они скромные, небольшие, я абсолютно отдаю себе в этом отчет, и никаких иллюзий у меня здесь нет. Но когда ты видишь, что в храме новые люди, что здесь приход состоялся, там состоялся, что ты смог найти к этому месту нужного священника, это такая радость, ради которой стоит терпеть и все остальное...

Беседу вела Елена Балаян

Газета "Взгляд"