Религия как фактор политической нестабильности в Китае: часть1. Ислам и уйгуры

Беспорядки, устроенные коренным населением столицы Синьцзян-Уйгурского автономного района города Урумчи летом этого года, показали, что уйгуры не намерены мириться с политикой Китая в регионе и готовы идти на конфликт с титульной нацией, отстаивая право жить самобытно. Китайское руководство всерьез обеспокоено проблемой целостности страны. И религиозный фактор играет в этом противостоянии не последнюю роль.

1 октября 2009 года Китайская Народная Республика будет праздновать свое 60-летие. В связи с этим принимаются беспрецедентные меры по обеспечению безопасности. Ситуация осложняется нарастающими сепаратистскими настроениями среди этнических меньшинств Китая, в первую очередь – тибетцев и уйгуров. Правительство Китая опасается массовых акций протеста со стороны сепаратистов. Активизация деятельности лидера тибетских буддистов Далай-ламы XIV в год 50-летия Тибетского народного восстания и массовые волнения в Синьцзян-Уйгурском Автономном Районе, произошедшие летом этого года, заставляет китайское руководство пойти на такой довольно жесткий шаг. В противостоянии государственной власти и сепаратистов религиозный фактор играет далеко не последнюю роль.

Коммунистическая идеология должна была стать в Китае элементом, который сплотил бы внутри огромной страны представителей различных народов – своего рода "цементирующим раствором", предохраняющим страну от ситуации 20-х годов, когда Китай фактически распался на части. "На основе коммунистической идеологии должна была появиться крепкая власть (потому что народная и для всех) и исчезнуть национальное самосознание народов КНР", считает корреспондент международного отдела портала "Газета" Игорь Крючков. Способными к сопротивлению господствующей идеологии оказались лишь народы, имеющие не менее крепкий "цементирующий раствор" – религию, ставшую неотъемлемой частью национального самосознания. В Тибете – это буддизм, в Синьцзяне – ислам. Эксперты говорят также и о существовании некой третьей силы.

"Синьцзян" в переводе с китайского означает "Новая граница" – эта территория впервые вошла в состав Китая в середине XVIII века. Однако за 250 лет мусульманскому населению этого региона несколько раз удавалось на короткий срок обретать независимость. Окончательное присоединение Синьцзяна к Китаю на правах автономного района произошло в 1949 году. С этого времени китайское руководство начало активное заселение региона представителями титульной нации. На сегодняшний день число китайцев стало примерно равным числу уйгуров. А по некоторым данным – уже давно перевалило за 50%. Этот факт является главным источником конфликта.

Вторая причина роста напряжения заключается в том, что два народа в культурном плане живут изолированно друг от друга. "Уйгуры стараются сохранить свою культуру, письменность. Уровень образования окончивших уйгурские школы ниже, чем у тех, кто овладел китайской письменностью и учится в китайских школах. Поэтому уйгуры – наиболее бедная, неграмотная часть населения – рассказал в интервью НГ-Религии главный научный сотрудник Института Дальнего Востока РАН Яков Бергер – они сегодня живут так же, как и сотни лет до того – в основном в сельской местности. А китайцы, как правило, живут в городах, в современных многоэтажных зданиях, построенных в последние годы". По мнению Бергера указанные выше причины "дают почву для распространения более жестких форм ислама".

Хотя долгое время уйгурский ислам имел довольно мягкие формы. Но с началом 90-х годов движение за независимость от Китая в СУАР получило новый импульс к развитию. Поводом к этому послужило образование в Центральной Азии новых независимых исламских республик и появление радикальных исламских движений в регионе. Эксперты говорят об исламском возрождении, начавшемся в СУАР 90-е годы. Обращение к исламу для уйгуров стало средством сохранения своей национальной идентичности в условиях стремительно набирающей обороты ассимиляции в китайском этносе.

Надо отметить, что уйгуры – не самый многочисленный мусульманский народ Китая, их всего около 7 млн человек. На первом месте стоят дунгане (хуэи) – 14 млн человек, которые в целом компактно проживают в Нинся-Хуэйском АР. Но при этом об активном сепаратизме на религиозно-этнической почве со их стороны говорить не приходится. Этому есть причины: во-первых, дунгане принадлежат к китайской культуре и говорят на китайском языке, во-вторых, место их проживания удалено от приграничных районов, в то время, как уйгуры испытывают влияние приграничных исламских стран, в-третьих, проблема растворения в китайском этносе для дунган стоит не так остро, как для уйгуров.

Исламское движение Синьцзяна нельзя назвать однородным, в отличие от Тибета, где есть Далай-лама и тибетское правительство в изгнании, у него нет ни единого религиозного лидера, ни единой организации. Обозреватель журнала "Эксперт" Александр Собянин выделяет как минимум два направления в уйгурской борьбе за независимость: "В Джунгарии – на севере – идет борьба за создание "Уйгурстана" – независимого светского государства. В Кашгарии – на юге – властвует идея создания союзной Пакистану Исламской республики Восточного Туркестана и пользуется популярностью образ бен Ладена".

По характеру методов борьбы в уйгурском национальном движении также можно выделить два крыла. Первое – это радикальные исламские группировки, среди которых особенно выделяется "Исламское движение Восточного Туркестана". В 2008 году ИДВТ взяло на себя ответственность за серию взрывов в Шанхае и Юннане, а во время проведения Пекинской Олимпиады выступило с угрозами применения химического и бактериологического оружия. В конце прошлого года из ИДВТ выделилась новая группировка "Аль Каида в Китае". Цель радикальных исламистов – создание независимого от Китая исламского государства.

Второе крыло – правозащитные уйгурские организации, действующие за пределами Китая. Официально ни одна страна мира не поддерживает уйгурских сепаратистов, однако ряд неправительственных правозащитных организаций представляет интересы уйгурского движения за независимость на Западе. Наиболее заметная из них – Всемирный уйгурский конгресс (WUC), возглавляемый Рабией Кадыр (Rebiya Kadeer). Всемирный уйгурский конгресс позиционирует себя как демократическая, исключающая насилие организация, главная цель которой состоит в том, чтобы уйгуры имели право мирным, ненасильственным путем определять политическое будущее Восточного Туркестана. Надо отметить, что силами правозащитных организаций уйгурское сообщество на мировом уровне сильно выигрывает у Китая в информационной войне.

Возвращаясь к исламскому вопросу в уйгурском движении, следует сказать, что посредством религии уйгуры не только ищут основу для национальной идентичности, но и рассчитывают на помощь всего исламского сообщества. Недавние беспорядки, в ходе которых в Урумчи – столице СУАР – погибло свыше 120 человек, показали, что уйгуры в какой-то мере могут рассчитывать на поддержку исламского мира. С критикой в адрес Китая обратились Турция, Иран и Индонезия, с прямыми угрозами выступили радикальные движения ХАМАС и "Аль Каида".

Но эта поддержка имеет и оборотную сторону. После терактов 11 сентября 2001 года китайское правительство стало использовать так называемую "международную войну с терроризмом" в качестве предлога к репрессивным мерам по отношению к уйгурскому населению. И выступления экстремистских исламских организаций становятся оправданием жестких мер против уйгуров в глазах мирового сообщества.

Нельзя сказать, что уйгурские сепаратисты владеют ситуацией в Синьцзяне – Китай научился эффективно подавлять вспышки протеста. Но бесспорно, что политические силы, которые захотят ослабить Китай, будут использовать уйгурскую карту в своей игре. Для России же независимость Синьцзяна может означать возникновение еще одного источника нестабильности в регионе, подобного Афганистану, – с активным потоком оружия, наркотиков и радикальных элементов.