Интервью с председателем синодального Отдела Московского патриархата по взаимоотношениям Церкви и общества протоиереем Всеволодом Чаплиным

– Прежде всего, Церковь проявила свое единство. Очевидно, что, несмотря на то, что у людей могли быть разные предпочтения (определенное количество голосов отдавалось на разных этапах Собора за нескольких лиц), в момент избрания Патриарха, которое было совершено подавляющим большинством голосов, Собор ощутил свое единство. Святейшего Патриарха активно поддержали после его избрания все наши иерархи, в том числе те, чье имя называлось в качестве кандидатов на Патриарший престол. Более того, я, как участник Собора, ощущал настоящий дух мистического единства Церкви. Люди действительно были едины в выборе, едины в молитве, едины в радости по поводу того, что Церковь избрала нового Патриарха. И также единодушно были приняты итоговые решения Собора, делающие особый акцент на работу Церкви с молодежью, на миссионерские и просветительские усилия. На то, чтобы сделать настоящими христианами те десятки миллионов людей, которые сегодня именуют себя православными, но часто далеки от реальной церковности, от понимания православной веры, от жизни по заповедям Христовым. Я думаю, что в Церкви к моменту этого Поместного Собора уже сложилось понимание того, что сейчас нужно не столько строить здания храмов, которые в значительной степени уже построены или восстановлены, сколько созидать человеческие души. Кстати, об этом в последние годы своей жизни все чаще и чаще говорил покойный Святейший Патриарх Алексий Второй.

– Того, о чем было сказано в решениях Поместного Собора и в речи Святейшего Патриарха после его интронизации: активизации миссионерской, просветительской деятельности, образовательных усилий Церкви, ее диалога с разными силами общества, с государством. Ожидаю того, что она в полном смысле станет народной Церковью, знающей чаяния людей, имеющей что ответить на эти чаяния и умеющей донести пророческий голос правды до власти, до элиты, до тех, кто принимает в обществе решения.

– Православная Церковь по определению является хранительницей традиций. Не потому, что ей нравится все старое, а потому, что она знает: вечные истины неизменны именно потому, что неизменен Бог. Настоящая традиция – это умение хранить истину, которая всегда одна вне зависимости от меняющихся исторических обстоятельств. Когда эта истина переживается, когда она осознана, когда ты хранишь ей верность, ты легко понимаешь, что культурные формы выражения этой истины могут стремительно меняться без ущерба для нее самой. Поэтому, конечно, у нашей Церкви при единстве веры, при единстве понимания вечного и неизменного Бога, Его отношения к миру и человеку, есть очень много форм человеческих особенностей и человеческого самовыражения. Потому что в нашей Церкви есть люди десятков национальностей, живущие на всех континентах, люди разных возрастов, разных политических убеждений, иногда диаметрально противоположных. Я встречал среди чад нашей Церкви людей самых разных убеждений – от ультра-монархистов до радикальных коммунистов. Людей, которые слушают только классическую музыку или только рок. В рамках этого разнообразия, которое реально существует, Церковь и будет жить всегда, потому что она представляет из себя очень большой социум, состоящий из очень разных людей, и в рамках этого многообразия важно не потерять ту истину, ради которой мы живем.

– Меньше 50-ти от российских церковных общин.

– Вопросов таких очень много. И надо сказать, что выделить из них какой-то один очень сложно. Если брать взаимоотношения Церкви и общества, чем я сейчас занимаюсь, то каждый день приходится сталкиваться с десятками самых разных вопросов, каждый из которых для определенного круга людей является, пожалуй, самым важным. Например, совсем недавно я и российский омбудсмен Владимир Лукин были посредниками на встрече между представителями нескольких государственных министерств и ведомств и православными антиглобалистами, которые очень активно протестуют против системы тотального электронного учета данных о человеке. Во многом справедливо считая, что сбор информации обо всем, что человек делает в течение жизни, дает государству и наднациональным органам слишком большую власть над этим человеком. Очевидно, что для этих людей тема, которую они поднимают, очень и очень важна. В тот же день мы обсуждали тему архитектуры церковно-государственных отношений в Европе и мире на одной немецко-русской конференции. Затем я встречался с представителями министерства юстиции, которые рассматривают тему озабоченности общества деятельностью зарубежных миссионеров. Еще одна важная тема. Несколько дней назад у меня была встреча с разработчиками нового государственного стандарта школьного образования. Естественно, многих людей волнует вопрос о том, каково будет место положительных знаний о религии в рамках этого стандарта. Так что вопросов возникает очень много. И это естественно, потому что мы являемся Церковью, состоящей из разных людей. У нас есть тысячи приходов в таких странах как Украина, Беларусь, Молдова – там есть, естественно, своя "злоба дня", своя политическая реальность. Немало у нас приходов в странах Балтии и в странах Центральной Азии, где очень отличающиеся друг от друга политические ситуации. В каждой из этих ситуаций у верующих есть свои озабоченности, свои пожелания. Так что вопросов действительно очень много, с ними приходится сталкиваться каждый день.

– Мы являемся достаточно распространенным сообществом, достаточно крупным. У нас почти 30 тысяч приходов. В разных странах, в совершенно разных условиях. Иногда это в социальном отношении просто разные планеты. Ну, возьмите для примера храм в центре Москвы, окруженный офисами крупных компаний, и маленькую церковь в русской глубинке, откуда полностью уехала молодежь и где живет лишь 10-15 нищих старушек. Один телефон на всю деревню, автобус приезжает раз в неделю, нет магазина, нет мобильной связи. Разница огромная. И возьмите, к примеру, наш храм в Риме, где много довольно успешных русских, которые там работают или учатся, или просто живут и имеют достаточно хорошие жизненные перспективы. И церковку в среднеазиатском городке, где православные люди часто, к сожалению, не видят перед собой будущего. И думают только о том – как бы уехать в Россию. У нас более 800 монастырей, тоже очень разных. Это и крупные монастыри как Троице-Сергиева Лавра, и такие маленькие монастыри, где живут и трудятся 5-6 монахинь. Это и большое количество православных общественных организаций самого разного плана. Военно-патриотические клубы, группы молодежи, которые занимаются реставрацией храмов и монастырей, благотворительные общества, особенно сестричества, православные газеты, журналы, телеканалы, радиостанции, театры – профессиональные и любительские, – киноклубы, группы байкеров, многие из которых сейчас имеют активные связи с приходами, издательства, где сейчас выходят все больше художественной литературы. Уже второй-третий год у нас имеет место взрыв писательской деятельности священников и мирян, причем попадаются очень интересные книги – от детских до философско-политологических. Вот такая, достаточно разноцветная реальность присутствует в нашей Церкви. Я думаю, что она будет еще больше диверсифицироваться.

– Это очень интересный вопрос. Я все-таки считаю, что проект создания общечеловеческой системы ценностей не состоялся. Так же как и проект создания гражданской религии. Может быть, он еще способен поддерживать тлеющую жизнь в обществе, живущем в условиях мирного времени и относительной сытости и стабильности. А когда от человека требуется пожертвовать своим комфортом, своим здоровьем и даже жизнью, или, по крайней мере, реально ограничить свои материальные потребности, капризы, привычки к комфорту и эгоистическому поведению – вот в этих условиях безрелигиозная система ценностей очень слабо работает. И мы сейчас на примере столкновения западного и исламского мира видим, что секулярное мировоззрение и секулярные принципы общественного устройства не выдерживают ни столкновения воль, ни интеллектуальной дискуссии. Сторонники секуляризма как якобы наиболее перспективной общественной модели теряют аргументы. И сейчас они начали терять свой последний аргумент, сводящийся к тому, что секулярные страны живут богаче и спокойнее, чем страны с сильным уровнем религиозности. Мы все больше и больше видим, что так вечно не будет. Мне думается, что безрелигиозное мировосприятие не может считаться оптимальной площадкой для примирения религий и для диалога мировоззрений. Такое миропонимание, т.е. секулярное миропонимание, должно стать одним из рядовых, равноправных участников диалога. Не менее, но и не более. И я убежден, как об этом очень часто говорилось в рамках Мирового Общественного Форума "Диалог цивилизаций", что будущее мира может быть устроено наилучшим образом именно тогда, когда сторонники разных моделей общественного устройства, разных политических систем, разных взглядов на место религии в жизни общества, разных взглядов на устройство семьи, местной общины и т. д., смогут вести диалог на равных. Без попыток переделать друг друга, на основе признания каждым из мировоззрений права на обустройство определенной части национального или мирового социума.

– Этот документ был принят Всемирным Русским Народным Собором в 2004 году, и это не чисто церковный документ. Да, митрополит Кирилл был инициатором его принятия, но работа над ним шла в составе группы из очень разных людей – это были прежде всего экономисты. Причем и "левого", и "правого" направлений, и "центристы". Этот документ, кстати говоря, и не писался как церковный. Там нет ни одной нарочито богословской фразы. Это документ, целью которого было предложить государству, бизнесу и работникам определенный набор правил, который касается верности своему слову, отказа от коррупции, отказа от чрезмерного влияния бизнеса на политику и СМИ, что было особенно актуально для России в то время. Культуры быта в экономике, т.е. отказа от сквернословия, обмана, sexual harassment, и т.д. Такого рода документ был предложен экономическим акторам и обществу в целом и, надо сказать, он вызвал довольно большую дискуссию. Я даже знаю регион, где он был принят как руководство к действию губернатором, местным сообществом предпринимателей и местными профсоюзами при участии местной епархии. Конечно, некоторые люди говорили: не дело Церкви рассуждать об экономике, это область исключительно для экспертов, но я с этим совершенно не согласен, хотя бы потому, что сфера экономики напрямую затрагивает повседневную жизнь людей. А все, что волнует людей, должно волновать и Церковь.

– Вот как раз это и нужно сделать. У нас в образовательной области слишком сильна "советская" инерция. Церковь предлагает то, что опробовано уже в большинстве стран Европы – иметь в рамках школьной программы обязательный для посещения урок, в рамках которого можно было бы выбирать основы культуры одной из религий или, предположим, светскую этику. Или общий курс обо всех религиях сразу. Но именно такой выбор, как мне кажется, совершенно необходим. В нашем обществе есть разные мировоззренческие группы. Это православные христиане, мусульмане, иудеи, буддисты, католики, протестанты, неверующие. Школа не должна пытаться построить их "под одну гребенку". Но в то же самое время она должна создать условия для того, чтобы школьники получали нравственное воспитание в соответствии с теми убеждениями, которые разделяются в их семьях.

– У нас Церковь не просто формально отделена от государства. А на самом деле. Государство не финансирует религиозную деятельность религиозных организаций. Определенные средства, хотя и далеко не достаточные, выделяются на восстановление тех памятников архитектуры, которые являются собственностью государства и находятся в пользовании религиозных общин. Нет в армии регулярных капелланов, нет преподавания религии в большинстве школ, так что отделение Церкви от государства у нас гораздо более жесткое, чем в большинстве стран Европы. И по некоторым параметрам даже более жесткое, чем в Соединенных Штатах. С государством мы ведем диалог, стараемся взаимодействовать. Много спорим. Вот я один из спорщиков, который часто доходит до хрипоты в ходе дискуссий с представителями разных государственных инстанций. У нас много предметов для разногласий, будь то та же тема преподавания знаний о религии в школах или тема возвращения церковного имущества. Или такие темы как состояние общественной нравственности, реклама, граничащая с порнографией, торговля алкоголем, сексуальные посягательства на детей. По всем этим темам ведутся довольно сложные дискуссии. Но, так или иначе, мы стремимся к тому, чтобы делать одно дело, чтобы вместе служить народу, и такова, кстати, идеальная православная модель. Согласно этой модели – модели "симфонии" – Церковь и государство, будучи отличны друг от друга и не боясь обсуждать сложные вопросы, в то же самое время должны совместно трудиться ради народного блага, дополняя друг друга там, где это возможно.

– Прежде всего, как я уже сказал, нужно научиться уважать те традиции, те общественные установления, те правила и законы, по которым живут разные общества, даже если эти правила и законы, эти традиции диаметрально противоположны принятым на Западе, который подчас, к сожалению, пытается считать себя единственным законодателем мировых политических и правовых мод. В области экономики очень важно вернуть связь между деньгами, которые являются символами человеческого труда и созданных человеком ценностей, и самими этими ценностями и самим человеческим трудом. Когда торговля из способа и средства обмена плодами труда превращается в обмен цифрами, символизирующими страховки страховок по долговым распискам и т.д. – это неизбежно приведет к краху. Об этом говорит вся история человечества, говорит об этом и сегодняшний момент.

– Диалог цивилизаций и религий – это очень важное для современного мира направление деятельности. Не случайно в России, также как и в Средней Азии, и в Азербайджане, много веков насчитывает диалог между православным христианством и исламом. У нас также добрые отношения и с иудеями, и с буддистами. Нам нужно лучше знать друг друга, помнить о том, что у нас много общего, и стараться там, где возможно, вместе говорить о вечных законах жизни, о нравственном измерении в жизни человека тем людям, которые в очередной раз становятся на путь к разрушению и несчастью, пытаясь отбросить нравственность и духовное измерение жизни как нечто якобы устаревшее и никому не нужное. Вот, наверное, в этом один из смыслов наших межрелигиозных отношений, который мы стараемся развивать и в рамках нашего Межрелигиозного совета России и в рамках практических каждодневных контактов друг с другом. Я уверен, что эти контакты будут продолжаться, мы по-хорошему обречены на них, поскольку живем многие века вместе.

– Как человек, каждый день имеющий дело с огромным количеством вопросов, которые приходится решать, буквально подхватывая на лету, как жонглер. У Отдела две основные сферы деятельности. Это – участие в дискуссиях по законотворческому процессу, диалог с органами законодательной власти России и других стран канонического пространства нашей Церкви. И это взаимоотношения со всем спектром общественных организаций, православных и светских, будь то культурные ассоциации, политические партии, профсоюзы, объединения предпринимателей, разного рода клубы по интересам. Многие из них обращаются с просьбами к Святейшему Патриарху, на эти просьбы приходится готовить реакцию. Я надеюсь, что мы сможем выстроить стратегическую систему взаимодействия, в которой и пожелания Церкви, и пожелания светского общества найдут свое место. Так, чтобы мы могли не только реагировать на импульсы, исходящие друг от друга, но и планировать совместную жизнь и деятельность на обозримое будущее.

Ну вот пожалуй, один из новых:

"Говорят, скоро появится новый компьютерный вирус под названием "Инквизитор". Он будет проверять Web-страницы на богословскую безупречность и иногда выдавать сигнал: "Alert! На сайте обнаружена ересь! Вам нужно немедленно покинуть этот сайт, а затем перезагрузить и переосвятить компьютер".

– Большое спасибо за интервью.