Полемика по вопросу о браке между представителями поморского брачного и федосеевского безбрачного согласий...

Полемика по вопросу о браке между представителями поморского брачного

и федосеевского безбрачного согласий,

происходившая на 2 Всероссийском соборе поморцев брачного согласия,

в сентябре 1912 года в Москве.

ПРЕДИСЛОВИЕ

Мысль устраивать собеседования с иномыслящими старообрядческими согласиями в присутствии Всероссийских Соборов возникла на предсоборном Совещании, бывшем в феврале 1909 года в Москве, которое постановило: "во время Собора произвести собеседования с миссионерами и австрийскими и федосеевскими начетчиками".

Во исполнение этого постановления Совещание обратилось в марте 1909 г. с соответствующими предложениями к представителям московских обществ старообрядцев Белокриницкаго и федосеевскаго обществ. Представители Белокриницкаго общества, как известно, дали свое согласие на участие в беседах, которыя состоялись в мае 1909 г., Федосеевское же общество на предложение никакого ответа не дало. Первый Всероссийский Собор счел своим долгом обратиться к Федосеевскому обществу с тем же предложением через особую депутацию, которая 5 мая 1909 года передала предложение от имени Собора. 6 мая на заседание Собора прибыла особая депутация от московскаго федосеевскаго общества и заявила, что по сложившимся обстоятельствам они не имееют возможности при настоящем Всероссийском Соборе совершить собеседование, хотя считают что крайне желательным и будут стремиться не в далеком будущем это дело привести в исполнение с согласия их единомышленников других мест. В виду этого Собор поручил Совету Соборов и Съездов устроить в октябре 1909 года братския собеседования с безбрачными. На предложения Совета, делавшияся в течение 1909 – 1910 гг., федосеевцы определеннаго ответа не дали, так что собеседования с ними не могли состояться до созыва Второго Собора. Предсоборное Совещание, бывшее в марте 1912 года, постановило поставить на программу Собора вопрос: "Разбор учения о браке федосеевскаго и филипповскаго согласий" и пригласить для участия в обсуждении этого вопроса представителей этих согласий путем разсылки по приходам этих согласий особаго воззвания.

Предсоборное Совещание, собравшееся в сентябре 1912 года, постановило еще раз обратиться к московскому Федосеевскому обществу с предложением участвовать в обсуждении вопроса 5 соборной программы и уполномочило вести переговоры по устройству бесед особую комиссию; 6 сентября выяснилось, что представители федосеевскаго общества приняли предложение предсоборнаго совещания о совместных собеседованиях о браке на заседаниях Всероссийскаго Собора, после чего были выработаны условия собеседований и назначены дни для бесед.

Беседы состоялись на десятом и двенадцатом заседаниях Собора 14 и 16 сентября, запись которых приводятся ниже.

Печатаемый текст бесед не представляет дословной передачи стенографической записи, так как стенограммы полны ошибок, неточностей, пропусков и искажений смысла. Поэтому текст стенографической записи бесед для печати подвергся необходимой обработке с целью сделать беседы литературными по форме и общепонятными по содержанию. Что касается текста речей представителей Федосеевскаго общества, то они, сначала согласившись дать проверенный ими самими текст их речей и давши торжественное обещание в присутствии свидетелей вручить нам их в определенный день, нарушили свое слово и обещание и получивши от нас текст наших речей, взамен ничего не дали, из чего можно заключить, что они не решились подписаться под своими же речами. Такое безвыходное положение дела принудило издателей Деяний произвести обработку речей федосеевских начетчиков своими силами, пользуясь стенограммами, как материалом, и подвергнув их по возможности такой же обработке, какая была произведена в речах наших собеседников. Всякий, конечно, поймет всю трудность такой работы возсоздавания чужих и чуждых мыслей и не осудит издателей за могущия встретиться неточности, ошибки и пропуски. Это же напрасное ожидание исполнения обещания федосеевцев послужило причиной задержки выхода деяний в свет.

Заседание десятое.

сентября 14.

Обсуждение вопроса пятаго: "Разбор учения о браке Федосеевскаго и Филипповскаго согласий".

Беседа с представителями Федосеевскаго общества.

Тема беседы:

"Родословие Поморскаго и Федосеевскаго Обществ".

Беседуют: Ф. Ф. Румянцев и Ф. Д. Пермяков.

Председатель Т. А. Худошин. Приветствую боголюбезное собрание!

Дорогие братья! Все единодушно, как бы одними устами, вознесем Царю Небесному горячую молитву, чтобы Он, наш Создатель послал на всех трудящихся в этом великом святом деле свое благословение, чтобы мы, осенившись этим Божественным благословением, как покровом, могли пребывать в истине и желательном единении. Пусть будет едино стадо и Един Пастырь! Пусть эти слова нашего Искупителя послужат для нас залогом, соединяющим звеном, могущим нас совокупить в одной истинной Христовой церкви всегда до скончания века!

(Молитва).

Председатель. Глубокоуважаемое собрание!

Вы, носящие знамя Христа, вы царское освящение, Божие достояние, святый язык; вы наследники Сына Божия, за нас пролившаго свою честную кровь на Кресте. Господь Бог своею неизреченною милостью восхитил нас из мрака погибели, вывел нас из той "смертной сени", которая как мглою покрывала человечество. Он для нас, для Своего создания, открыл свои щедроты, проявил на нас Свою величайшую милость. Чтобы спасти утопающее в тине злострастий человечество, Он, наш Владыка, послал Своего Единороднаго Сына Господа Исуса Христа, который принес на Голгофском жертвеннике искупительную жертву "да соберет разстоящая воедино".

Наши Соборы, наши съезды, наши любезныя собеседования нас, разрозненных по злобе врага-диавола, соединяют во едино. Здесь, братия, проявляется любовь, посекающая враждебную главу древняго змия, гордо возседающаго там, где царит разлад и несогласие. Братие! Позвольте порадоваться с вами, позвольте воскликнуть с веселием и сказать словами святой церкви: "днесь светло красуется славнейший град Москва, днесь грядет первопрестольная, одеятися в светлую одежду, сотканную из нитей мира и согласия"!

Братья! Это Пасха священная, это совокупный переход от разделения к единению. Море житейское даровало нам два корабля и с этих кораблей со знаменами в руках – верой, надеждой и любовью вышли два борца. Они, в силу горящей в них любви к Богу и людям, вольно, безкорыстно определили себя на духовный подвиг. Я вместе с вами призываю на наших сподвижников благодать Отца и Сына и Св. Духа. Один из них – мой присный брат и сотоварищ, духовный отец, избранный на это поприще благословением христиан. Он отец не только своим детям, мыслящим и верующим так же, как и он, но он вместе с тем и мудрый ловец заблудших и евангельская соль, оздоровляющая гнилыя мудрования прельщенных. Другой – тоже весьма близкий наш друг разнящийся с нами в убеждениях единственно только из-за одного, известнаго вам, вопроса. Не будем иметь друг к другу зависти, не будем придерживаться фарисейскаго лицемерия и пусть далече будет от нас гордость, разъедающая целость церкви. Возьмем на себя образ мытарева смирения и скажем: Боже милостив буди нам грешным, помилуй нас, ибо Ты наш Создатель и если мы в 250-летний период времени согрешали, то прости нас и дай нам силы всесильной любви, которая-бы безследно загладила возникшия недоразумения и привела бы нас к одной объединяюшей мысли. Повторяю, братья, что близка наша Пасха, близок тот час, когда мы, перейдя бушующее море несогласий, будем в обетованной земле наших общих желаний. Вы, борцы, возьмите жезлы Моисеевой неустрашимости и нелицемерно постойте за святую веру; помните, что ваши слова должны быть растворены солью правды: произносите их так, как подскажет вам ваша совесть.

И так, братие, прошу вас всех в душе своей тайно помолиться, попросить Господа Бога, чтобы Он указал путь неблазненный, чтобы мы, шествуя по этому пути, могли создать среди себя Божие царство, что бы имели между себя не рознь пагубную, а мир и любовь, ибо эти заповеди – верх всех добродетелей. Вашим именем, вашими устами, братие, объявляю настоящее собрание открытым.

Пермяков Ф. Д. Почтенное собрание и дорогие слушатели! Мы собрались сюда, чтобы разобрать причины разделения обоих обществ, которое произошло не более ста лет тому назад. Мы постараемся кротко и смиренно показать слушателям, на чьей стороне правда, руководясь свидетельствами св. Писания и безпристрастных историков. Начну с того, что сам Христос Спаситель в Евангелии дал обетование о вечности рода христианскаго, т. е. Церкви Христовой:

"Созижду Церковь Мою и врата адова не одолеют ей"(Матф. зач. 67). Как же понимать эту Церковь, о которой поручился Христос? В книге о Вере читаем:

"Первее же положил Христос словеса: "ты еси Петр, и на сем камени созижду Церковь Мою". Петровым именем камень толкуется, или от камени камень, всяк верный человек разуметися имать и на всяком таковом, яко на камени, Церковь свою Христос создати обеща. Ты еси Петр и на сем камени созижду Церковь Мою, сиречь на вере исповедания, еже исповеда, ты еси Христос Сын Бга живаго, и на том исповедании Христос Церковь свою, еже есть вернии людие во имя Его крестившиеся" (гл. 8 л. 64 об.)

Следовательно, Церковь, которой Христом обещано вечное существование, есть крестившийся и оставшийся верным Христу народ, как говорит св. Кирилл Александрийский (ч. 4 ст. 35, изд. 1886 г.):

"Ибо собрание званных чрез веру к освящению именуется у божественнаго Павла церковию первородных на небесех написанных" (Евр. гл. 12, ст. 23).

Эта Церковь не прекратит своего существования до скончания мира и никакия гонения, никакия притеснения, никакия бури не могут одолеть Церковь Христову, род верных христиан.

"Аминь, аминь глаголю вам, яко не имать прейти род сей, дондеже вся сия будут. Небо и земля прейдут, словеса же Моя не прейдут". (Марка зач. 62).

Не изсяк род христианский и не прекратила своего существования Церковь Христова и по отступлении в 1666 году всего священнаго чина Церкви. Историческия данныя свидетельствуют, что в те роковыя времена род христиан, оставшихся верным Вере Христовой, должен был бежать, спасая себя и веру, в отдаленныя глухия места земли. История Выговской пустыни, которая сделалась в те времена прибежищем роду христианскому, повествует:

"Егда грех наших ради Никоном патриархом премена благочестивых святоотеческих уставов учинися, бысть же сие смущение от лета осмыя тысящи сто шестьдесят второго с Никонова патриаршества. От тогда противящийся Никонову новопреданию и опасный хранитель святоотеческих древних содержаний священный архиерей и Божий человек Павел епископ Коломенский... с безчестием послан бяше в заточение в поморскую нашу страну, в Олонецкий уезд, в Палеостровский монастырь... идеже несколько время пребыв, свободно поучаше народы, утвержая ити в святоотеческом благочестии" (стр. 78 по изд. Кожанчикова).

Род христиан, научаемый и утверждаемый Павлом епископом, получил видимое устройство в Выгорецком поморском монастыре, основанном иноками Соловецкой обители.

"И тако сие общежительство от соловецкия обители проистекшее есть", говорит таже история (стр. 86).

Наше христианское общество и произошло от корени Выгорецкаго монастыря, от истиннаго крещения Церкви Христовой, и, следовательно, сохранило в себе апостольскую преемственность и учение, общество же наших собеседников произошло после 1792 года от отлученнаго члена нашего общества Василия Емельянова, который впервые ввел в Москве то учение, котораго держатся собеседники наши брачнаго согласия. Сошлюсь на историю Смирнова.

"Согласие приемлющих браки возникло в Москве. В семидесятых годах прошедшаго столетия там проживал мещанин Василий Емельянов, принадлежащий к поморскому согласию... Он стал проповедывать, что "брак честен", и что за неимением лиц иерархических, в безпоповщине возможен брак "безсвященнословный"... В этом и заключалась вся новость учения Емельянова, новость, как очевидно было для самих раскольников, настолько большая, что Выгореция потребовала Емельянова на суд. Там его заставили дать подписку (1792 г.), что впредь не будет защищать безсвященнословных браков" (История русскаго раскола старообрядства. изд. 1895 г., стр. 118-119).

Тоже подтверждает проф. Нильский в своем труде "Семейная жизнь в расколе". (С. П. Б. 1869 г. в. I, с. 220.).

Из этих свидетельств ясно видно, что до 1792 года существовали одни выгорецкие православные христиане, которые учили браков новых, невенчанных православным священником, не признавать. В 1792 году Василий Емельянов, отлученный на выгорецком соборе за проповедь учения о признавании браков, заключенных без священника, законными и за заключение таких браков в московском молитвенном доме, образовал новое брачное общество в Москве.

Значит согласие наших собеседников получило свое начало только около ста лет тому назад и поэтому не имеет христианскаго преемства и не может почитаться Церковию Христовой, непрекращающеюся ни на одну минуту. Родословие их зависит от Василия Емельянова, а наше христианское общество род свой ведет и учение непрерывно от страдальцев за Веру.

Если я неправильно высказался, прошу моего собеседника привести доказательства противнаго.

Румянцев Ф. Ф. Почтенное собрание! Дорогие отцы и братие! Не тщеславие и любопытство, не зрелище привлекло вас сюда, но горячее стремление получить того небеснаго блага, котораго ищет всякая христианская душа, желание найти ключ ко спасению.

Так и мое слово будет к вам от всего сердца, с сознанием лежащаго на мне высокаго долга, дать вам по силам моим и разумению хотя малую частицу того, чего все мы ищем.

Прежде чем начать беседу по существу, я должен сказать несколько слов по поводу порядка самых бесед. С нашей стороны было предложено начать беседы о браке с выяснения каноническаго его значения, но собеседники наши, члены Федосеевскаго Московскаго общества, настояли на том, чтобы беседы начать с исторической части о родоначалии обоих обществ: Поморскаго и Федосеевскаго. Такой порядок бесед мы считаем непоследовательным, так как решение коренного вопроса, который разделяет наши общества: "возможно-ли безсвященнословное заключение брака в наше время", прежде всего зависит от понимания значения самаго таинства брака согласно учению св. церкви. Установив это основное положение, можно было бы последовательно перейти и к частному вопросу: которое из двух обществ сохранило истинное учение о браке.

В виду настояний наших собеседников, мы приняли предложенный ими порядок и надеемся, что слушатели и при таком непоследовательном порядке сумеют отделить истину от заблуждения.

Собеседники наши желають основать свое происхождение на наших предках, подвизавшихся в Поморском Выго-Лексинском общежительстве. Но, как я надеюсь с помощию Божиею доказать в течение беседы, Федосеевское обшество с Поморским ничего общаго не имело в прошлом, как не имеет и в настоящем, ибо Федосеевское общество, как видно и из самаго наименования, имеет своим родоначальником Феодосия Васильевича, который, отделившись от Поморскаго обшества, основал свое отдельное собрание и объявил, что с Поморским обществом ни он, ни его единомышленники не имеют никакой части ни на земле, ни на небесах. Прежде чем говорить о причинах и поводах отделения Феодосия Васильевича от Поморскаго христианскаго общества, кратко коснусь событий, предшествовавших отделению, чтобы уяснить вам условия того времени.

Когда священный чин православнаго поставления по известным причинам окончательно прекратился, то оставшиеся верными православию и старой вере предки наши были вынуждены устраивать свою духовную жизнь на новых началах, перейдя на безсвященнословный порядок в богослужении и в отправлении нужнейших тайн церковных. Центром объединения остальцев старой веры, разсеянных по всей России, сделался славный в истории церкви Выгорецкий Монастырь, куда собрались одаренные талантами и ревностью по вере христиане и сумели установить законный порядок новаго устроения церкви без священных чинов.

Что касается таинства брака и формы его заключения, то первоначально предки наши ничего не уложили по этому вопросу, и мы не видим правил дозволяющих или запрещающих заключать браки без участия священника. Произошло это потому, что обстоятельства того времени не позволяли думать о браке и его порядке, ибо гонения со стороны церковной никоновской власти были настолько ужасны, что никому и в голову не приходило заниматься этим вопросом. Вот, как историк П. И. Мельников описывает то время:

"Преследования раскола со времен собора 1666 года, а в особенности известныя двенадцать статей царевны Софии Алексеевны 1685 года апреля 7-го, были причиной переселений раскольников за границу.

Раскольники уходили из городов и селились по лесам и, как некогда казаки, отодвигались далее и далее от Москвы к украинам государства. Вскоре отдаленное Поморье и южныя украины на Дону, на Волге, на Яике, в Сибири наполнились старообрядцами. Казаки поступили в раскол почти поголовно. Московское правительство не ослабляло между тем мер преследования: горели костры, резались языки, рубились головы, удары кнута раздавались в застенках и на площадях, тюрьмы и монастыри были полны раскольниками, царевна София, или вернее сказать, ея богомолец, святейший патриарх Иоаким, малорусс, самый ужасный из всех гонителей раскола, в 1689 году велел смотреть накрепко, чтобы раскольники в лесах и волостях не жили, а где объявятся самих ссылать, пристанища их разорять, имущество продавать, а деньги присылать в Москву.

Преосвященный Макарий в своей истории раскола, говорит, что "раскол решительно был запрещен в России и никто ни в городах, ни в селениях, не смел открыто держаться его. Потому раскольники ил таили свою веру, или убегали в пустыни и леса, где заводили для себя приюты. Но и там их отыскивали: жилища их разоряли, а самих приводили к духовным властям для убеждения, а в случае нераскаянности предавали градскому суду и часто смерти".

И этих слов достаточно для уразумения того безвыходнаго, страшнаго положения, в каком находились раскольники особенно во время Иоакимова патриаршества. Им не позволялось жить ни в городах, ни в волостях, ни в лесах, ни в пустынях куда же было деваться? Ушли они в леса поморские, сибирские, печерские, чердынские, кайгородские, керженские, ушли туда, где, быть может, до того и ноги человек не накладывал, но сыщики и там их находили. Их ловили, и если они объявляли себя раскольниками, но не отказывались от своих верований, не присоединялись ввиду казни к господствующей церкви, готов был сруб или костер. Если не сознавались в расколе, готов был кнут, а за ним ссылка и конфискация имения. Если же, наконец, они обращались в православие, им все-таки, на основании Софииных статей 1685 года "чинили наказания", после чего отправляли в дом патриарха или епархиальнаго архиерея ради исправления на тяжкия работы "за замки и затворы, на хлеб и на воду". Раскольники бегали по лесам с разоренных жилищ в глубокия трущобы, за болота, за трясины, но усердные сыщики и здесь отыскивали их" ("Исторические очерки поповщины" П. Мельникова. часть I. Издание 1864 г., стр. 58, 59 и 60).

Конечно при таких условиях жизни не могло явиться устроителей брачнаго порядка в церкви, так как самая семейная жизнь была необезпечена. Люди бежали, чтобы спасти веру и жизнь, и, конечно, не могли и думать о брачной жизни и порядке. Но, как только удалось им найти более или менее надежное убежище для обоснования своей общественной и семейной жизни, то начали создаваться и брачные уставы, как о том говорит современник Андрея Дионисьевича Иван Алексеев:

"У отцов наших, пока нужды не являлось, о богомолии не было проповеди; когда же явилась нужда, явились и доводы. Так и в нашем случае: не было нужды в народе о браке, не было о том и речей; нужда явилась, – произведено было изследование. Нечего этому и дивиться и отступать в сомнение перед тем доводом, что у отцов наших этого не было. Нужно знать, что отцы наши жили далеко от мира, проходя пустынное и скитское житие, потому и в браке не нуждались, не гнушаясь им, а не желая смущать место и пустыню превращать в мир. Мы же по среди мира живем и во всех соблазнах мирских пребываем... стало-быть и жизнь их нам не в пример" (П. Милюков. "Очерки по истории русской культуры", ч. II. Издание 1899 г., стр. 30).

Конечно, не нужно думать, что устав христианской безсвященнословной службы или чин безсвященнословнаго крещения выработались в церкви, при лишении священства, сразу. Все это требовало много труда и времени и устраивалось постепенно. Так и устав брачнаго молитвословия не явился в первыя времена сушествования церкви на новых началах, но вырабатывался постепенно в течение всего 18 века.

Нужда в упорядочении семейной жизни заставила предков наших, достигших более или менее обоснованнаго жития, заняться изследованием основнаго вопроса, как заключать брак в последнее время церкви, когда не стало священных ея чинов. Явились и изследователи, как упомянутый Иван Алексеев, который в своем труде "О тайне брака", доказал, что безсвященнословный брак так же свят и законен, как и заключенный при участии священника. А Иван Алексеев жил в первой половине 18 века, следовательно брачная жизнь в Поморском христианском обществе существует не сто лет, как сказал мой собеседник, а гораздо более, даже можно сказать, она сушествует безпрерывно от дней благочестия в тех местах России, где гонения не были так ожесточенны и где предки наши жили сравнительно свободно, как например: в Москве, в Патриаршине близ Москвы, в Славцеве близ Владимира, в Чугуеве и пр. Там же где предки наши жили под вечным страхом преследований и лишения всего дорогого в жизни или там, где устроилась скитская и монастырская жизнь, брачный порядок не мог найти применения. Сам устроитель Выгорецкаго монастыря Андрей Дионисьевич не отвергал необходимости брачнаго жития и порядка для мирских христиан, живших около монастыря в суземке, на что имеются историческия доказательства, которыя я приведу на своем месте.

Что касается заявления моего собеседника, что будто бы брак явился в Поморском обществе только в конце 18 века при Василии Емельянове, то заявление это не верное, ибо брачное учение идет в Обществе нашем со времен разделения, о чем я уже говорил, а Василий Емельянов только устроил в Москве моленную Поморскаго согласия, как свидетельствует книга Вишнякова.

"Купец Монин, как давнишний ревнитель Поморскаго согласия, предложил обществу уступить для постройки молитвеннаго дома землю, на которой благодаря влиянию Емельянова и Скачкова и дружным пожертвованиям богачей, действительно, появилась старо-поморская деревянная часовня в нынешнем 2-м квартале Лефортовской части, а при ней просторное здание для призреваемых. Василий Емельянов назначен был без сомнения настоятелем часовни, а Скачков его помощником. Новая община организовалась по правилам Денисова, приняла Выгорецкий устав, расширив только значительно пределы учения о браке, и была, кажется, под преобладающим влиянием Выговскаго монастыря" (А. Вишняков. "Старообрядческая Покровская молельня и Филиповская часовня в Москве", издание 1865 г., стр. 2 и 3).

"Покровская часовня допускала брачное сожительство с благословения поморских наставников" (стр. 5. Там же).

Преемник Емельянова Скачков составил для бракосочетания особый брачный устав для того, чтобы ввести в Обществе однообразный чин и порядок брачнаго молитвословия и украсить его по достоинству.

Следовательно Московское Поморское общество, достигшее такого благосостояния и свободы что построило новую Покровскую часовню, не вводило в христианское учение чего либо новаго, противнаго сущности его, а только закончило то, что начало развиваться со времен разделения, т. е. установило чин брачнаго молитвословия и порядок бракозаключения и стало заключать браки открыто и торжественно, как учит св. Церковь.

Уверения же моего собеседника, что Московское общество во главе с Василием Емельяновым выдумало новое учение о браке, не соответствует истине и ничем не доказано.

Пермяков Ф. Д. Собеседник мой в своей речи далеко ушел в сторону от поставленнаго вопроса о родословии, тогда как я ясно доказал на основании исторических свидетельств, что брачное согласие произошло только после 1792 года.

Свидетельство Ивана Алексеева, как частнаго лица, не имеет значения для Церкви которая ни до 1792 г., ни после не держалась такого учения. Да и учение Ивана Алексеева собеседник мой передал совершенно неверно. Историки, пр. Нильский и Плотников, передают, что Ив. Алексеев учил, чтобы браки христиан заключались непременно в никоновской церкви, те же браки, которые заключались в домах по одному взаимному согласию, он считал беззаконными и называл такия сочетания "бездельничество, мордовским поятием" и т. п. Это свидетельство ясно обличает моего собеседника и обращает приведенное им об Ив. Алексееве против его же самого. Алексеев не учил так, как впоследствии учил В. Емельянов и учат наши собеседники в настоящее время. Если бы таинство брака признавалось в Поморье законным, как хочет утверждать мой собеседник, то за что же был отлучен Василий Емельянов на соборе в 1792 году? Значит в его учении было новшество, не согласное с учением Церкви Христовой. Об этом говорят и все историки, что брачное согласие произошло в начале XIX века от новаго учения В. Емельянова о браке, которое и было осуждено на выгорецком соборе в 1792 года, а В. Емельянов был впоследствии отлучен за неподчинение соборному решению. Тоже подтверждает и Павел Любопытный, уважаемый нашими собеседниками историк, говоря, что В. Емельянов первый открыл в Москве начало брачнаго чина. (Каталог, с. 28).

Мой собеседник выразился даже, что Феодосий Васильевич не имел ничего с Поморскою Церковию. Это совершенная неправда. Всем известно, что Ф. В был видный член Поморской Христовой Церкви и хотя имел с Выгорецкими старцами разногласие и споры и даже в 1706 году совсем разошелся с ними, но вскоре потом он с ними совершенно примирился и был в общении с Андреем Денисовичем до самой своей кончины. Значит Ф. В. истинный поморец и член Христовой Церкви.

Далее мой собеседник говорил, что поморцы даже и не касались вопроса о браке и безбрачии, совсем об этом не учили. Это тоже неправда, история говорит иное. Смирнов пишет:

"Поморские наставники, не признавая новоженство законным, тем не менее, в виду нравственных целей, довольно терпеливо относились к новоженам: налагая на них эпитимии они однако не отлучали их от своего общества, приглашали на общую трапезу, хотя и сажали при этом за отдельный стол, оставляли их жить единодомовно, смотря на плоды этого сквозь пальцы, а у новоженов вне монастырских свободно даже крестили детей. Мало этого, поморцы нашли возможным снисходительно относиться к другого рода новоженам – вступившим в брачное сожительство без церковнаго благословения и венчания по одному взаимному согласию жениха и невесты – опять очевидно из практических разсчетов, ибо и после этого поморцы оставались при убеждении, что истинным браком можно признать только благословенный священником" (стр. 104).

Значит вопрос этот в поморской церкви не только обсуждался, но и был разрешен в том смысле, чтобы не признавать истинным брак, заключенный без священническаго венчания. На основании этого решения Выгорецкий собор, бывший в 1792 году, и осудил учение В. Емельянова.

Поэтому все утверждения моего собеседника, что поморская церковь будто бы когда-то признавала законными браки без священнословия, считаю шаткими и неосновательными и прошу привести более основательныя доказательства, что брачное согласие имеет непрерывную связь с поморскою церковию от лет 1666 года в учении о браке.

Румянцев Ф. Ф. Собеседник мой все время говорил об отлучении Василия Емельянова Выгорецким Собором в 1792 году, думая этим доказать, что Выгорецкие общежительные старцы не признавали брачной жизни, а, следовательно, и все Поморское Общество, по его мнению, должно было учить так же. Но прежде всего в 1792 году Выгорецкий Монастырь не имел в составе своем ни Андрея Дионисьевича, ни кого-либо из видных деятелей Поморскаго христианскаго общества; в нем управляли совершенно неизвестные люди, может-быть и Федосеевскаго направления. Подлинное Поморское учение процветало в монастыре до кончины последняго из сподвижников Андрея Дионисьевича, а затем могло измениться и совсем уйти в сторону.

Если уже основываться целиком на Выгорецком Монастыре, то нужно брать его в первое время его существования, когда монастырь был подлинно, безспорно поморским, а не брать в период его упадка, от котораго не имеем несомненных свидетельств, кто стоял во главе монастыря в 1792 г. Если собор, согласно приведенной истории об отлучении Василия Емельянова, действительно поступил так, то это служит только хорошим доказательством тому, что собор этот, хотя и состоялся в пределах Выгорецкаго монастыря, но управлялся Федосеевцами.

Если же мы возьмем учение первых Выгорецких учителей, то не найдем там запрещения вступать в законный брак, что не опроверг и мой собеседник. На свидетельства Ивана Алексеева, которыя я привел для доказательства существования в Поморском обществе учения о безсвященнословном бракозаключении во времена Андрея Дионисьевича, собеседник мой ничего не возразил. Если Алексеев и называет браки "мордовским поятием", то именно только те браки, которые Федосеевцы заключали в иноверных церквах и костелах, или в домах по одному согласию супругов без благословения и всенароднаго обычая (т. е. молитвословия и благословения родителей) одним "поятием", что практикуется у Федосеевцев и до сего времени. Иван Алексеев, как бывший Федосеевец, хорошо знал внутреннюю жизнь Федосеевскаго общества и направлял свои обличения и сочинения, именно, против федосиянских беззаконий, с поморским же обществом, к которому присоединился, он был в полном согласии и проповедывал среди Федосеевцев именно поморский взгляд на сущность брака и поморскую форму его заключения: с согласия супругов и благословения Церкви и родителей, поэтому он "не мог одобрить брачных сожительств тех из безпоповцев (федосеевцев), которые стали вступать в супружеския отношения с избранными ими женщинами по одному взаимному согласию, или на основании фальшивых свидетельств о браке, выданных польскими ксендзами".

Это видно из той же книги, которую читал мой собеседник, но на полстраницы повыше.

И мы таких браков не признаем и не считаем их законными. Далее из приведеннаго собеседником моим места словаря Павла Любопытнаго (стр. 28-29) вовсе не следует, что Василий Емельянов установил таинство безсвященнословнаго брака, как намеренно утверждал мой собеседник. Там говорится:

"Василий Емельянов (род. 1729 г., умер в 1797 г., жил 68 лет) государственный крестьянин, славный пастырь и учитель Поморской Церкви в Москве... знатный гонитель злочестиваго галилейства и чтитель законных браков,.. он будучи истинный и тщательный пастырь, первый открыл в Москве начало брачнаго чина и первый из пастырей стал торжественно избавлять женящихся христиан от явной пропасти никонианизма" (Каталог Павла Любопытнаго, стр. 28 и 29 при IV томе Ливанова: "Раскольники и острожники", издание первое 1873 года).

Иное дело брак, а иное дело брачный чин. Вы прочитали о чине, а заключение сделали о браке. Такия вещи нельзя смешивать и не достойно вводить слушателей в заблуждение. Об отношении же Андрея Дионисьевича к браку вот как пишет историк Милюков:

"Феодосий решился, правда, формально признать законными браки, заключенные в еретической, никонианской церкви, но это была явная непоследовательность, противоречившая, при том, общему его суровому отношению к никонианам. Андрей Денисов, напротив, в противоречие с своей обычной терпимостью, в этом пункте хотел быть последовательным и до конца жизни оставался непреклонным, требуя безусловнаго воздержания. Но и он не мог уничтожить семейной жизни и должен был ограничиться тем, что удалял семейных из монастыря в скиты... Федосеевцы стали относиться к брачной жизни нетерпимо, а поморцы снисходительно" (П. Милюков. "Очерки по истории русской культуры", часть II, издание 2-е, стр. 79).

Всем известно, что в монастырях никогда не дозволялось жить семейной жизнью или заключать брак. Так было и в Выгорецком монастыре, но вне его в окружных селениях, на суземке, семейная жизнь была обычным явлением, было и бракосочетание и благословение брака. Павел Любопытный так говорит:

"Андрей Дионисьевич (родился в 1666 году, умер в 1730 г.),.. твердый признатель вечности брачнаго бытия в Христовой Церкви".

Исторические источники говорят тоже:

"Жители суземка (поселяне), а также и скитов не знали учения о безбрачии. Снисходительный и изворотливый выговский киновиарх (Адрей Дионисьевич) сам ездил сюда (по суземкам), заключал браки, как это видно из указов св. Синода от августа 1727 года" ("Христианское чтение" за 1876 г. Книга 2-я, стр. 707 и книга 1-я, стр. 196).

Следовательно брачная жизнь и брачное благословение несомненно существовали в Поморском обществе еше до 1730 года (год смерти А. Д.), Василий же Емельянов только ввел чин бракозаключения, стал сочетать браки открыто в молитвенном храме Московскаго общества. Историки так говорят о Емельянове:

"Два пути было пред Емельяновым, которыми до него пользовались безпоповцы для заключения своих браков: путь венчания в церкви православной и путь браков без священнословных, заключавшихся по одному взаимному согласию жениха и невесты, нередко без согласия на то родителей" (Нильский. "Семейная жизнь в расколе". Выпуск первый, стр. 217).

"Как современник (Денисова), получивший сведения о событиях от непосредственных свидетелей, а, может-быть, что очень вероятно, и очевидец мест, лиц и событий, говорит Алексеев о том, что в Москве расколоучители: Антон Иванович и Семен Артемьевич не уклонялись сих новых браков, что и инде такое же творили; что поморянин Леонтий Федосеевич, егда случися сему от боку (из скитов Выговских) Андрея Денисьевича сущу, приехати в Малороссию, внегда собратися ту некоим годным к разсуждению дел церковных, и бысть от Якова Семенова уставщика о брате его Петре прошение, да соблаговолит во исполнение церковное в новом браке прияти его. О сем Леонтий Федосеевич ни мало вопреки глагола, но повеле его прияти просто со женою" ("В пользу раскола Александра Б.", часть I, стр. 268. Издание 1861 г.).

"Требование Выговской пустыни, чтобы все вели жизнь безбрачную, было неприложимо к жизни. Были протесты против этого требования, были и прямыя его нарушения. Сам Андрей Денисов дозволял себе общение с новоженами, жившими в миру. Так, будучи в 1717 году в Москве, он останавливался в ближайшем селе Покровском у некоих безпоповцев Антона Иванова и Семена Артемьева. Тут Денисов ел, пил, молился, хотя эти лица были оба вновь поженившияся. Очевидно, Денисов строго различал ме.жду скитскою жизнью и мирской" (П. С. Смирнов. "Споры и разделения в русском расколе в первой четверти XVIII столетия", стр. 260. Издание 1909 года).

Из прочитаннаго теперь понятно, я думаю, каждому желающему знать истину, что течение брачной жизни не прерывалось в поморском обществе, и что учение о вечности брака есть учение чисто поморское, поморских отцов. Название же новожены происходит не от поморской церкви Христовой, а от Феодосеевскаго собрания.

Все это указывает на то, что брачная жизнь и благословение существовали повсеместно и до Василия Емельянова, которому принадлежит высокая заслуга придать брачному сочетанию принадлежащую ему честь, путем устроения открытаго, публичнаго бракосочетания. Что такая практика не была новостью в Поморском монастыре, видно из того, что собор, бывший на Выгу в 1792 году, на котором основывает свое учение мой собеседник, разделился на две партии: за и против Емельянова. По некоторым источникам (Нильский) на соборе верх одержала противобрачная, настроенная по федосиянски, сторона под непосредственным влиянием И. А. Ковылина, но не надолго, так как уже в самом скором времени (в 1794 году) монастырь, освободившись от влияния Ковылина и его единомышленников, был в общении с Василием Емельяновичем, как свидетельствуют подлинныя письма с Выга, имеющияся здесь у меня, которыя подтверждают, что те самыя Выговские старцы: инок Иона, Архип Дементьев, Иван Тимофеев, Иван Афанасьев, Григорий Никитин, которые участвовали на соборе 1792 года, (См. Нильскаго, стр. 221) уже через 2 года (в 1794 г.) после незаконнаго отлучения были в общении с Василием Емельяновым (Письмо см. в Приложениях. №1).

Таким образом ясно видно, что поморские предки наши, в том числе и Андрей Дионисьевич, не только не запрещали брачное житие, но и благословляли его. В Феодосеевском же обществе мы видим обратное. Они собирали по этому вопросу соборы и установили ясно и определенно запрещение и даже отвержение самой брачной жизни, выродившееся у позднейших представителей Феодосеевскаго общества в нелепое и кощунственное учение. Таковы соборы их в 1694 г. в Новгородской области, в 1752 г. в Польше, и, наконец, в 1883 г. в Москве.

Об этих постановлениях буду говорить в следующей речи.

Пермяков Ф. Д. Из истории видно, что Иван Алексеев не принадлежал ни к Поморскому обществу, ни к нашему христианскому обществу, от котораго он отделился, ибо признавал таинство брака, совершенное по согласию родителей, незаконным и почитал его лишь только тогда законным, когда оно было совершено в русской никоновской церкви. Иван Алексеев не показал себя ни поморцем, ни старопоморцем. Это ясно выражено у Ливанова и у Нильскаго, и явствует именно из того же свидетельства, которое приводил мой собеседник в свою защиту, но если бы он дочитал взятую им страницу, то вы бы увидели, что я в этом отношении прав. Пр. Нильский на стр. 195 говорит. Ив. Алексеев считал, что: "поиматися на едином согласии домовном не твердо и не честно... и церковныя и гражданския достойно казни и людскаго жительства подлежит изгнания".

Так вот мой собеседник читает, да самаго-то главнаго и не дочитывает. А читать такия свидетельства, как каталог Павла Любопытнаго, даже совсем излишне, так как Павел Любопытный был ваш сторонник и его свидетельствам об Андрее Денисовиче верить невозможно. Павел Любопытный пишет, что Андрей Денисович признавал вечность бытия в Церкви Христовой брака, а пр. Смирнов вот что об этом говорит:

"В смысле изменения взглядов Андрея Денисовича в пользу допущения в безпоповщине брачной жизни дело излагается в сочинения Павла Любопытнаго... Обращаясь к подлинным сочинениям Андрея Денисовича, мы не находим подтверждения выводу раскольническаго историка.

Напротив все писания Андрея Денисовича свидетельствуют о том, что выгорецкий патриарх твердо проводил мысль о необходимости безбрачия" (Из истории раскола стр. 47-48).

Также гласит приведенная пр. Смирновым подлинная рукопись Андрея Денисовича (там же стр. 62). Значит выводы некоторых писателей, что будто бы Андрей Денисович колебался в своих воззрениях на брак: то отвергал его, то признавал, как указывает пр. Смирнов, (с. 47) и как утверждает мой собеседник, – совершенно не верны. Да и тот же Павел Любопытный в своем "Каталоге" приводит сведения о многих поморских отцах, которые подвизались уже после Андрея Денисовича и открыто признавали, что таинство брака не может быть законно без священническаго благословения. Например Даниил Матвеевич (родился 1687 г., ум. 1776 г.), Тимофей Андреев (род. 1745 г., ум. 1808 г.) и другие. Пр. Нильский, в этом отношении свидетельства Павла Любопытнаго, высказывается, что "Даниил Матвеев писал против брака, это правда; но согласиться с тем, что Иван Филиппов и другия лица поморскаго толка писали в пользу брака и притом "безсвященнословнаго", не позволяет то обстоятельство, что... в Выговском скиту составилась (в 1792 г.) сходка на которой заставили Емельянова подписаться, что истинным браком признавать только благословенный священником" (стр. 176-177).

Следовательно, все поморские учители и отцы признавали неосвященный священником брак незаконным. Это теперь доказано. Мой собеседник привел далее, что будто бы Андрей Денисов ездил по погостам и селам и там венчал свадьбы.

Эти сведения взяты из синодскаго указа, который по свидетельству пр. Нильскаго основан на ложном доносе Халтурина (с. 188 пр. 1).

Итак считаю, что все доводы моего собеседника опровергнуты мною несомненными доказательствами. Иван Алексеев так не учил, как говорил мой собеседник, а совсем иначе: он посылал всех венчаться к никоновским попам, а браки без священническаго благословения и венчания признавал беззаконными, также учил и товарищ Ив. Алексеева – Гавриил Артемонов (Плотников, Ливанов). Ясно доказано, что Андрей Денисович и все прочие поморские учители после него, как Даниил Матвеевич, Тимофей Андреевич, не признавали безсвященнословный брак законным и постановили учащих иначе отлучать. А что написано об Андрее Денисовиче и других в Синодских указах, то все это ложные оговоры, которым верить нельзя. Нельзя верить и тому, что говорят позднейшие писатели об Андрее Денисовиче, что будто бы он впоследствие изменил свой взгляд на брак и стал признавать его вечное бытие в Церкви Христовой.

А если все эти свидетельства недостоверны, то недостоверны и все утверждения моего собеседника.

Румянцев Ф. Ф. Как вы, дорогие слушатели, видите, я все время прошу моего собеседника показать, где предки наши, поморские отцы, уложили о безбрачии. Собеседник же мой все время основывается на случаях позднейшаго времени. Значит обосновать свое безбрачное положение и учение на учении первых поморских учителей собеседник мой и его общество не могут, и напрасно они именуют себя не принадлежащим им именем "старопоморцев". Наше христианское общество ведет свое происхождение и учение от первых поморских отцов, а наши собеседники должны именоваться не старопоморцами, а именно Феодосеевцами, ибо от Феодосия ведут они свое происхождение и учение о безбрачии.

Если человек не имеет доказательств, то поневоле начинает выдумывать их насильственно.

Я прочитал достаточно исторических свидетельств, доказывающих наше происхождение от первых Поморских отцов. Свидетельства эти исходят не из наших источников, а от историков, которые разобрались в вопросе.

Я представил вам мнения историков, теперь представьте вы что-либо в опровержение их свидетельств, а не отрицайте только голословно. Что касается Артемонова, то это был ваш единоверный Феодосеевец из новоженов, а не наш Поморец, как вы сказали. Это подтверждает историк Андреев в своем сочинении: "Раскол и его значение", стр. 174:

"Артемонов был феодосеевец и в среде московских федосеевцев"...

Действительно мы признавали и признаем терпимым заключение брака в иноверных церквах, но это еще не есть доказательство того, что мы считаем брак законным только после венчания в иноверной церкви. По обстоятельствам того времени было невозможно иногда обойтись без венчания в Никоновской церкви; вследствие этого и был возбужден в Поморье вопрос, как относиться к таким бракам. Тогда Поморские отцы и высказались в таком смысле, что заключение брака по нужде, конечно, в иноверии не вредит существу брака. Но никогда мы не проповедывали, что законность брака зависит от иноверной церкви.

Далее я нахожу упреки моего собеседника, что я читаю да не дочитываю, – неосновательными. Все в книгах читать здесь невозможно, а читаем только то, что находим относящимся к вопросу.

Я тоже могу сказать, что собеседник мой, читая из истории Смирнова, не дочитал. Вот что Смирнов пишет о первых Поморских учителях немного повыше того, что читал мой собеседник:

"Что касается выговцев, то в позднейших раскольнических сочинениях на этот счет передается неодинаково. По одним сказаниям Андрей Денисов до самой своей смерти продолжал доказывать необходимость безбрачной жизни для всех безпоповцев; по известиям других, этот проповедник безбрачия к концу своей жизни стал снисходительнее смотреть на брачное сожитие раскольников.

Стараясь примирить эти разноречивыя показания, ученые находят им объяснение в том, что знаменитый выговский киновиарх всегда и во всем действовал двулично, приспособляясь к обстоятельствам. Так, когда раскол подвергался преследованию со стороны власти, когда поморские безпоповцы от страха гонений бродили по лесам, не зная покоя ни днем, ни ночью, когда вследствие этого семейная жизнь могла только препятствовать безопасности ревнителей старины, тогда Денисов писал похвалы честному и высокому девству, в которых доказывал, что с прекращением в мире истиннаго священства уничтожилась в Христовой Церкви и супружеская тайна и что, поэтому, всем, желающим угодить Богу, остается проводить строго девственную жизнь.

Иначе поступил Денисов, когда обстоятельства переменились, когда раскольники получили (при Петре Великом) возможность жить оседло не только в скитах, но и в селах и в городах, в это время умный Денисов пришел к мысли, что при подобных обстоятельствах трудно заставить всех ревнителей древняго благочестия проводить жизнь безсемейную и в то же время строго девственную, почему к случаям семейной жизни стал относиться снисходительнее. В смысле изменения взглядов Андрея Денисова в пользу допущения в безпоповщине брачной жизни дело излагается и в упомянутом сочинении Павла Любопытнаго" (П. С. Смирнов. "Из истории раскола первой половины XVIII века", стр. 47. Издание 1908 года.).

Так же говорит и Нильский "Семейная жизнь в расколе" выпуск первый, стр. 98-101. Так вот какия обстоятельства меняли взгляды Денисова на брачную жизнь.

Это место собеседник мой умышленно пропустил, чтобы не обличить свое незаконное положение и непоследовательность своего общества первым Поморским учителям, от которых Феодосеевцы мнят иметь свое происхождение.

Вы все время говорите, что только наш историк Павел Любопытный свидетельствует, что Андрей Дионисиевич признавал брачную жизнь. Теперь же вы видите подтверждение этого свидетельства и у внешняго безпристрастнаго историка, котораго вы сами все время приводите на беседе. Да то же самое согласно пишут и все вообще историки, как Поморские так и внешние. Что касается мнения по вопросу о брачном учении Андрея Денисова и его братии, то все внешние историки сходятся на том, что Андрей Денисов и первые Поморские учителя не отрицали брачной жизни и не учили о сокрытии тайны брака вместе со священством. Поморские же историки не могут, конечно, иметь другого мнения. Павел Любопытный, например, котораго вы приводите в своих речах и котораго приводить, кажется, и мы в праве, вот как пишет о Мануиле Петрове, близком человеке у Андрея Денисовича:

"Мануил Петрович (родился в 1691 г., умер в 1759 г., жил 68 лет) отличный старейшина выгорецкой киновии и член Поморской Церкви,... был долговременно отличным келейником у мудраго Андрея киновиарха. И сей-то послушник онаго Андрея видел в его келии перепатический образ глубокаго размышления сего киновиарха о тайне брака, и удостоился от него слышать разительные глаголы на бракоборцев, что законный брак в Христовой Церкви всегда будет существовать, дондеже мир со тлением стоит, может быть священным и кроме хиротонии в едином его существе, в вечном обете сожития брачущихся" (Исторический словарь Павла Любопытнаго, стр. 59).

Здесь имеем ясное свидетельство современника и собеседника самого Андрея Денисовича, что он учил о вечности тайны брака и о независимости его от священства.

Исторические акты говорят о личном участии Андрея Денисовича в брачном благословении, но мой собеседник старается опорочить их достоверность, говоря, что сведения эти попали в акты по показанию Халтурина и поэтому ложны. Но я имел ввиду не донос Халтурина, а оффициальный акт Указ Синода от 2 авг. 1727 года:

"2014. 2 августа – О присылке в св. Синод, как книг оставшихся на Олонецких Петровских заводах, после умершаго иером. Неофита, посланнаго для увещания раскольников, так и раскольнических учителей: Данила Викулина, Андрея Денисова и других, а равно об отобрании у раскольников и о присылке в Св. Синод находящихся у них книг, противных благочестию слушана, учиненная в синодальной канцелярии, выписка о бывшем в Новогородской епархии, на Олонецких Петровских заводах для разглагольствия с раскольниками и ради увещания их иеромонахе Неофите, который по имянному высокославныя н вечнодостойныя памяти Императорскаго Величества Указу, отправлен был туда от св. Синода в 1722 г. и, призывая оных раскольников, а иногда посылая к ним письменно о их со св. Церковию несогласии вопросы и против ложных их ответов возобличение учинил и прочая, ко обращению их в православие, производил действия, между которыми многая от раскольников явилась неправда и указом противность. А сего 1722 года, апреля 7-го числа, он, иеромонах Неофит, волею Божиею умре, и сколько после его каких книг осталось, те взяты в канцелярию Петровских заводов, а в св. Синод для известия прислан реестр, чтобы о взятии тех книг со оных Петровских заводов в сохранение решение учинить. И святейший Правительствующий Синод приказали: вышеозначенныя по реестру книги и прочия его Неофитовы письма без всякаго упущения собрав и запечатав их помянутой Петровских заводов канцелярии с описью, отправить в Москву, в Духовную дикастерию, в которой то все по описи принять, содержать до указу, в синодальной книгохранительнице, во всякой целости. А бывшаго при нем Неофите недельщика, который к нему определен был из Новгородскаго Архиерейскаго дома, отпустить в Новгород, и о том на Петровские заводы и в Духовную дикастерию, а для ведома и к преосвященному Феофану архиепископу великоновградскому и великолуцкому послать указы. А о раскольнических противностях для известия в Высокий Сенат сообщить ведение, в котором написать, чтобы у оных раскольников противныя благочестию книги, по которым они проводят двоеперстное сложение и двоекратное аллилуия, обрав, прислать; также и главных раскольнических учителей Данила Викулина, Андрея Денисова и других раскольников, которые, непосвящени суще, церковныя действия дерзают чинить, а именно: свадьбы венчают, перекрещивают, умерших отпевают и тем простой народ многих прельщают, для исправления их выслать в Санкт-Петербург в св. Синод. И бывшему при оном иеромонахе недельщику надлежащее на прошлый 1726, также и на сей 1727 годы по отпуске его, жалование, попрежнему синодальному определению по четыре рубля на год, повелено б было выдать из собираемых тамо раскольнических денег, без удержания. И о том в оном Высоком Сенате какое действо произойдет, требовать известие". (протокол №9) (Полное собрание постановлений и распоряжений по ведомству православнаго исповедания Российской империи. Том VI с 8-го мая 1727 г. по 16 января 1730 г. Санкт-Петербург, Синодальной типографии. 1889 г. стр. 75 и 76).

Из указа видно, что известный иеромонах Неофит (умерший в 1727 г.) доносит Синоду, что Поморские учители Андрей Денисов и другие совершают церковныя действия и между прочим свадьбы венчают, а не доносчики Халтурин или Круглый, которых доносы были гораздо позднее.

А Неофит долго жил около самаго Выговскаго монастыря и знал, конечно, все обычаи и учения монастыря по своей обязанности, как миссионер. Такое свидетельство нужно признать вполне достоверным доказательством существования брачной жизни в Поморье в самом начале XVIII века, т.-е. в период более спокойнаго жития. Существование брачной жизни среди Поморцев по всей России подтверждается и из других источников, подлинность которых не подвергается сомнениям, ибо они утверждаются еще живыми фактами:

Историк Андреев пишет:

"Почти с самых первых времен появления безбрачнаго раскола являются в нем и толки, требующие, чтобы семейная жизнь не была отвергаема (ниже). Беглецам среди Олонецких пустырей некогда было думать о семействе и кровных. Но, когда закон прикрыл поборников верований, не ладивших с церковью и администрацией и беглецы были признаны гражданами, положение дел изменилось. В первое время Андрей Денисов мог крепко стоять против брака, и брачная жизнь между безпоповцами утвердилась только на Юге в Чугуеве, на Дону, в Австрии, там где окружающая сфера всего скорее обусловливала гражданскую и общественную жизнь"(стр. 228).

Чугуевская община и монастырь существуют и до сего времени, на Дону и до сего временн нет безбрачных; в Австрии существует с половины XVIII в. Поморское общество близ Черновиц и не знает даже о существовании безбрачия, как свидетельствует их сообщение от 1912 года (См. Приложение №2).

Наконец многочисленныя Алтайския Поморския общины происходят от первых Поморцев, бежавших в начале XVIII века за Алтайскую границу, о которых исторический акт свидетельствует, что и в то время они жили семейной жизнью (См. Приложение №2).

Из этого видно, что семейная жизнь среди Поморцев, попавших в благоприятныя условия жизни на окраинах и за границей, существовала без всякаго сомнения с начала разделения, а сомнения и запрещения появились только среди Федосеевцев, образовавших в Польше отдельное общество, как Андреев пишет далее:

"И в менее населенных Олонецких местностях, стала скоро развиваться гражданская жизнь. Явились и там браки между безпоповцами и Андрей Денисов теперь уже соблаговолил на них.

Федосеевское учение, как мы видели, в начале узаконило у себя брак и только после отрешилось от него, когда образовавшаяся в Польше малочисленная секта, распространяясь впоследствии в России, разраслась в обширную общину, искавшую себе членов преимущественно в неоседлом населении окраин русскаго государства. Брак в безпоповщинской среде является сначала под видом новоженства и уже находит сторонников в 1685 г. В Москве проповедывали брак в безпоповщине Антон Кауров и Семен Артемьев, первый из них был современником Соловецких челобитчиков" ("Раскол и его значение в народной русской истории", исторический очерк В. В. Андреева. стр. 228 и 229. Издание 1870 г.).

Теперь я могу сказать, что привел достаточно исторических и фактических данных в подтверждение того, что первые Поморцы были по учению о браке нашими родоначальниками, а не Федосеевцев, как они голословно утверждают. Конечно, это самый основной вопрос нашего векового спора. Если первые поморцы безбрачия не проповедали и браков не запрещали, но благословляли, то Федосеевцы не имеют православнаго родоначалия. Мне кажется, что этот основной вопрос, после приведенных мною свидетельств и безответность моего собеседника решается для всякаго непредубежденнаго слушателя в том смысле, что Поморское Христианское общество ведет свое непрерывное преемство от первых поморских учителей, в Поморье и других местах подвизавшихся, а Федосеевское безбрачное общество основано на собственном измышлении Феодосия Васильевича, с Христовой Церковью несогласном.

Мой собеседник в подтверждение последовательности своего безбрачнаго общества учению поморских учителей ничего не привел, кроме послания Андрея Денисовича, указаннаго у Смирнова. Но послание это, не говоря уже о сомнительной подлинности его, относится к 1705 году, а мы видели, что в 1717 году Андрей Денисович сам благословлял браки. Да если и признать это послание за подлинное, то в нем Андрей Денисович излагал свой личный тогдашний взгляд на христианское житие того времени, – взгляд, который он впоследствие изменил под влиянием обстоятельств жизни, как указывает тот же Смирнов. В Федосеевском же безбрачном обществе безбрачие и запрещение брачной жизни утверждалось не на личном только мнении Феодосия Васильевича, но на соборных определениях их общества. Уложение Новгородскаго собора Федосеевскаго общества в 1694 году ясно уже узаконяет:

"5-е, Брачное супружество совершенно отвергать законополагаем, потому что по грехом нашим в таковая времена достигохом, в ня же православнаго священства в конец по благочестию лишились. А посему и союзом брачным некому обязать, кроме как антихристовым попам, а безвенчанные браки имут запрещение от царя Алексея Комнина. Да и Апостол глаголет яко имущие жены яко неимущие будут" (зач. 138) (П. С. Смирнов. "Внутренние вопросы в расколе в XVII веке". стр. 42, втор. счета, издание 1908 года).

Уложение скреплено между прочим и самим Феодосием Васильевичем:

"А приговор сей или соборное уложение писал аз Новгородец Феодосий Васильев, в лето миробытия 7202 года, июня в 3 день.

И вместо отца своего духовнаго Харитона Карповича за неумением грамоте и за себя руку приложил Феодосий Васильев. К сему приговору братскому и всея соборныя церкви Тимофей Иевлев руку приложил" (идут другия подписи) (Там же с. 45).

Такое же учение было подтверждено и на Федосеевских соборах в 1752, в 1777 и др. В 1792 году безбрачное учение проникло на собор 1792 года, но не надолго: в 1794 году мы видим из подлинных писем выголексинских старцев, что Василий Емельянович уже в общении с монастырем, шлет им пожертвования и они их принимают без оговорок, тоже свидетельствует и проф. Ивановский.

Итак, надеюсь, что при свете исторических свидетельств стало ясно, что учение о безбрачии произошло не от Поморцев, а от Федосиан, чем и решается наш давний спор.

Пермяков Ф. Д. Свидетельство пр. Смирнова, что будто бы Андрей Денисович к концу своей жизни стал снисходительнее смотреть на брачныя сожития, основано на сочинении Павла Любопытнаго, которому в этом вопросе доверять нельзя, как писателю пристрастному к брачной стороне. Он, например, говорит в Каталоге о Мануиле Петровиче, что тот будто бы учил о вечном сушествовании брака, а пр. Нильский приводит документ, где говорится обратное, что "Мануил Петрович высказывался, что ныне брака истиннаго нет". (ст. 188).

На таких шатких свидетельствах основываться никак нельзя. Поэтому и свидетельство Павла Любопытнаго, что "Андрей Денисов строгия черты против шестой тайны разнообразно начал ослаблять", пока наконец, на "бывшем в Выгореции соборе была освящена и утверждена вечность брачнаго бытия" (Смирнов из истории раскола ст. 48), нужно считать вымыслом, ибо противоречит всем подлинным свидетельствам и писаниям самого Андрея Денисовича, приведенным у пр. Смирнова (та же книга, стр. 62).

Там ясно изложено мнение Андрея Денисовича с братиею, "что брак истинный, от Христа установленный, и со иереом в церкви Божией совершается и кроме всякаго препятия правильнаго, а понеже сие крепко и утверждено, кроме сего состоятися невозможно... Крещению и покаянию и кроме священнаго чина и без церкви совершитися во время нужных случаев попустиша; браку-же точию единем чинным церковным освящением, кроме-же того никакоже какое супружество в церковь приемлется".

Так узаконял собор Выгорецкой братии, а не какое-либо частное лицо или, "раскольнический писатель". Этому же соборному приговору последовал и собор 1792 года, отлучивший Василия Емельянова. Что касается приведенной моим собеседником ссылки на указ Синода от 2 августа 1727 года, где написано, что Андрей Денисович и прочие отцы сами свадьбы венчали, то как говорит пр. Нильский (ст. 178 прим. 1), указ этот составлен на основании донесения о выговцах иеромонаха Неофита, – свидетеля не вполне достовернаго. Да это свидетельство противоречит утверждению моего собеседника, что у первых поморских отцов никакого учения о браке и безбрачии не было, а сам же он приводит свидетельство, где говорится, что Даниил Викулин, первый настоятель Выгорецкаго общежительства, браки венчал. Мой собеседник сам себя опровергает.

В соборном приговоре 1694 г. под которым подписался Феодосий Васильевич, хотя и отвергается брачное супружество, но только такое, которое совершается с нарушением закона (убегом, похищением насилием, тайный, без венчания); только такие браки, по мнению Феодосия Васильевича, по уставу "отмещутся". (Смирнов. Из истории раскола, стр. 41).

Феодосий Васильевич признавал браки, совершенные в иноверии законными, в Церкви же считал брак прекратившимся, как и Выгорецкие старцы. У них учение было одинаковое и никакого разделения не было.

Свидетельство Андреева также не достоверно, так как, если бы Выгорецкое общежительство действительно учило признавать брак законным, то зачем оно отлучило Василия Емельянова именно за признание брака законным? Та же история Андреева немного далее, на стр. 230-213, говорит, что "Выг и Лекса до конца хранили обет безбрачия", а мой собеседник все хочет доказать, что Выг и Лекса проповедывали когда-нибудь брачное житие.

Тот же Андреев опровергает доводы моего собеседника. Из книжки Надеждина безпоповцев Преображенскаго кладбища и Покровской часовни о браке (СПБ. 1865 г.) видно, что Василий Емельянов первый стал учить о законности брака, за что был вызван в Выгорецию и там осужден (стр. 4-8). То же подтверждает Плотников в "Истории рус. раскола (стр. 110-111), пр. Ивановский (Критический разбор учения старообрядцев о церкви и таинствах, Казань 1883 г., стр. 366-367) и даже брачный историк Павел Любопытный согласно с этими историками говорит, что Василий Емельянов первый открыл в Москве начало брачнаго чина. Я привел здесь столько свидетельств в подтверждение того, что поморские отцы учили о прекращении брака и о необходимости общаго безбрачия, а мой собеседник основывается только на одном месте, и то сомнительном, из книги пр. Смирнова, которое не дочитывает до конца. Я привел соборные приговоры Выгорецкаго общежительства в защиту нашего мнения, пусть же и мой собеседник приведет хотя бы одно соборное постановление в защиту его мнения.

Румянцев Ф. Ф. Собеседник мой упрекает меня, что я не читаю мнения Выгорецких отцов о браке. Но это упрек несправедливый, потому что все слышали, что я привел множество свидетельств по этому вопросу, а мой собеседник по три раза приводит одно и то же свидетельство, да и то не в его пользу; это уже показывает, что на стороне Федосеевскаго учения нет никаких серьезных доказательств их неправому уверению, что будто бы их учения держались первые Поморские отцы. Но какие отцы, где и в какое время, собеседник мой не показывает, да и показать не может. Нельзя же основывать все упование на одном том, что собор на Выгу отлучил Василия Емельянова в 1792 году за брачное учение. Что это за доказательство?

Разве можно основывать все свое упование на этом единичном и то сомнительном, как я доказал, случае?

А я привел несомненныя доказательства в оправдание нашего убеждения. Собеседник мой, видя неуспех своих стараний доказать неверное, прибегает к обману. Он говорит, что я читал ложное, поддельное свидетельство, из "Полнаго Собрания распоряжений по Ведомству Православнаго исповедания", где засвидетельствовано очевидцами-современниками существование брачной жизни и благословения в Поморье. Собеседник мой опять голословно утверждает, что это свидетельство не имеет никакой цены, так как оно записано с показания отступников и доносчиков Халтурина или Круглова, которые могли для своих целей, чтобы больше возвести вины на монастырь, наговорть чего и не было. Но собеседнику моему здесь не удалось обмануть нас, так как есть историческия данныя, что Халтурин написал донос свой в 1732, а Круглый в 1737 году (Есипов. "Раскол. дела", т. I, стр. 314 и 357). А то свидетельство, на которое я ссылался и которое хотел опорочить мой собеседник, относится к 1727 г. Как же мог указ Синода от 1727 года основываться на доносах 1732 и 1737 годовъ? В указе 1727 г. говорится, что Выгорецкие учители, не будучи посвящены, совершают церковныя действа, как то: службы правят, крестят, отпевают; браки совершают. Разве будет кто спорить, что они не правили службы, не крестили, не отпевали? Почему же подверглось сомнению одно только бракозаключение? Таким образом можно опорочить любое свидетельство: что не нравится, то и отбросить. Но это по-детски. Единственная ваша опора – собор 1792 года, тоже весьма сомнительнаго качества, ибо на Соборе этом присутствовал известный И. А. Ковылин, ярый Федосеевец, что показывает, что Собор этот, хотя и происходил на Выгу, но состоял б. ч. из Федосеевцев, а не из Поморцев.

"Видя, что согласие признававшее брак все более усиливается, Ковылин потребовал на соборе на Выгу в 1792 г., чтобы Емельянов отрекся от своего учения о браке" ("Раскол и его значение в народной русской истории". В. В. Андреев, стр. 232, издание 1870 года).

Поморцы же с московским обшеством не прерывали общения и собор 1792 г. не считали законным, как видно из приведенных мною благодарственных писем и из слов проф. Ивановскаго:

"Выговская пустынь с самаго начала сердито посматривавшая на нововведение Емельянова впоследствии примирилась с ним и своего общения с московскими поморцами не разрывала. Таким образом все поморское согласие стало называться согласием брачников" (Стр. 368 и 369: "Критический разбор учения, неприемлющих священства старообрядцев, о церкви и таинствах". Н. И. Ивановский, издание 1883 г.).

Следовательно то общество имеет право именоваться Поморским, которое признает брак, а не то, которое брак отвергает.

Если здесь говорится о нововведениях Василия Емельянова, то эти нововведения отнюдь не касались существа учения о браке, а только порядка заключения браков открыто в молитвенном храме. Между тем, постановление собора 1792 года, состоявшееся под непосредственным влиянием И. А. Ковылина, касается брака, в смысле его конечнаго отрицания, что противоречило бы Поморскому учению. Когда Ковылин уехал с Выга, то и Собор потерял свое значение для Поморскаго общества, и мы видим, что в 1794 г., т. е. через два года после мнимаго отлучения, те же Выгорецкие старцы находятся в общении с Московским Поморским обществом, во главе котораго стоял Василий Емельянович. Мой собеседник опять упрекает меня в том, что я не дочитал выдержки из Смирнова. Прочту с удовольствием и дальше:

"Впрочем с новоженами, живущими в миру, Андрей Денисов имел общение. Так, будучи в Москве в 1717 г., он жил в Покровском селе у Антона Иванова и Семена Артемьева, которые были оба вновь женившиеся; он с ним ел, пил, молился" (Смирнов. "Из истории раскола первой половины XVIII века", стр. 49).

Это место мой собеседник заботливо пропустил, ибо, как вы слышите, оно слишком ясно идет против Федосеевцев.

И Андреев, на котораго ссылается, но не дочитывает мой собеседник, не менее ясно подтверждает наше мнение:

"Выг и Лекса остаются, как прежде центральным пунктом севернаго поморскаго раскола и обителями мужскою и женской, куда стекались выходцы почти из всех местностей России. Тут до конца хранится обет безбрачия и какою была в этом отношении Выголексинская обитель, в эпоху своего процветанья, такою она остается и пред эпохою своего упразднения (в пятидесятых годах нынешняго столетия). Но за исключением этой обители все Обонежье знало уже давно семейныя отношения, и брак признан Поморским учением" ("Раскол и его значение в народной русской истории". В. В. Андреев. стр. 230 и 231).

То обстоятельство, что в Выгорецком монастыре не было семейных людей, что так смущает наших собеседников, не должно никого смущать, если припомнить, что вступающие в монастырь люди дают обет девственнаго жития. Но, конечно, для каждаго из вас ясно, что одно дело хранить обет девства, а иное дело – отвергать брак.

Это понимали и благоразумные Федосеевцы, как Иван Алексеев, и переходили на Поморскую сторону:

"Первый защитник и сочинитель был из федосеевскаго сборища Иван Алексеев, он довольно сочинениями своими федосеевцам и всей раскрещеванской стороне доказал, что человеку брачное сожитие есть необходимо; что предки их (федосеевские), кои учили противному в том ошибались, и что девственная жизнь на произволение наше оставлена, и то только для тех, кои оную вместить могут и изволяют" ("В пользу раскола", стр. 265. Александра Б., часть I-я).

Здесь Иван Алексеевич обличает своих Федосеевских предков, а не Поморских, как думает мой собеседник, он доказывал необходимость брачной жизни не Поморцам, конечно, которые непрерывно вели брачный порядок, а Федосеевцам.

Приведу еще одно свидетельство историка Плотникова:

"Другой пункт учения, подвергшийся изменению был о браке. Для большинства выговских иноков безбрачная жизнь была не по силам; но еще труднее было жить целомудренно тем поморцам, которые жили по деревням и погостам целыми семьями. Между тем все усилия выговских наставников удержать своих последователей от брачной жизни были безуспешны. Поэтому они стали делать снисхождение не только староженам женатым до перехода в раскол, но и новоженам (венчанным в православной церкви после перехода в раскол). После небольшой епитимии, последних допускали до совокупной молитвы, приглашали за общую трапезу, только сажали за особый стол, и оставляли жить в одной келье, с женами, а у новоженов, живших по деревням, свободно крестили детей. Мало того, они не решались строго преследовать и тех новоженов, которые вступали в брак без венчания церковнаго, по одному взаимному согласию" ("История русскаго раскола, известнаго под именем старообрядчества". Издание 5, 1905 г. К. Плотникова, стр. 77-я).

Из всех моих свидетельств ясно доказуется, что брачная жизнь в Поморском обществе ведется не с 1792 г., а с самаго начала разделения, с конца 17 века. Поэтому еще раз ставлю вопрос моему собеседнику: где Поморские отцы установили отвержение брака? Вопрос этот он все время обходит молчанием, но теперь уже, при конце беседы, должен, наконец, на него ответить, иначе мы будем считать его безответным.

Пермяков Ф. Д. На вопрос моего собеседника я уже давно дал ответ в соборном постановлении 1792 г., где говорится: 1) истинным браком признавать только благословленный священником; 2) брачущихся иначе и проповедующих брачную жизнь – отлучать. (Нильский, стр. 177-178). Чего же еще яснее? И после этого мой собеседник будет говорить, что Выгорецкие поморские отцы не учили отвергать брак?

В доказательство я привел ряд свидетельств и исторических данных, но если моему собеседнику и этого мало, то приведу еще.

Кроме соборнаго постановления за подписью Андрея Борисовича с братиею, которое отвергает брак без священнословия, сошлюсь на учение самого Андрея Денисовича:

"мы не возбраняем брака, но почитаем девство паче брака... Аще ли же кто похощет сопрягаться, сопрягайся, не возбраняем, но точию по церковному преданию... взыщи епископа благочестиваго или от тоя порохии священника, и блюди, чтобы оба были благочестивы... и тако венчайся и живи по Божиему закону... прочее в сопряжение жены кроме сих не дерзай... понеже Бога владычным священным церковным законом в сих уставех брак заключися и кроме сих отнюдь не попустися. Его же судьбами той и отъяся". (Нильский, ст. 21).

Так же учили и Даниил Матвеевич и Тимофей Андреевич, составитель "Щита Веры" и другие. (Нильский, ст. 21). Вот на каких свидетельствах мы основываемся, а мой собеседник берет в основание вымысел иеромонаха Неофита и тому подобных. Приведу и еще свидетельство в нашу пользу.

Павел Прусский пишет:

"Василий Емельянов ездил в Поморье, в Данилов монастырь, чтобы согласить Поморцев на брачное учение, почитая их близкими к таковому мнению, как допускающих до совокупнаго моления совокупившихся браком без священнословия. Но Даниловцы оказались твердыми в своем мнении, что брак без священнословия не может быть законным, а кольми паче церковным таинством" (Краткия известия о существующих в расколе сектах, соч. арх. Павла СПБ. 1889 г.).

История ясно говорит, что они не признавали таинства брака без священнословия. Почему же мой собеседник прочтя из Плотникова (стр. 110-111) о снисхождении к новоженам не читает далее? Да потому, что он выбирает только то, что ему удобно. Павел Прусский далее пишет: "а что у них допускаются до совокупнаго моления оженившиеся без священнословия, это, говорили они, делается по снисхождению ради нужных обстоятельств" (стр. 71).

Пр. Нильский (стр. 104--105) пишет: "Неизвестно определенно в котором году происходили в Выговском скиту "соборныя" разсуждения о браке и когда именно Вышатин отправился на Восток. Но несомненно что в 1728 году вопрос о браке уже занимал Поморцев. Вышатин после долговременнаго странствования по Палестине в 1732 году скончался. Еще прежде, именно в 1730 г. скончался и Андрей Денисов, принимавший такое горячее участие в отыскании Христовой хиротонии. Следствием всего этого было то, что и вопрос о браке, из-за котораго по преимуществу и решились Поморцы на отыскание правильнаго священства, остался не решенным".

Вопрос о браке, о возможности его, остался и до сего времени нерешенным. Как до 1728 г. выговцы не решались его вводить в Церковь, так ведется и до сего времени у нас по выговскому порядку.

Мы себя признаем от Выговскаго корня, а вот наши собеседники прямо поставили что их брачное общество без всякаго основания присвоило себе наименование поморскаго. Так напечатано в изданной их собором книжке "Историческое извещение о безпрерывном продолжении законнаго брака в староверах" (М. 1910 г., стр. 3).

И из всех прочих свидетельств ясно, что они не поморцы, да и они сами от поморскаго корня отказались. Дальше итти некуда! Они, как подтверждает и Андреев (стр. 332), стали еще при Василии Емельянове называться новопоморцами.

Румянцев Ф. Ф. На приведенныя моим собеседником в последней речи свидетельства я замечу следующее.

Собеседник, не имея уже никакой твердой почвы для своего разсуждения, прибегает к таким доводам, что наш Поморский Всероссийский Собор будто бы в 1909 г. отказался от Поморскаго корня, и приводит в подтверждение своих слов книжку, напечатанную в 1910 году второй нашей московской общиной: "Историческое извещение о безпрерывном продолжении браков в староверах". Не входя в обсуждение этой книги сочинения Павла Прусскаго по существу, скажу только, что издание это к Собору 1909 года никакого отношения не имеет и в Деяниях его нигде даже и не упоминается, поэтому приписывать его Собору можно только по умыслу или по непониманию.

Из Плотникова я читал страницу 77, а не 111, на которую сослался мой собеседник, а прочтенное мной свидетельство со стр. 77 он оставил без разбора и ответа. Повторяю кратко, что я читал из Плотникова.

"Поэтому они стали делать снисхождение не только староженам (женатым до пехода в раскол) но и новоженам (венчанным в православной церкви после перехода в раскол). После небольшой епитимии последних допускали до совокупной молитвы, приглашали за общую трапезу, только сажали за особый стол, и оставляли жить в одной келии с женами" (Плотников. "История русскаго раскола", 5-е издание 1905-го, стр. 77).

Здесь Плотников пишет о первых Выговских учителях, а мой собеседник читал то место, где он пишет о последних (стр. 111). Это намеренный подмен моего свидетельства изобличает слабость Федосеевской стороны.

Вы указывали из истории Андреева, что брачное общество кто-то в Москве стал называть Ново-поморским, но нужно посмотреть, кто называл: – а называли ваши единомышленники Преображенскаго кладбища. Что же тут удивительнаго? Еще хуже называли. Ваше название и мнение ни для кого не закон.

Когда Федосеевцы излагали уложение Собора в Москве, бывшаго в 1883 г., то чтобы придать этому Собору значение и авторитет, они привели постановление Выгорецких старцев такого содержания:

"Общесоветне общежители и скитские пустынножители духовнии отцы и книжная братия, со старостою вкупе, слушающе священных правил по апостольским и соборным правилам, приговорихом еже весьма духовником безразборно на исповедь не принимати:

1) не приобщенных, которые неприобщенным приобщаются по правилу 9-му, иже в Карфагене: не приобщенному приобщайся – сам не приобщен.

2) Такожде и отлученных, которые с отлученными молятся, по правилу св. Апостол – моляйся со отлученными, сам такожде да отлучен будет.

3) К сим же и по многим инем церковным правилам неприятных в церковь весьма во исповедь не принимати.

Аще ли которые учнут, по безбоязни страха Божия и по презрению священных правил, неприобщенных приобщевати и отлученных и в церковь неприятых во исповедь приимати и ходити в мир на соблазн исповедати миряны чрез священныя правила, по писанному "Слепец слепца аще водит, оба в яму впадают", таковых, яко же священныя правила отлучают, и мы отлученных имеем, и от них, по священным правилам, всем скитянам отлучаться и тех дерзостников старосте и выбранным наказывати и из скитов вон выгоняти. Написася сие в лето 7227 (1719), марта 20-го дня. Старец Варлаам руку приложил. Выгорецкий общежитель Даниил Викулин руку приложил. Священным правилам соглашаюсь и отцем последую многогрешный Андрей Денисов рукою моею приписах" (дальше идут подписи) ("Братское слово за 1884 г., том II, стр. 93 и 94. Из соборнаго постановления Преображенскаго кладбища в 1883 году в Москве".)

Этим постановлением Федосеевский Собор думал подтвердить свое отвержение брака, но, как вы слышали в Выгорецком постановлении нет и намека на брак, а говорится о внутреннем порядке церкви, чтобы отлученных и неприобщенных к Церкви в общение не принимать, а о браке нет ни слова.

Вслед за этим Выгорецким постановлением, Федосеевцы в постановлении Собора 1883 года приводят постановления своего польскаго Собора 1752 года:

"В 7260 году отцы называемаго польскаго собора в статье 24 подтверждают следующее. Новоженов молодых и старых без распусту на покаяние отцем духовным отнюд не принимать. Аще ли кто без распусту примет на покаяние, отлучать того духовника и с новоженом от христиан. Аще ли обещается впредь того не творити, да сотворит поклонов 300 до земли при соборе. Новоженов, без разводу, ни с какими обетами и ни под которыя епитимии по правилам святых отец и по христианскому нынешнему всеобдержному обычаю не принимать" ("Братское слово за 1884 г., том II, стр. 94. Из соборнаго уложения отцов Преображенскаго кладбища 1883 г. в Москве".).

Такое сочетание совершенно разнородных постановлений, с умыслом придать законную силу своему собору за счет Выгорецкаго монастыря, показывает прежде всего, что Федосеевцы ни в 1752 г., ни в 1883 г. не знали ни одного Выгорецкаго постановления по поводу бракоотвержения, как не знают и в настоящее время.

Такая натяжка, сознательно допущенная в соборном уложении 1883 г. только еще раз подтверждает духовную безродность Федосеевцев и их смелые приемы в восхищении непринадлежашаго им. Мой собеседник привел соборное постановление Выгорецкаго монастыря 1792 г. за подписью между прочими и Андрея Борисовича, а по историческим данным Андрей Борисович умер в 1791 году.

"Андрей Борисович (родился в 1734 г., умер в 1791 г., жил 57 лет). Киновиарх Выгорецкой лавры, славный член Поморской Церкви" ("Исторический словарь Павла Любопытнаго", стр. 16).

Теперь напомню только, что Андрей Денисович сообщался с Поморцами, жившими в браке.

"Леонтий Федосеевич егда случися сему от боку Андрея Денисовича сущу приехати в Малороссию, внегда собрашеся ту некоим годным к разсуждению дел церковных и бысть от Якова Семенова уставщика о брате его Петре прошение, да соблаговолит во исполнение церковное в новом браке прияти его, о сем Леонтий Федосеевич ни мало вопреки глагола, но повеле его прияти просто со женою" ("В пользу раскола" Александра Б., стр. 268. часть I-я).

Наш собеседник и в этой речи не показал нам, где он нашел у первых Поморских отцов учение о бракоотрицании. Он много читал, но не доказал и не докажет, что Поморские отцы учили тому, чему учили Польские и Преображенские Федосеевцы в 1752 и 1883 г.г. Из этого вы ясно видите всю непоследовательность Федосеевскаго общества. Предки нашего собеседника отделились от Поморскаго Христианскаго общества, как говорит Андреев:

"Безпоповское учение приобретает название Поморскаго от своего прежняго центра Выговской обители, где раскол был утвержден иноками с Соловецкаго поморья. Федосеевское согласие явилось из Поморскаго, и мы видели вследствие каких причин" ("Раскол и его значение" Андреева, стр. 167).

Феодосий Васильевич, отделившись от Поморскаго Христианскаго общества, основал свое особое новое собрание в Польше, порвав навсегда все связи с Поморским обществом.

"Несмотря на это Феодосий ездил два раза в Выгорецкую пустынь для прений с отцами поморскими и в последнее из этих свиданий в 1706 году, удаляясь из Выговской обители, он отряс прах от ног своих и произнес: "не буди нам с вами имети общения ни в сем свете ни в будущем"" ("Раскольническия дела XVIII столетия", Есипова, часть I, стр. 88).

Из этого видно,что Поморское общество унаследовало учение и Церковь Христову от благочестивых предков, а Федосеевское оставило Церковь Христову и основало новое раскольническое собрание, которое с Церковью Христовой не имеет прямой связи. А мой собеседник сегодня в первой речи проводил правильную мысль о необходимости преемственной последовательности с Церковию Христовой.

Пермяков Ф. Д. Почтенное собрание! Я все-таки удивляюсь моему собеседннку! Он становится совершенно непоследователен! То говорит, что Феодосий Васильевич не принадлежал к поморскому обществу, а потом говорит, что Феодосий Васильевич принадлежал, но отделился. Я уже говорил, что Феодосий Васильевич разсорился с Поморцами и уехал от них в 1706 г., но потом Андрей Денисович догнал его в Новгороде и они в 1707 году примирились. В 1711 году Феодосий Васильевич был замучен и скончался. Следовательно, Феодосий Васильевич с поморцами совершенно примирился и раздор свой угасил миром и мученической кончиной. Собеседник мой старается показать, что Андрей Денисович и другие современные отцы признавали законным брак без священства, но из приведенных им же свидетельств явствует, что поморские учители никогда брак не признавали законным, но только по человечеству делали снисхождение брачной жизни, учили же они предпочитать девство и без священника брак не считали законным. (Смирнов. История русскаго раскола, стр. 104).

Если бы мой собеседник привел соборное постановление Выгорецких старцев о признании брака, то он был бы прав. Я же привел свидетельство самого Андрея Денисовича (Нильский, стр. 21), Даниила Матвеевича и Тимофея Андреевича, выговских старцев, и из книги Андреева, что Выг и Лекса оставались до конца в безбрачном обете (стр. 230-231) и т. д.

Учение поморцев о браке ясно: они не признавали законным брак, совершенный без священнаго лица. Поэтому Выгорецкие старцы и осудили учение Василия Емельянова о законности безсвященнословнаго брака и заставили его подписаться под статьями: 1) о новых браках мудрствовати так, как наши прежние отцы Даниил Викулич, Андрей и Семен Денисовичи и прочие по них; 2) не признавать в сих браках ни церковной формы, ни совершения, кроме молитвословия священническаго; 3) бракосовокупляющимся вновь молебнов не петь и не благословлять неблагословленное церковию; 4) вновь брачившихся вскоре не принимать в общество тогда, егда свое житие удостоют к соблюдению чистоты и обет учинят прежнее исправить, 5) сих браков утвердителей, если они не покаются, конечно отлучать; аще же обратятся, совершенно им запретить, чтобы не толковали и тому не учили. (Нильский, стр. 222). Из статьи 1-й ясно, что первые поморские учители не учили согласно с Василием Емельяновым. Подписавшись под этими статьями, Василий Емельянов тем сам признал, что он учит не по преданию прежних отцов, но по своему разуму.

Я приводил свидетельство Павла Прусскаго, что Даниловцы оказались тверды в своем мнении, что брак без священнословия не может быть законным (стр. 62). В изданной вами книжке, которая все же остается вашей, а не нашей, вы сами себя отрезали от поморцев и федосиан, и следовательно вы не принадлежите ни к той ни к другой партии, а составляете особое общество новое, ново-поморское, как вас верно и называют историки (напр. Андреев).

Румянцев Ф. Ф. По отношению книжки, изданной Второй Общиной, я уже объяснял, что она сочинена не нами. Она "Перепечатана с редкаго издания типографии Павла Прусскаго" (7389-1876 г.). (стр. 3-я), и издана не Собором, а частным лицом, как исторический материал. Ссылаться на такой источник, – это значит, что у собеседника моего не имеется никаких более серьезных доказательств. Да и всю беседу наш собеседник основал на таких доказательствах, которыя не имеют значения. Не найдя у первых Поморских отцов ничего в защиту своего бракоборнаго учения, он только и опирался на Собор 1792 года, значение котораго мы уже достаточно выяснили перед слушателями.

Если же еще недостаточно, то буду продолжать. Проф. Нильский пишет:

"По общепринятому у раскольников обычаю составился (в 1792 г., 25 февраля), по прибытии Емельянова на Выг, Собор, для разсмотрения спорнаго предмета. Много было разсуждений и споров на этом Соборе, много было высказано мыслей в пользу и против брака, но несмотря на то, что сторону Емельянова держали весьма многие из поморцев и после писали даже в защиту брака, партия бракоборцев одержала на этот раз верх" (Проф. Нильский. "Семейная жизнь в русском расколе". Выпуск 1-й, стр. 220 и 221).

"Мало этого, не решаясь открыто признать потребным законом брачнаго сожития у себя в скиту, настоятели и наставники Даниловскаго монастыря, разсматриваемаго нами времени совсем иначе вели себя в отношении к новоженству вне монастыря, к новоженству мирскому (ниже).

Как бы впрочем и было, но из всего вышесказаннаго очевидно, что поморцы отнеслись к новоженам снисходительнее, чем Федосеевцы. И это естественно.

Вопрос о браке был поднят между поморцами еще раньше, чем начал свое учение Алексеев и хотя усилия Вышатина в пользу брака не увенчались успехом, но все же его умныя речи об этом предмете на Соборе (1706 г.) Выгорецких старейшин не могли пройти безследно и не могли быть скоро забыты Поморцами" (Проф. Нильский. "Семейная жизнь в руском расколе", выпуск 1, 1868 года, ст. 181 и 182).

Следовательно бракопризнаватели были в Выгорецком обществе и в 1706 году и в 1792 году. Поэтому нельзя утверждать, чтобы отвержение брака было установленным и всеми признанным учением Поморскаго общества, как хочется установить моему собеседнику.

Собор 1792 года был почти 100 лет спустя после нашего разделения с Федосеевцами и уже по этому одному на него нельзя указывать. Собор 1792 г. чисто случайное и подверженное сомнению явление. Ни до него, ни после мы не видим ничего подобнаго в Поморском обществе по всей России.

Что Андрей Денисович ставил девство выше брачной жизни, то в этом еще нет ничего такого, чему учат Федосеевцы. Одно дело девство сохранять – другое дело брак отрицать. Девство может быть только при существовании брака.

Мой собеседник не разобрал приведенных мною свидетельств, что Выговская пустынь после Собора 1792 г. вполне примирилась с Василием Емельяновичем, а Феодосий Васильевич с Андреем Денисовичем не примирялись и что следовательно Поморцы с Федосеевцам не составляют и не составляли никогда единаго тела Церковнаго. Федосеевцы оторвались от Церкви Христовой и поныне блуждают вне ея.

Пр. Смирнов говорит:

"Дело в том, что произведя с выговцами разделение в 1706 году, Федосеевцы укрепились в раздоре по возвращении в Польшу; но сам Феодосий, будучи в Новгороде, входил еще в сношения с Андреем Денисовым. Сказание гласит так: Егда же прибывшу Андрею Денисовичу в общежительство, после беседы с Федосеевцами в 1706 году о сем весьма горестно опечалившуся, слышав нечинное в беседе происшедшее разглагольство, о чесом подвинулся сам в Новгород ехать после того временнаго разделения два года прошедши. И тамо, т.-е. в Новгороде с Феодосием Васильевичем всякое согласие имел и вкупе с ним службу Богу приносили".

Это было, как видим, только с одним Феодосием. Но Феодосий был посажен в тюрьму и не выходя из нея через два года умер, а что последовало с Феодосиянами читаем ниже.

"Между тем Федосеевцы разсылали всюду письма с обвинением Выговцев, об этом говорится в данном послании: Ныне они не точию своего от них зачатаго обычая держащеся, древняго отеческаго не приемлют, но и самые древние чины у нас не от себя зачатые возражают и толь дерзостно расколотворение учинивши, еже последи в письмах, всюду от них разсылаемых, увы, прелестию гаждают и равно с Никонианы отлучают и, кто бы их послушал, всем тако заповедуют" (Смирнов. "Споры и разделения в русском расколе в первой четверти XVIII столетия", стр. 77).

Так где же здесь примирение Федосеевцев когда в конец они отлучились от Поморцев?

Я считаю излишним повторять одно и то же несколько раз, но приходится все время ставить моему собеседнику на вид то, что он не дал до сих пор ответа на поставленный ему мною вопрос: где первые Поморские отцы учат отвергать брак? И не только моему собеседнику не найти такого учения у Поморцев, но и весь Федосеевский Собор 1883 года не мог найти, чтобы оправдать свои бракоотрицательныя статьи, ни одного Поморскаго постановления в их духе.

Далее собеседник мой из слов приведеннаго им свидетельства:

"На Выге и Лексе оставались до конца в безбрачном обете", выводит совершенно неверное заключение, что будто бы все Поморское христианское общество держалось бракоотрицательнаго учения. Кажется ясно, что обет безбрачия и отрицание брака две вещи далекия одна от другой. Во всяком монастыре приходящие дают личный обет безбрачия, но из этого никак нельзя заключать, что они отвергают брак и для всех прочих членов Церкви. Здесь видна натяжка и ничего более. Свидетельство дальше говорит:

"Но за исключением этой обители все Обонежье знало давно семейныя отношения и брак был признан Поморским учением".

Против таких ясных доказательств собеседник мой ничего не привел, а уцепился, как утопающий за соломинку, за собор 1792 г. и больше ничего не слышит и не отвечает. Это уж упрямство!

Мы с помощию Божиею доказали, что первые Поморские отцы брака не отвергали, но благословляли, это учение преемственно переходило, углубляясь и развиваясь, до нашего времени. О Московском Поморском обществе историк говорит так:

"Появилась старо-поморская деревянная часовня в нынешнем 2-м квартале Лефортовской части, а при ней просторное здание для призреваемых. Василий Емельянов назначен был без сомнения настоятелем часовни, а Скачков его помощником. Новая община организовалась по правилам Денисова, приняла Выгорецкий устав, расширив только значительно пределы учения о браке и была, кажется, под преобладающим влиянием Выговскаго монастыря... Покровская часовня допускала брачное сожительство и благословение поморских наставников" (А. Вишняков. "Старообрядческая Покровская молельня и Филипповская часовня в Москве". Издание 1865 года, с. 2, 3, 5).

Заключая мою предпоследнюю речь, обращаюсь к находящимся здесь членам Преображенской общины с убеждением не противиться ясному разуму исторических данных и признать, что последовательность учения от Поморских учителей сохраняется только в Поморском христианском обществе, что церковь Христова унаследована Поморцами, а не Федосеевцами.

Пермяков Ф. Д. Почтенное собрание! Опять напоминаю моему собеседнику, что он до сего времени, – а беседа уже кончается и я говорю последнюю речь, – не привел доказательств того, что Поморские отцы, наши предки, учили о законности безсвященнословнаго брака.

Я поставленный мне вопрос ясно разобрал и разрешил, что предки наши Поморцы нигде безсвященнословный брак не признают законным.

Феодосий Васильевич, как видно из книги пр. Смирнова, совершенно примирился с Андреем Денисовичем, так как после спора и временнаго разделения, они в Новгороде вместе молились, пели и ели, а это значит, что они примирились по Вере. Феодосий Васильевич в 1711 году умер мученической смертью, будучи в общении с Поморцами. Об Андрее Денисовиче еще кратко повторю. Только раскольнические писатели вроде Павла Любопытнаго писали о нем, что он будто бы к концу жизни стал признавать таинство брака, но подлинныя рукописи Андрея Денисовича доказывают совсем иное, именно что Андрей Денисович остался тверд при своих убеждениях о незаконности брака без священнословия (Смирнов, стр. 48-62). Это убеждение разделяли Выг и Лекса до самаго конца своего существования (Андреев, стр. 230). По этому же убеждению Выгорецкий собор 1792 года отлучил родоначальника брачнаго общества Василия Емельянова. Этого убеждения держалось всегда и держится в настоящее время наше христианское общество, чем и оправдывает свое христианское звание.

Теперь представляю нашу беседу и мои доказательства на ваше разсуждение и кончаю свою последнюю речь.

Румянцев Ф. Ф. Мой собеседник так крепко ухватился за Собор 1792 г., что и в заключение говорил о нем. Раз нет никаких доказательств, то нет пользы утомлять слушателей чтением одного и того же, что в Выгорецком монастыре до конца соблюдался обет безбрачия, да не дочитывая самаго нужнаго, что обет безбрачия сохранялся только в монастыре, а в окружности его, во всем Обонежье, давно велась брачная жизнь и брак был признан Поморским учением.

Все историческия свидетельства, известныя нам, согласно говорят, что брак был признан в староверии с самых первых годов разделения с Никоновой церковью и поэтому мы по праву считаем наше общество Поморским и Христовым.

Теперь приношу слушателям мою сердечную благодарность за внимание и надеюсь, что каждый изъ присутствующих здесь членов Федосеевскаго общества унесет в душе доброе семя, которое с помощию Божиею принесет добрый плод. Также приношу благодарность моему собеседнику Федоту Дмитриевичу и всем по вере братьям. Если кого оскорбил, прошу прощения. Простите Христа ради!

Председатель по молитве закрывает собрание.

Окончание следует