Интервью архиепископа Илариона (Алфеева) пресс-службе Рашско-Призренской епархии Сербской Православной Церкви

Во время своего визита в Косово и Метохию, архиепископ Волоколамский Иларион, председатель Отдела внешних церковных связей, дал интервью Пресс службе епархии Рашско-Призренской и Косовско-Метохийской.

– Ваше Высокопреосвященство, Вы впервые на святой косовской земле. Можете ли хотя бы вкратце рассказать нам о своих впечатлениях?

У меня очень сильные и очень яркие впечатления. И конечно, это двоякие впечатления – и радостные и скорбные. Радостно для меня то, что я впервые посетил косовский край, который является колыбелью сербского христианства, что я увидел великие святыни, монастырь Грачаница, монастырь Дечани, увидел древнюю Печскую Патриархию, увидел те замечательные памятники православного искусства, которые по милости Божией уцелели. Увидел совершенно потрясающие фрески, особенно в монастыре Дечани, которые, слава Богу, прекрасно сохранились, несмотря на все исторические перипетии и трагические обстоятельства этого края. Я познакомился с замечательными людьми, которые здесь живут, несмотря на все пережитые трудности и испытания – с владыкой Артемием, с владыкой Феодосием, с сестрами монастыря Грачаница, с братией монастыря Дечани, с братией монастыря Баньска, с клириками епархии, с благочестивыми мирянами, которые здесь трудятся. Все это относится к радостным впечатлениям.

А тяжелые и скорбные впечатления связаны с тем, что я впервые своими глазами увидел то, о чем много читал, о чем много слышал, о чем мне даже приходилось не раз говорить публично: увидел варварское разграбление христианского наследия этого края, которое происходило здесь в последние годы, и то разрушение святынь и разрушение храмов, которые происходило вплоть до настоящего времени. Мы вместе с владыкой Артемием посетили не только сохранившиеся святыни, но и те храмы, которые разрушены, которые сейчас лежат в руинах, и те храмы, которые восстанавливаются, но еще очень далеки от того, чтобы можно было сказать, что они действительно восстановлены, и даже посетили те места, где когда-то был храм, а теперь там просто пустырь, просто разбит сквер. Когда я посещал эти места, я, конечно, думал о многом. Думал о том какой огромный негативный потенциал живет в людях, и как важно держать под контролем этот негативный потенциал и так учить людей, чтобы все хорошее в них проявлялось, а все плохое, что у них есть, постепенно исправлялось. Если дать волю злому потенциалу, если поощрять насилие, тогда свобода и вседозволенность могут привести и к человекоубийству, как это происходило здесь, и к геноциду, и к тому что один народ изгоняет другой народ, и к тому что святыни одного народа варварски попираются и разрушаются другим народом.

Я также вспоминал историю моей страны – России. Ведь у нас тоже были и разрушенные храмы, и оскверненные храмы, и храмы, превращенные в склады, в отхожие места, в музеи атеизма: все это делали не какие-то иноземные варвары, все это делали наши же русские люди. И это заставляет о многом задуматься. Мы должны очень бережно хранить то духовное наследие, которое мы получили, и никогда не должны быть "Иванами, не помнящими родства".

И вот еще о чем я думал и о чем говорил монахам, когда посещал эти святыни. Сейчас монахи и в Дечанах, и в Грачанице, и в других монастырях Сербской Православной Церкви, находящихся на косовской земле, живут как на островах, окруженные колючей проволокой, окруженные пока еще слава Богу охраной международных миротворческих сил, а вокруг – враждебно настроенное местное население. Те люди, которые здесь живут, те монахи и монахини, которые здесь трудятся – это исповедники православной веры, и я бы хотел низко поклониться им за тот подвиг, который они здесь несут. Эти святыни будут сохраняться до тех пор пока здесь существует монашеская жизнь, пока здесь есть живые люди. Если, не дай Бог, оскудеют у монахов духовные силы, если не хватит у этих монастырей сил, чтобы и дальше пополняться молодыми иноками, то они в лучшем случае превратятся в музеи, а в худшем случае будут так же разграблены и уничтожены, как это происходило с многими другими храмами и монастырями этой земли. Поэтому самое важное чтобы те, кто здесь остались, несмотря на все трудности и лишения, продолжали здесь жить. Я верю, что Господь будет помогать им, будет их защищать и вместе с ними защищать те священные места, хранителями которых они являются.

– Насколько отличается то, что человек может узнать и почувствовать, читая книги о Косово и смотря фотографии и фильмы, от того, что он может почувствовать, когда все видит своими глазами?

Когда видишь своими глазами, то все пропускаешь через свое сердце. Конечно, когда читаешь, когда слышишь свидетельства очевидцев, ты тоже с этим соприкасаешься. Но прийти и увидеть – очень важно. Для меня было важно сюда приехать прежде всего потому что, я не так давно стал председателем Отдела внешних церковных связей и в Русской Церкви отвечаю за связи с Поместными Православными Церквами. Это значит, что моя прямая обязанность – посещать Поместные Православные Церкви, это мой служебный долг. Но помимо служебного долга есть еще и некая сердечная потребность быть лично в тех местах, где людям трудно. Мой визит – это пусть и очень скромный, но знак солидарности с теми людьми, которые здесь живут, которые здесь трудятся и которые здесь страдают. И это напоминание о том, что Русская Церковь всегда была и всегда будет вместе с Сербской Православной Церковью во всех ее испытаниях.

– Мы чувствуем огромную радость оттого что Вы приехали первым делом именно в Косово, где тяжело живется сербам, православным христианам. И мы в этом чувствуем заботу Русской Православной Церкви. Вместе с тем мы чувствуем заботу и Российского государства. И чувствуем, есть единство усилий, которые в этом направлении предпринимаются. Это удивительное явление новейшего времени, после многих лет разрыва связи между государством и Церковью. Теперь оказывается, что они приближаются и походят к тому типу отношений, которые в византийское время назывался "симфонией". Можно ли теперь говорить о чем-то подобном в России?

Можно говорить о "симфонии" между Церковью и государством в современной России, хотя термин "симфония" в Византии обозначал некий идеал, который никогда не был достигнут. Мы знаем, что в византийской симфонии все-таки был один дирижер – этим дирижером был император. Симфония, которую мы сейчас пытаемся построить в России, основана на несколько иных принципах.

Первый принцип – это невмешательство Церкви и государства во внутренние дела друг друга. Церковь не должна вмешиваться в политику. Церковь не должна поддерживать одну политическую партию в противовес другой политической партии, одного политического лидера в противовес другому. Церковь не должна занимать ту или иную сторону в политической борьбе. Она должна всегда быть "над схваткой", она должна быть открытой для людей любых политических ориентаций, кроме экстремистских или шовинистских, и она должна быть Матерью для всего народа.

Государство, в свою очередь, не должо вмешиваться во внутренние дела Церкви, т.е., например, влиять на назначение епископов, или диктовать свои условия при создании внутрицерковного устава. Принцип взаимного невмешательства должен очень четко соблюдаться, и он сейчас соблюдается.

А второй принцип – это принцип взаимодействия между Церковью и государством во всем том, в чем такое взаимодействия необходимо. А оно необходимо в очень многих сферах. Церковь ведь существует не только для того чтобы, как говорили в советское время, "удовлетворять религиозные потребности" людей. Церковь существует прежде всего для того, чтобы делать жизнь людей лучше. А жизнь будет лучше, если сами люди будут становиться лучше. У Церкви есть огромная нравственная сила, есть способность преображать жизнь людей. А государство обладает материальными ресурсами для улучшения благосостояния людей. И есть такие проблемы, которые невозможно решить без совместных усилий государства и Церкви, например, демографический кризис. У демографического кризиса есть экономическая составляющая, и здесь необходима помощь государства, необходима стратегия, которая помогла бы восстановить воспроизводство населения. Но есть и духовная составляющая. Это прежде всего утрата традиционного представления о семье. И вот здесь необходим моральный авторитет Церкви, необходимо усилие и тоже, если хотите, стратегия, которая была бы направлена на воссоздание традиционного образа семьи.

– Церковь не вмешивается в политику, но у русского народа есть интересы, которые выше политических. Эти интересы очень хорошо выразил Святейший Патриарх Кирилл, когда говорил о том, что такое Святая Русь. Насколько Церковь и государство едины в защите этих интересов?

Здесь нужно сказать во-первых о том, что Русская Православная Церковь – это не только Церковь России, но это в равной степени и Церковь Украины, и Белорусии, и Молдавии и других стран, входящих в ее каноническую юрисдикцию. До недавнего времени в кабинете Патриарха Московского и всея Руси в Даниловском монастыре стояли два флага – один зеленый патриарший, с гербом Патриарха, а другой – флаг Российской Федерации. Патриарх Кирилл распорядился поставить там флаги всех стран, которые входят в юрисдикцию Русской Православной Церкви: это все республики бывшего Советского Союза, кроме Армении и Грузии, плюс Япония и Китай. Так что теперь в патриаршем кабинете пятнадцать государственных флагов. Русская Православная Церковь не может быть выразительницей интересов только России как государства. Она по своей многонациональной природе шире, а поэтому у нее и видение другое. И на постсоветском пространстве это, пожалуй, единственная сила, способная консолидировать те народы, которые до недавнего времени ощущали себя единым народом и которые до сих пор составляют единое духовно-культурное пространство.

– – Уважаемый Владыко, вы представляете Русскую Православную Церковь в Смешанной комиссии по диалогу православных и римокатоликов. Мы слышали, что в Белграде были какие-то трудности в связи с голосованием, хотелось бы более точно узнать, что там происходило.

В Белграде мы не соглашались с какими-то формулировками текста, их поставили на голосование, мы оказались в меньшинстве, нас никто не поддержал. Тогда я выразил протест кардиналу Касперу, который вел заседание. Я настаивал на том, что вопросы в богословском диалоге не могут вообще ставится на голосование, они должны решаться консенсусом. Если хотя бы одна Церковь не согласна, значит формулировка должна или меняться, или вообще из текста выбрасываться.

– Потом, в Равенне, возникли другие трудности – делегация Русской Православной Церкви ушла с заседания в самом начале. Расскажите об этом.

В Равенне мы ушли потому что там присутствовала "Эстонская православная церковь Константинопольского патриархата", которую мы не признаем. В прошлом году предстоятели Поместных Церквей договорились о том, что в богословских диалогах будут участвовать только автокефальные Поместные Церкви, а автономные не будут. Таким образом была снята проблема участия "Эстонской церкви", и мы смогли вернуться к диалогу. Но мы вернулись, пропустив два важных заседания. Одно в Равенне, на котором были приняты формулировки, для нас неприемлемые: против них я выступал еще в Белграде. А другое – на Крите, где начали готовить документ о роли римского епископа в первом тысячелетии.

Равенский документ – это текст, в составлении которого Русская Православная Церковь не участвовала, она его не одобрила, и нашей подписи под этим текстом нет и не будет. А на Кипре мы начали обсуждать новый текст, проект которого готовился в наше отсутствие. Сейчас мы его редактируем. Пока этот текст не опубликован, мы изучили только его половину, поэтому я не могу давать ему оценку. Могу только сказать, что критических замечаний очень много, и у меня совсем нет уверенности, что этот текст удовлетворит все Поместные Православные Церкви. Но это станет ясно на следующем заседании Комиссии, которое состоится в Вене, в сентябре 2010 года.

– И в заключение, что Вы могли бы сказать о работе Отдела внешних церковных связей Московского Патриархата, который Вы с недавнего времени возглавляете?

Русская Православная Церковь всегда открыта к диалогу. Наша система внешних церковных связей очень многообразная. Это и связи с Православными Церквами, это и связи с различными инославными церквами. Мы готовы к диалогу по самым сложным разделяющим вопросам, и мы всегда готовы оказывать помощь там, где люди в этой помощи нуждаются. Надеюсь что Русская Православная Церковь и дальше будет осуществлять свою внешнюю деятельность исходя из этих принципов.

– Мы очень признательны Вам, Владыко, что Вы согласились ответить на наши вопросы. Искренне надеемся, что следующая наша с Вами встреча на этой святой косовской земле будет проходить в гораздо более благоприятных для сербского народа условиях, и не сомневаемся в том, что русский народ в лице его Церкви и его государства всеми силами будет способствовать этому.