ретий день звонят друзья и дружно меня ругают. Почему ты отказывалась говорить про православие в эфире "Школы злословия", который прошел на этой неделе? "Дуня-то Смирнова абсолютно права! – кричит трубка на разные голоса. – Не все же говорить на церковные темы Кураеву, Чаплину или пастырю в "Слове пастыря" по субботам, пусть в публичном пространстве звучат и голоса мирян! Пора уже рассказать народу и миру, что православие, как и вообще христианство, – это широта и свобода, это любовь и радость, а не один официоз, попы и бабки". Так говорили мои друзья.
Отвечаю всем одно и то же. Во-первых, не так уж упорно я и отказывалась. Полпрограммы мы именно об этом и проговорили. Во-вторых, говорить о вечном в светском пространстве и в самом деле мучительно трудно. В России слишком давно нет такой традиции; времена религиозных мыслителей, не облеченных саном, будь то Франк, Шестов или Владимир Соловьев, отошли в прошлое. А значит, нет и сложившегося языка, на котором можно было бы обсуждать церковные темы со светским, не знакомым с православным сленгом собеседником. И потому, произнося в публичном пространстве "Бог", "церковь", "литургия", ты бредешь по целине, утопая по пояс в снегу, ведь до тебя здесь уже лет девяносто как никто не ходил. Разве что Сергей Аверинцев и Наталья Трауберг под руку с обрусевшим благодаря ей сэром Честертоном. Но ни два, ни три человека не могут протоптать тропы, не могут создать традиции и образовать среду – плотную, живую, – которая и породила бы свободных и умных мыслителей, готовых размышлять на церковные темы.
А теперь самое главное. Почему этой традиции нет? Почему миряне не высказываются на церковные темы в широком публичном пространстве (православные СМИ тут не в счет)? Очень просто. Потому что это никому не нужно. Такого запроса по большому счету нет у нашего общества. Смотреть душещипательный лубок Павла Лунгина "Остров" или "Страсти Христовы" Гибсона – пожалуйста, это не требует усилий, напряжения, а вот участвовать в дискуссии, в разговоре о вере и церкви – нет и нет. Одним это скучно, другие и сами с усами и все давно про себя решили, третьи предпочитают самообразование.
Однако говорящие миряне не слишком нужны и самой церкви. Ей вполне достаточно собственных апостолов, священства. "Горе мне, если не благовествую!" – сказал апостол Павел. Но этот возглас сложившаяся церковная традиция адресует обычно именно священникам, они и только они обязаны рассказывать миру о христианском учении, по поводу же мирянок обычно цитируется другой призыв того же апостола: "жены ваши в церкви да молчат". То, что это сказано о болтливых кумушках на богослужении, а не о христианской проповеди в миру – иначе женщин не канонизировали бы в чине равноапостольных, – не учитывается. Итак, дорогие друзья, а также братья и сестры, чтобы в телеэфире возник живой разговор о христианстве, нужно, чтобы не пять-шесть звонивших мне человек, а и народ, и церковь захотели этот разговор услышать.
Источник: Ведомости
