Храм – место сострадания

Что такое христианское отношение к инвалидам? Чем Церковь способна помочь людям с ограниченными возможностями? Почему здоровые нередко испытывают страх перед инвалидами и как преодолеть этот страх?

Об этом мы беседуем с протоиереем Всеволодом Чаплиным, председателем Синодального отдела по взаимоотношениям Церкви и общества.

Чему инвалиды учат здоровых?

– Отец Всеволод, были ли среди Ваших знакомых инвалиды, жизнь которых можно было бы назвать достойным примером преодоления духовных проблем, созданных физическими недугами?

– Да, я знал многих людей с серьезными физическими увечьями. В юности много общался с одним странником, который мог передвигаться только на тележке, отталкиваясь от земли чугунными утюгами... И таким вот утомительным способом он путешествовал по разным городам, от храма к храму, от монастыря к монастырю. Познакомились мы с ним на службе в церкви, где у нас нашлись общие знакомые. Очень был умный и интересный человек. Мы с ним вместе ходили на богослужение в различные храмы, а после службы на улице долго беседовали. Мне тогда было лет пятнадцать или шестнадцать, и это общение стало для меня очень важным, потому что показало, как силен духом может быть физически слабый человек. И еще были подобные знакомства, например со странствующими монахами, которые также имели какие-то физические увечья: один был без руки, другой страдал серьезными нарушениями речи... Вообще, приходилось видеть много людей, страдающих духовно и физически. Это был очень интересный и глубокий опыт общения, сострадания чужой беде, уважения к чужой личности, восхищения тем, что в большинстве своем эти люди, несмотря ни на что, стараются жить достойно, остаются людьми мыслящими, верующими. И когда мы торопливо пробегаем мимо таких людей, случайно встретившись с ними на улице, то поступаем очень неправильно, и прежде всего по отношению к самим себе, так как лишаем себя этого драгоценного опыта, который, наверное, просто невозможно получить как-то иначе.

– В различных культурах отношение к людям с ограниченными возможностями было очень разным. Спартанцы, например, полагали, что инвалиды – никчемные люди. А с точки зрения христианского учения о человеке – уменьшает ли инвалидность ценность человеческой личности?

– Конечно же нет! И совсем не случайно люди с ограниченными физическими или умственными возможностями во все времена находили себе приют в христианских храмах и монастырях. Именно там мы можем видеть таких людей гораздо чаще, чем где бы то ни было, потому что храм – место сострадания, там такого человека лучше примут, не посмеются над ним, не унизят. Неудивительно, что за помощью он приходит именно туда.

Физические или умственные недостатки ни в коем случае не затрагивают достоинства человеческой личности, более того: человек с каким-либо увечьем может жить полноценной духовной жизнью и часто бывает гораздо ближе к спасению, чем здоровый. Потому что ему приходится сталкиваться с множеством трудностей самого разного рода, с непониманием, унижениями... А все это дает человеку прекрасный повод не превозноситься над окружающими, не полагаться на физическую силу и здоровье (как полагаются многие), а значит – подвигает его к более трезвому взгляду на себя, что само по себе уже является добродетелью. Если же человек имеет умственное расстройство и из-за этого считается инвалидом, отношение к нему должно быть особенно бережным и чутким. Ведь зачастую никто на свете абсолютно ничего не знает о том, что происходит в душе у таких людей. Мы видим лишь внешние проявления их болезни, которые могут выглядеть безобразными и даже греховными. Но, несмотря на это, образ Божий в них присутствует точно так же, как и в любом здоровом человеке. Поэтому относиться к ним нужно с неизменной добротой и состраданием, которые просто не могут не повлиять на этих людей положительно.

– Христианство утверждает, что грехопадение серьезнейшим образом изуродовало все естество первозданного человека. Можно ли сказать, что в этом смысле все мы являемся инвалидами, поскольку от рождения наследуем эту искаженную грехом природу?

– Все мы – смертны, и значит, наши возможности ограниченны. Мы стареем, значит, наши возможности ограниченны. Мы подвержены болезням, и это тоже значит, что наши возможности ограниченны. Вообще, кичиться своим здоровьем – немудрое и духовно опасное занятие. Когда человек много времени проводит в заботе о своем теле и о его физических возможностях, он попросту обманывает себя – и рано или поздно этот обман для него неизбежно откроется. Несмотря на все свои старания, он никак не сможет избежать старости, связанных с нею болезней, последующей за ними смерти. И даже если такой человек скоропостижно скончается молодым и здоровым, не дожив до старческой немощи, это ровным счетом ничего не меняет. После перехода в иной мир ему будет лишь еще тяжелее осознавать всю тщетность и бессмысленность своего упования на здоровье тела и физическую силу, которые окажутся для него тогда совершенно бесполезными. Этот обман человеческой самодостаточности неизбежно откроется для каждого из нас, и хорошо еще, если это произойдет в земной нашей жизни. Внезапная тяжелая болезнь может стать для человека настоящей духовной катастрофой в том случае, если до этого он привык полагаться только на себя и свои силы. Вот почему люди с ограниченными возможностями являются для нас, пока еще здоровых, – примером, напоминанием о собственной нашей немощи, притаившейся в нашем естестве и лишь до поры не дающей о себе знать.

Глядя на больных, увечных людей, мы невольно задумываемся: а что было бы со мной, окажись я на их месте? Не случайно Жан Ванье, один из самых известных в мире христианских деятелей, занимающихся проблемами людей с ограниченными возможностями, говорил, что мы нуждаемся в этих людях гораздо сильнее, чем они в нас. Он работает с теми, кого в светском обществе принято называть "умственно отсталыми". Но эти люди умеют очень искренне радоваться и огорчаться, у них особенное, обостренное чувство справедливости, стремление к правде. И всему этому мы можем у них только поучиться. А самое главное – они действительно учат нас смирению. Когда ты всерьез задаешься вопросом о том, что делал бы я, если бы сам оказался в таком положении, то с твоей души как-то очень быстро слетают гордыня и спесь, связанные с физическим здоровьем, острым умом, обширными знаниями... Вот в этом избавлении от культа собственного здоровья современный человек, на мой взгляд, очень нуждается. Не случайно он так панически бежит от любого напоминания о болезни и смерти, в том числе и от общения с инвалидами. В не такие уж далекие советские времена людей, получивших увечье на войне, высылали в отдаленные районы страны. По мысли тогдашних властей, советский человек, которому государственная пропаганда внушала веру в его силу, здоровье и социальное бессмертие, не должен был видеть немощь калек, пострадавших в годы военного лихолетья. Кстати, точно так же сегодня западный человек всеми силами старается избавить себя от необходимости видеть людей больных и тем более – умирающих.

От страха – к любви

– Очень часто рядом с инвалидом здоровый человек испытывает чувство неловкости и даже вины. Как Вы объяснили бы это явление?

– Я бы не стал говорить здесь о чувстве вины. Скорее, это просто обыкновенный страх, связанный с тем, что человек сам боится стать таким же. Он как бы подсознательно проецирует на себя такое состояние, приходит в ужас и хочет побыстрее уйти, чтобы не испытывать больше этого гнетущего чувства. С христианской точки зрения в таком страхе, конечно же, ничего хорошего нет. Подобная реакция прежде всего показывает, что человек попросту не готов увидеть себя слабым, лишенным здоровья и физической силы. Такой страх свидетельствует о духовной незрелости. А вот участие, желание помочь человеку с ограниченными возможностями – это как раз очень позитивное чувство. Это значит, что человек при виде страданий другого хочет их облегчить и готов в какой то степени понести тяготы своего брата или сестры во Христе, разделить с ними их проблемы. Чувства же вины я как-то и не замечал никогда в таких ситуациях. Но есть эти самые два желания: или – убежать, или – помочь. И одно желание может переходить в другое, если осознанно к ним относиться. Например, очень часто при виде человека с ограниченными возможностями у нас возникает побуждение просто откупиться: дать такому человеку немного денег и поскорее уйти прочь, как бы снимая с себя свой страх, свое малодушие. То есть здесь приблизительно такое же отношение, как и у черствого чиновника, по принципу: я исполнил свой долг, а все остальное меня не касается. Но подобное поведение иначе как опрометчивым назвать нельзя. Потому что духовная проблема, толкающая нас на такое бегство, находится в нас самих. А от себя, как известно, никуда не убежишь и ничем не откупишься. Это – тупиковый путь. Не для инвалидов, разумеется, а для нас самих.

А вот когда ты испытываешь подобный страх от мысли о преходящем характере физического здоровья и силы, но все же не убегаешь, а остаешься рядом и стараешься чем-то помочь, то тогда ты и немощному человеку помогаешь, и сам получаешь духовную пользу. Ведь, поступая таким образом, ты ощущаешь свое единство и родство с ним хотя бы потому, что ты понял, как легко и сам можешь однажды оказаться на его месте. И ты как бы вписываешь себя в один бытийный контекст с этим человеком. А это и есть – любовь.

– В эпоху мученичества среди христиан было множество инвалидов, пострадавших от гонителей. Расскажите немного об этой странице истории отношения христианства к инвалидности.

– Так было не только в раннехристианскую эпоху. То же самое происходило и совсем недавно, во времена исповедничества. Можно вспомнить митрополита Алма-Атинского Иосифа (Чернова), который с большим трудом мог передвигаться, потому что у него были тяжелые травмы после лагерей. Или святителя Луку (Войно-Ясенецкого), потерявшего здоровье не в последнюю очередь именно из-за тяжелейших условий жизни в лагере и ссылках. Или архиепископа Вениамина (Новицкого), одного из выдающихся иерархов нашей Церкви, который был абсолютно лысым, без усов и бороды, потому что во время заключения работал на урановых рудниках и получил большую дозу облучения. Таких людей и в двадцатом веке было очень много. И, конечно же, Церковь во все времена с огромным уважением относилась к таким людям, с любовью лобызала их раны и почитала все увечья, полученные этими исповедниками веры Христовой.

– Есть ли среди прославленных Церковью святых люди, которые в земной своей жизни страдали физическими недугами?

– Здесь можно снова назвать того же святителя Луку (Войно-Ясенецкого), к концу жизни полностью потерявшего зрение, Максима Исповедника, которому за исповедание православного учения о Христе отрубили руку и вырвали язык. И конечно, можно привести в пример особый, уникальный факт из жития преподобного Иоанна Дамаскина, известный многим православным христианам: он тоже был лишен правой руки, но Матерь Божия исцелила его, и теперь мы в связи с этим событием почитаем икону, именуемую Троеручица.

Преподобный Серафим Саровский вполне может быть назван человеком с ограниченными физическими возможностями. От природы он был очень сильным, но когда на него напали в лесу разбойники, он не оказал им никакого сопротивления и его жестоко искалечили, повредив позвоночник. И все люди, которые имеют какое-то физическое увечье, обращаясь к этим святым, наверное, испытывают какое-то особенно теплое чувство, потому что именно эти святые в земной своей жизни несли те же тяготы, что и они сами.

Монополии на милосердие быть не должно

– В современной западной цивилизации забота об инвалидах считается одним из приоритетных направлений социальной политики. Имеются ли у этого явления христианские корни? Или его смысл лежит в иной плоскости?

– Я считаю, что западная цивилизация до сих пор проедает тот нравственный капитал, который она накопила в Средние века. А ведь он уже заканчивается и довольно скоро иссякнет совсем, после чего Запад ждут тяжелые времена. Но то особое отношение к людям с физическими увечьями, которое сегодня существует на Западе, на мой взгляд, все-таки является христианским. А точнее говоря – остаточно христианским. Это как бы осколочек той духовной культуры, которая сегодня стремительно исчезает в западном мире. Самые первые специальные удобства для инвалидов там появились все-таки не в супермаркетах и не в "Макдоналдсах", а в храмах. То же самое можно сказать и про наши русские церкви. Я помню, как в нелегкие советские годы там устраивались нехитрые приспособления вроде пандусов для колясочников, еще когда ни в магазинах, ни в общественных учреждениях ничего подобного не было и в помине. Так что основа этого явления, безусловно, христианская и сама по себе очень верная, поскольку для человека естественно помочь тому, кто испытывает трудности. И наоборот – противоестественно не помогать таким людям, пройти мимо их беды и проблемы. Поэтому абсолютно противоестественным было наплевательское отношение к инвалидам в Советском Союзе, где их не замечали, старались убрать подальше от общества. Для их удобства что-то делалось разве что в больницах, да и то не всегда, а в городе им было очень и очень трудно. Потому что общественные места, транспорт, магазины, учреждения культуры были совершенно не приспособлены к нуждам людей с ограниченными возможностями. Да что там говорить: достаточно вспомнить советскую систему ВТЭК, когда человек с ампутированной ногой вынужден был ежегодно являться на переосвидетельствование, дабы врачи могли убедиться, что за год нога у него не отросла и пенсия по инвалидности ему все еще положена...

– Евангелие буквально наполнено описаниями случаев той трогательной заботы, которую Христос проявлял в отношении инвалидов самого различного рода. Можно ли и в деятельности Церкви наблюдать подобную заботу о людях с ограниченными возможностями?

– Конечно, можно. Ведь неслучайно сейчас в нашей Церкви много групп милосердия, которые посещают одиноких стариков, не имеющих возможности выйти из своего дома, больных в клиниках, людей в домах престарелых. Эта забота, как я уже сказал, для христиан является естественной, и везде, где в Церкви есть такая социальная работа, она направлена в первую очередь на поддержку тех, кому тяжелее всего, то есть на помощь людям с ограниченными физическими возможностями. Таких групп в Церкви сейчас довольно много. Существует в Москве патронажная служба, которой руководит протоиерей Аркадий Шатов; есть подобные службы и в других регионах. Каждый сильный приход занимается той или иной формой социального служения, помощью тем, кто в силу объективных обстоятельств лишен возможности помогать себе сам. Таким людям оказывается и материальная поддержка, на многих приходах действуют столовые для тех, кто не может себя прокормить. Среди них тоже очень много инвалидов. И, разумеется, одним из самых важных дел для любого священника являются исповедь, причащение, соборование на дому или в больнице тех людей, которые из-за своей болезни не могут прийти в храм.

– Существует ли в Церкви структура, обратившись в которую человек с ограниченными возможностями мог бы рассчитывать на реальную помощь? Куда обращаться инвалидам за поддержкой?

– Если говорить о столице, то это прежде всего – Комиссия по церковно-социальной деятельности при епархиальном совете Москвы во главе с отцом Аркадием Шатовым. (Телефон Комиссии по церковной социальной деятельности: (495) 237-34-27, справочная служба "Милосердие" (495) 972-97-02. ) На общецерковном уровне действует Синодальный отдел церковной благотворительности и социального служения, в котором координируются многие инициативы. И как я уже сказал, при большей части крупных приходов существуют группы социальной поддержки тех, кто в этой поддержке нуждается. Поэтому обратиться можно в любую из этих структур. А для начала все же, наверное, лучше просто прийти в ближайший храм и узнать, могут ли тебе там как-то помочь.

– Почему инвалидам помогает государство и почему инвалидам помогает Церковь? Как Церковь оценивает усилия государства в деле помощи инвалидам, в чем видит проблемы этой деятельности, чем может помочь?

– Государство получает деньги от налогоплательщиков, в том числе и на помощь обездоленным людям. Следовательно, помогая инвалидам, оно просто выполняет свои обязательства перед обществом. Но тут есть один очень важный момент: в большинстве стран мира социальная работа не является монополией государства. И я совершенно убежден в том, что и у нас в России монополии быть не должно. Весь советский опыт такой монополии ярко свидетельствует о неудачности подобной модели. И причина здесь понятна: любая монополия приводит к застою и злоупотреблениям, и социальная сфера не является исключением из этого общего правила. Да, нам ни в коем случае не надо мазать черной краской всех сотрудников государственных структур, занимающихся социальной работой. Там есть множество очень достойных людей, которые честно и с любовью выполняют свой долг, – низкий им поклон за их нелегкий и самоотверженный труд.

Но ведь есть и совсем другие вещи. Существуют чудовищные злоупотребления, о которых даже говорить тяжело. Есть детские дома, откуда большинство питомцев выходят преступниками. Есть дома инвалидов, где над людьми откровенно издеваются – не кормят, привязывают к кроватям, ибзивают, отнимают деньги.

И буквально рядом есть достойные образцы отношения к страдающему человеку в социальных учреждениях, созданных общественными или религиозными организациями. Если сравнить государственную и церковную социальную работу, то очень часто сравнение, увы, будет не в пользу первой. Во всем цивилизованном мире государство делегирует общественным организациям и религиозным общинам значительную, если не сказать – бóльшую, часть своих социальных функций. Во-первых, это элементарно выгодно, поскольку негосударственные социальные учреждения используют не только бюджетные средства, но еще и частные пожертвования, так что бюджетных денег у государства на эту работу уходит меньше. Это, конечно, важно и существенно, но самое главное отличие лежит в совсем иной сфере: люди с ограниченными возможностями получают намного больше любви и человеческого участия именно в учреждениях, возникших благодаря добрым побуждениям тех, кто не смог пройти мимо чужой беды и боли. Ведь государство в отношении инвалидов лишь исполняет свои конституционные обязательства. А такой подход изначально вовсе не гарантирует человеческого тепла и участия.

– Среди читателей "Фомы" тоже есть люди с ограниченными возможностями и их родные. Что бы Вы хотели им пожелать?

– Взаимной любви и веры в силу Божию, которая совершается в немощи человеческой.