Когда я крестился, у меня не было никаких воцерковленных знакомых. Я жил в общежитии, и меня окружала целиком светская среда. После крещения один из друзей задал мне вопрос: "Что ты хочешь делать теперь?" Я сказал, что хочу стать священником. Сказал интуитивно. Что такое – быть священником, – я, конечно, не понимал. Более того, меня в первую очередь пленяла возможность быть причастным к сакральному, нравились облачения и представлялась очень интересной роль учителя. Вот так вот радикально!
Если бы я в то время открыл учебник пастырского богословия и прочитал главу о призвании к священству, то сильно бы расстроился: ни один из этих мотивов не может быть основанием для принятия сана. Поэтому когда через пару лет я рассказал о своих намерениях духовнику, он удивленно ответил: "Ты что? Мы, священники, нужны в первую очередь для того, чтобы совершать Литургию! Это наша главная задача!"
Казалось бы, простые слова, но они всё во мне изменили, я как-то вдруг понял, что совершать Литургию – это действительно главное, и совершать ее надо не для себя, не ради церковной красоты, а ради других людей. Понял, что священник – слуга.
В одной проповеди протоиерея Димитрия Смирнова был представлен очень точный образ: мы всегда способны на мгновенное духовное усилие, как способны рвануть бегом за трамваем. Конечно, есть люди, для которых такой стиль духовной жизни полезен, но священнику одних импульсивных порывов недостаточно. Потому что он не может служить только тогда, когда захочет, лишь по зову сердца – он должен служить тогда и столько, сколько нужно его прихожанам. А поэтому к духовному усилию приходится побуждать себя не время от времени, а постоянно.
Однако никто не может постоянно выкладываться на все сто процентов. Часто действительно бывает, что сил на служение, на Литургию просто не хватает. Ты устаешь душевно, становишься невнимателен... Все это знакомо. Мне лично было очень непросто в годы моего диаконского служения. На месяц приходилось больше тридцати служб. Поэтому сейчас я очень рад, что мой график соответствует моим духовным силам, и в то же время я прекрасно понимаю, что главным здесь должен быть все-таки не личный настрой, а нужды твоей паствы. Всегда необходимо искать компромис между своими силами и нуждами тех, для кого ты служишь.
Для меня самое сложное – молиться и постоянно помнить о своем священстве, оставаться священником, в том числе и выйдя за двери храма. Так как я крестился в сознательном возрасте, то багаж нецерковных привычек постоянно о себе напоминает и отвлекает от главного. Кроме того, мои церковные послушания связаны с моей светской специальностью фотографа, и это еще один угол, о который я часто набиваю шишки.
До сих пор меня удивляет, что люди на улице узнают во мне священника, даже когда я иду без подрясника. Вот уж точно сказано: "попа и в рогоже видно". Надо сказать, что для большинства наших соотечественников священник до сих пор диковина. Его быт, его жизнь – обо всем этом в массовом сознании сложилось немало стереотипов, и потому приходится быть внимательным к тому, как ты выглядишь со стороны.
И в то же время, несмотря на стену стереотипов, приходской священник не может быть далек от народа. Хотя бы потому, что мы постоянно ездим, бываем в совсем бедных домах, бываем в очень богатых... Иногда в один день мы посещаем больного и крестим, отпеваем и венчаем. Как говорит один знакомый батюшка: "у священника год идет за три". Конечно, иногда от этого устаешь, но надо сказать, что если ты устал на службе, то это очень благодатная усталость, она утешает. И уж точно она лучше усталости от какой-нибудь ерунды, которую ты сам себе придумал.
И я думаю, что для каждого, кого Господь благословил священством, самое радостное – служить Литургию. На земле нет ничего подобного своим величием этому Таинству. И когда, подходя к престолу, ты видишь и свои недостатки, и вообще кто ты такой на самом деле, то невозможно не благодарить Бога за Его милосердие и снисхождение.
Источник: Фома
