Удорский край занимает крайне западное положение в республике Коми по современному административному делению. "Удорою называется волость, находящаяся в северной части Яренского уезда, на границе Архангельской губернии, по рекам Мезени и Вашке"{1} – читаем мы в "Вологодских епархиальных ведомостях". В интересующий нас период Удора входила в Яренский уезд Вологодской губернии. До недавнего прошлого Удорский район был одним из наименее изученных в Коми крае. В последнее время этот некогда изолированный от остальных территорий район становится объектом исторических, этнографических, фольклорных, диалектологических исследований.
Следует обратить внимание, что большая часть населения Удоры в конфессиональном отношении представляла собой старообрядцев. Вопрос о быте и культуре удорских старообрядцев занимает большое место в отчетах миссионеров великоустюжского православного Стефано-Прокопьевского братства.
Становление рукописно-книжной традиции на р. Вашке в Коми крае связано с появлением старообрядчества в этой местности. "Окраинное положение и малозаселенность, отсутствие каких-либо крупных промышленных и культурных центров привлекали сюда...староверов, а сохранение патриархального быта... создавало благодатную почву для распространения их учения".{2}
В документах сохранились сведения о появлении старообрядцев на Вашке. В сообщении 1896 г. в совет великоустюжского православного Стефано-Прокопьевского братства священника Важгортской церкви Павла Колмакова отмечалось, что раскол в Удорском крае появился примерно в начале XIX в.{3} Распространителями этого движения на первых порах были некоторые представители местного .населения, посещавшие другие области России, где старообрядческие течения были наиболее развиты. Так, в отчете 1899 г., представленном в совет Стефано-Прокопьевского братства, удорский окружной миссионер Василий Вишерский писал, что раскол в
Удорском крае появился в деревне Усть-Кульской Важгортского прихода в самом конце XVIII в. Завез его из Москвы некто Поганев – уроженец этой деревни, часто ездивший в столицу по торговым делам. Там он познакомился со старообрядчеством и увлекся этим учением, примкнув к последователям филипповского толка.{4}
По другим данным раскол в эти места был занесен из Сибири. В своих воспоминаниях о путешествии в Удорский край в 1888 г. исследователь истории и культуры Великого Устюга В.П. Шляпин говорит о селе Важгорт как о центре удорского раскола. Главным расколоучителем здесь считался местный крестьянин Петр Афанасьевич Бозов.{5} Родился он в 1777 г.{6}, во время поездки в Сибирь столкнулся с учением старообрядцев и, вернувшись на родину, стал страстным распространителем этой веры. С течением времени раскол так называемого бозовского согласия пустил в Важгорте глубокие корни.
Несколько позднее, примерно в 60-х годах XIX в., распространилось на Вашке старообрядческое учение бегунов. В отчете о поездке вологодский епархиальный миссионер отмечал, что по рассказам старожилов, лет сорок тому назад (миссионерская поездка состоялась в 1902 г.) чупровский торговец, ездивший по делам в Архангельскую и Олонецкую губернии, увлекся идеологией странников. Возвратившись в свою деревню, он продал имение и ушел навсегда в Каргопольские скиты. Связи с родиной новый бегун не порвал, он вместе с товарищами-раскольниками часто бывал в родных местах, сея среди земляков зерна новой веры.
Распространение раскола непосредственно связано и с притоком крестьянского населения с Пинеги и Северной Двины. Вероятно, одной из причин переселения этих людей в Удорский край могли быть переписи населения и гонения на старообрядчество со стороны официальных властей и церкви.. Русские переселенцы-старообрядцы смешались с местным населением, во многом сохранив определенный уклад жизни. Сохранили и продолжили они и рукописную книжную традицию, на основе которой со временем складывается своеобразная удорская традиция. Сейчас известны фамилии нескольких местных писцов: Тукоева, Коровиной, Рахмановых-Матевых, чье рукописное наследие являет ся своеобразной вершиной книжной культуры Удоры.
Особенно прочно раскол утвердился в таких селах и деревнях, как Важгорт, Чупрово, Муфтюга, Верхозерье, Выльгорт, Остров, Тойма, Кирик. Миссионерские отчеты позволяют установить, на какие направления или толки делилось удорское старообрядчество. Все местные староверы были беспоповцами.{8} Беспоповщина на Вашке реализовалась в двух ее демократических формах: филипповском толке и секте бегунов или странников. Большинство старообрядцев в Удорском крае принадлежало к филипповскому толку и находилось на территории Воскресенского Важгортского прихода. Наименование "филипповцы" в отношении к последователям этого толка было мало знакомо местному населению Удоры: их здесь называли "бозовыми" по имени местного наставника и руководителя этого старообрядческого течения – Михаила Петровича Бозова.{9}
Михаил Петрович родился в 1827 г.{10} Он был сыном ранее упомянутого нами П.А. Бозова. Продолжив дело своего отца, Михаил Бозов силой своего нравственного авторитета и своим капиталом добился в среде старообрядцев-филипповцев огромного влияния. В этом отношении показательны факты, когда в беседах с местными старообрядцами миссионеры часто слышали от последних слова о желании перейти в лоно православной церкви, но только после смерти своего влиятельного наставника – слепого старика Бозова.
Доказательством особого положения М.П. Бозова в местной крестьянской среде также может служить сообщение удорского окружного миссионера В.Вишерского за 1897 г. Говоря об удорских старообрядцах, он разъясняет, что все они – веры беспоповской, что существуют так называемые "попы", но из простых мужиков, и, что самое интересное, во главе всего этого старообрядческого течения стоит архиепископ Бозов."
Самоуверенный и независимый, чувствующий свое безграничное влияние на единоверцев, Михаил Бозов зачастую мыслил и действовал даже вопреки основным законам и требованиям своей веры. И как следствие несколько свободного отношения его к некоторым взглядам филипповцев явилось образование на Удоре особых толков. Отколовшись во второй половине XIX в. от бозовского согласия, эти вновь образованные толки стали называться также по фамилии своих руководителей – вера Южина, Созонова, Рахманова{12} . Расхождения между удорскими наставниками касались не столько существа веры, сколько некоторых тонкостей беспоповского учения, на которые каждый смотрел по-своему. Южин, например, был сторонником заключения брака без освящения православной церковью. "Созонов проповедовал безбрачие, а Рахманов допускал обряд самокрещения".{13} К концу XIX в. рахмановская и созоновская веры прекратили свое существование, а Южин в конечном счете просто вернулся вместе со своими приверженцами в лоно бозовского согласия.{14}
Следует отметить тот факт, что беспоповщина, некогда сильная количеством своих последователей, во второй половине XIX в. ослаблялась в высшей степени внутренними раздорами и дроблением на мелкие толки. Этот процесс стал характерным не только для отдельных местностей, в частности для Удорского края; к концу XIX в. он распространялся на все новые территории России. Так, в своем отчете по православному ведомству обер-прокурор Святейшего Синода К. Победоносцев отмечал: "...Все толки и согласия, на которые подразделяется современная беспоповщина, трудно даже и перечислить. Здесь всякий мало-мальски начитанный старик или старуха легко могут стать духовными руководителями в... простонародной среде, образовать отдельный толк и дать ему свое имя. Но эти раздоры по вопросам внутренней жизни не мешают, однако, беспо-повцам дружно соединяться между собою, чтобы общими силами ратовать против православной церкви".{15}
Приверженцев другого влиятельного старообрядческого беспоповского толка – бегунов или странников на Удоре обыкновенно называли скрытниками. Как отмечалось в миссионерских отчетах, к концу XIX в. влияние скрытников на местное удорское население значительно усилилось. Особенно это стало заметным после появления в крае нового наставника бегунов – Прохора Филипповича Ильина, впоследствии заместителя главы Каргопольского предела истинно-православных христиан-скрытников, выделявшегося среди других начетчиков своими знаниями. Сам П.Ф. Ильин был уроженцем деревни Муфтюга, что находится в Чупровском приходе Удорского края. Еще 12-летним мальчиком он оставил свой дом, уйдя вместе с отцом в раскольничьи скиты. Вновь на Удоре Прохор Ильин" появился со своими товарищами-скрытниками. Прибыли они из Каргопольского уезда, откуда были выселены полицией в рамках противораскольнической деятельности официальных властей. Развив широкую пропаганду скрытнического образа жизни, новый начетчик очень скоро приобрел в среде местного крестьянского населения высокий авторитет и массу сторонников.{16}
В "Отчете о состоянии раскола в Вологодской губернии" за 1901 г. отмечалось, что в Удорском крае Яренского уезда скрытники подразделяются на брачников, иерархитов и толоконников.{17} Необходимо заметить, что удорское странничество, как и филипповский толк, не было единым, монолитным течением в старообрядчестве. Оно также со временем разделилось на множество согласий. Упомянутые удорские брачники, толоконники и иерархиты, по-видимому, относили себя соответственно к Артемову согласию, согласию Василия Толоконникова и к статейникам, иначе – согласию Никиты Семенова.{18} Принципиальных расхождений между их учениями не было; разные взгляды на проведение некоторых обрядов, на организационную структуру бегунских обществ и послужили основной причиной размежевания. Наиболее широкое распространение учение бегунов или странников получило на территории Спасского Чупровского прихода, а село Чупрово в конце XIX в., по мнению окружного миссионера В. Вишерского, представляло собой одно сплошное гнездо странноприимцев.{19}
Огромным авторитетом в среде старообрядцев пользовались наставники и начетчики. Это были люди весьма грамотные, начитанные, рьяно выступавшие с апологией своей веры. Местные староверы относились к своим "отцам духовным" с большим почтением и всегда защищали их, намеренно скрывая от православных их недостатки. Каждый начетчик имел свой небольшой округ – одну-две деревни, в пределах которого им совершалось богослужение и исполнялись необходимые старообрядцам требы.
Нужно заметить, что при собеседованиях с приезжавшими миссионерами старообрядцы в присутствии своих начетчиков теряли всякую самостоятельность. Вызвать их в это время на рассуждения было очень трудно. Полностью полагаясь на знания и опыт своих духовных наставников, староверы отдавали последним право вести спор с таким сильным соперником, как миссионер.{20} Этот незначительный сам по себе факт является убедительным доказательством большого влияния начетчиков на своих единоверцев.
Удорские наставники нередко поддерживали связи со старообрядцами других местностей. Так, в отчете окружного миссионера за 1901 г. отмечалось: "Какую важную роль играют здешние расколоучители, это можно видеть из прилагаемого к отчету частного письма, которое мне попало случайно от местного фельдшера... Некто Степан Иванов Уткин из Устьважки Архангельской губернии обращается к чупровским расколоучителям Степану Васильевичу и вышеупомянутому Прохору Филипповичу и просит научить его жить по Закону и послать какую-нибудь книжку... Значит, удорские расколоучители известны и в Архангельской губернии. Село Устьважка в Архангельской губернии от села Чупрова отстоит в 125 верстах".{21}
Отчеты миссионеров перед великоустюжским православным Стефано-Прокопьевским братством дают возможность установить имена наиболее известных на Вашке начетчиков. Так, начетчиками филипповцев были в Важгорте – Михаил Васильевич Бозов и Михаил Лукин, в Пучкоме – Иван Иустинов, в деревне Остров – Роман Сезонов и две наставницы – Елизавета и Евдокия, в Выльгорте – Степан Южин и Гликерия Рахманова.{22} Главными наставниками бегунов на Удоре являлись в селе Чупрово – Степан Васильевич Екимов и Михаил Иванович Козырев, в деревне Муфтюга – Никифор Семенович Коровин, в Верхозерье – Афанасий Герасимович Коровин.{23} Широкую популярность в местной старообрядческой среде имели и периодически посещающие Удорский край начетчики и пропагандисты раскола из соседних губерний, например, Архангельской и Олонецкой.{24}
Удорское старообрядчество, размежевавшись по своему учению на многочисленные толки и согласия, делилось между собой и по образу жизни. Православные и вообще все те, кто так или иначе не разделял религиозных взглядов старообрядцев, именовались здесь "мирскими". Между мирскими, по словам устюжских миссионеров, истинно православных христиан было крайне мало: подавляющее большинство их находилось в уверенности, что истина находится на стороне староверов. А так как на старообрядчество смотрели . как на некоторый иноческий подвиг, то единственной причиной, не позволявшей им приобщиться к истинному учению, являлась излишняя духовная слабость, преодолеть которую не всякий может.{25}
В качестве подтверждения огромного старообрядческого влияния на местное население можно привести свидетельства приходских священников. Так, в "Ведомости о численности раскольников и склонных, к расколу лиц в приходах Великоустюжского викариатства Вологодской епархии" указано, что на территории Яренского уезда старообрядческие учения утвердились в Чупровском и Важгортском приходах и строго православных здесь насчитывается менее 1/3 всего взрослого населения.{26}
В вопросах быта староверы также резко отличались от остального населения. "Весь общественный и семейный уклад их строился на враждебном отношении к "мирским" и самоизоляции".-''Любой старообрядец, например, имел свою чашку для еды; для "мирских" в каждом доме была заведена отдельная посуда. Осуждалось вступление в брак с представителями другой веры. Налагался запрет на употребление кофе и чая. И особенно тяжким грехом у староверов считалось курение табака.
И тем не менее представлять удорское старообрядчество как совершенно изолированную от остального населения группу людей было бы не совсем верно. Всевозможные контакты между староверами различных толков и "мирскими" были просто необходимы. Это, в свою очередь, отражалось на численности старообрядческого населения: иногда православные целыми семьями "уходили в раскол", в то время как охладевшие к "древлему благочестию" возвращались в лоно православной церкви. Остается только добавить, что удорский старообрядец отнюдь не был суровым аскетом, отрекшимся от всех мирских благ. Вологодский епархиальный миссионер во время своей поездки в 1902 г. сделал ряд интересных замечаний, касающихся старообрядчества в Удорском крае. Среди них есть такое: "Вообще, удорские филиппане, несмотря на монашеский характер их секты, не проявляют наклонности к аскетизму даже наружно, они все, не исключая наставников, едят мясо, что составляет отличительную черту удорских раскольников от их братии, живущих в других местах России".{28} Относить подобные характеристики ко всему удорскому старообрядчеству, конечно, нельзя. Можно предположить, что в отличие от филипповцев бегуны вели более строгую жизнь, ибо таковая им предписывалась основными постулатами скрытнического учения. Более конкретно рассмотреть этот вопрос представляется сложным ввиду малоразработанно-сти источников, касающихся местной проблематики.
Церквей и особых молелен на Удоре старообрядцы не имели. Обычно для проведения богослужения и исполнения треб выбирались обыкновенные жилые дома. Для этих целей староверы сходились в доме какого-нибудь наставника, который сам и проводил службу.
Интересной особенностью жизни удорских старообрядцев являлось устройство ими поминальных трапез, так называемых "каризн". Собрания эти проводились периодически и приурочивались ко дню поминовения усопших, например, к родительским субботам. Обычно "каризна" начиналась заупокойной молитвой, в которой участвовали все присутствующие. После нее следовал довольно продолжительный обед. Он приготавливался или родственниками покойного, когда "каризна" устраивалась в их доме, или состоял из приношений каждого явившегося на собрание старообрядца, когда "каризна" проходила в доме какого-либо наставника. По завершении обеда также следовала молитва {29} . На "каризны" собирались не только одни "истинные" старообрядцы, сюда допускались и "мирские" местные жители, которые, однако, участия в трапезе не принимали. До сих пор традиция проведения поминальных трапез ("каризн") жива в Удорском крае. Это удалось зафиксировать фольклорно-археографическим экспедициям Сыктывкарского государственного университета.
Необходимо привести некоторые данные, характеризующие количественный состав удорских староверов. По сведениям помощника епархиального миссионера Стефана Клочкова, их насчитывалось в 1899 г. 231 человек.{30} Эта цифра, конечно, не соответствовала истинному положению вещей. В действительности старообрядцев в крае было гораздо больше.
В целом удорское старообрядчество обладало типичными чертами старообрядческих течений, рассредоточенных по территории Российской империи. Вместе с тем специфика Удорского края, межэтнические взаимоотношения в рамках данного региона накладывали определенный отпечаток на местную культурную традицию. Феномен Удорского района проявился в том, что здесь старообрядческая культура существовала при очень своеобразном двуязычии: разговорным, бытовым языком для удорских старообрядцев был коми, а религиозные службы отправлялись на русском языке, вся религиозная литература была на старославянском языке.
Яркими представителями школы удорских писцов являются переписчики из рода Рахмановых-Матевых. Свой талант, любовь к книгам, знания и навыки они передавали последующим поколениям своей фамилии.
Собрание Рахмановых-Матевых-Палевых в составе Вашкинской коллекции научной библиотеки Сыктывкарского государственного университета насчитывает на сегодняшний день около 30 рукописных и 50 старопечатных книг. Оно частично описано, описание будет опубликовано в каталоге-путеводителе "Памятники письменности в хранилищах Коми АССР", вып. 3.
Репертуар местных рукописных памятников включал в себя как старообрядческие сборники историко-полемического, богословского, церковно-правового характера, так и сборники духовных стихов, демократической литературы. Каждый переписчик обладал индивидуальным почерком и вкусом при оформлении своих рукописей. Все это свидетельствует о незаурядных способностях носителей старообрядческой книжности в Удорском крае.
Книжная культура на Вашке, несомненно, носила демократический характер. Произведения, которые переписывались удорскими писцами, были необычайно популярны в среде местного крестьянства, о чем свидетельствует большое количество рукописных памятников, хранящихся в настоящее время в частных архивах удорцев.
[1] Суворов Н. Где находилась Удора? //ВЕВ. – 1868. – № 22. Прибавление. – С.642.
[2] Гагарин Ю.В. Религиозные пережитки в Коми АССР и их преодоление. – Сыктывкар,1971. – С.35.
[3] ВУФ ГАВО, ф.265, оп.1, д. № 12, л.7.
[4] ВУФ ГАВО, ф.265, оп.1, д. № 95, л.62.
[5] Шляпин В.П. Из воспоминаний о путешествии в Удорский край в 1888 T.I I За работу! – 1921. – № 2. – С.75.
[6] Центральный государственный архив Коми АССР (далее ЦГА Коми АССР), ф.293, оп.1, д.№ 3, л.1127.
[7] Следников Н. Поездка вологодского епархиального миссионера в 1902 T.I I ВЕВ. – 1903. – № 6. Прибавление. – С.149.
[8] ВУФ ГАВО, ф.364, оп.1, д.№ 7218, л.14.
[9] Следников Н. Поездка вологодского епархиального миссионера... – С.151.
[10] ЦГА Коми АССР, ф.293, оп.1, д. № 4, л.566.
[11] ВУФ ГАВО, ф.265, оп.1, № 40, л,27.
[12] Следников Н. Поездка вологодского епархиального миссионера... – С.148.
[13] Гагарин Ю.В. Старообрядцы. – Сыктывкар, 1973. – С.32.
[14] Следников Н. Поездка вологодского епархиального миссионера... – С.148-149.
[15] Всеподданейший отчет обер-прокурора Святейшего Синода К. Победоносцева по ведомству православного исповедания за 1901 год. – Спб., 1905. – С.175.
[16] Следников Н. Поездка вологодского епархиального миссионера... – С.153.
[17] Отчет о состоянии раскола в Вологодской епархии за 1901 г. //ВЕВ.1902. – № 19. Прибавление. – С.553.
[18] Субботин Н. Нечто о "странниках", по случаю присоединения к церкви одного из наставников секты //ВЕВ. – 1868. – №12. Прибавление. – С. 309.
[19] ВУФ ГАВО, ф.265, оп.1, д. № 95, л.б4.
[20] ВУФ ГАВО, ф.265, оп.1, д. № 60, л.4.
[21] ВУФ ГАВО, ф.265. оп.1, д. № 144, л.67.
[22] ВУФ ГАВО, ф.265, оп.1, д. № 135, л.5.
[23] ВУФ ГАВО, ф.265, оп.1, д. № 95, л.64.
[24] .ВУФ ГАВО, ф.265, оп.1, д. № 60, л.8.
[25] ВУФ ГАВО, ф.265, оп.1, д. № 60, л.З.
[26] ВУФ ГАВО, ф.265, оп.1, д. № 59, л.5.
[27] Гагарин Ю.В. Старообрядцы. – С.35.
[28] Следников Н. Поездка вологодского епархиального миссионера... – С.152.
[29] ВУФ ГАВО, ф.265, оп.1, д. № 135, л.9.
[30] ВУФ ГАВО, ф.265, оп.1, д. № 135, л.4.
По материалам источников: "Самарское Староверие"
