Православный Свято-Тихоновский гуманитарный университет 18 ноября отметил свой Актовый день. О том, как создавался вуз, вспоминает ректор – протоиерей Владимир ВОРОБЬЕВ.
Люди жаждали слова о вере
Когда началась перестройка и пришла свобода, несколько московских священников – отец Димитрий Смирнов, отец Аркадий Шатов, отец Александр Салтыков, отец Валентин Асмус и я – стали проводить короткие лектории в разных местах Москвы. Сначала собирались в кинотеатрах. Как только вешали объявление, кинотеатры набивались битком. Люди слушали лекции с жадностью, задавали вопросы – это было живое, интенсивное общение.
Через какое-то время нам предложели прочитать годовой курс. Мы договорились об аренде великолепного зала в ЦДКЖ (Центральный Дом культуры железнодорожников на Комсомольской площади), и целый год, каждую неделю, проводили там лекции. Привлекли еще несколько священников, в том числе, отца Глеба Каледу, который тогда еще скрывал свое священство, и приходил просто как профессор, доктор наук.
Выступления продолжали собирать много людей: о них стало известно всей Москве. Вход был бесплатный,. Так мы провели два года. Весной, когда заканчивались лекции, нас стали просить открыть курсы – люди хотели получить хотя бы небольшое богословское образование.
В это время создавались православные братства, которые обычно инициировали священники и миряне. Высшая церковная власть в виду нестабильности политической обстановки не торопилась реагировать на новые возможности, которые щедро предлагало время. Видя эту нерешительность, миряне объединялись самостоятельно. Мы тоже создали братство Всемилостивого Спаса, которое и проводило лекции.
Патриархия решила создать Союз Православных братств, чтобы братское движение не уходило от Церкви.
В Союзе Православных братств организовали пятнадцать секторов – по направлениям деятельности. Всем предложили выбирать, в каком секторе кто будет работать. Мы, конечно, выбрали образовательный сектор. Решили открыть катехизаторские богословские курсы и избрать ректором этих курсов отца Глеба Каледу, для того, чтобы помочь ему легализовать свое священство. Отец Глеб был рукоположен тайно митрополитом Ярославским и Ростовским Иоанном (Вендландом) еще в 1972 году, и митрополит Иоанн для безопасности на ставленнической грамоте не поставил дату. Когда позже отец Глеб принес эту грамоту в Патриархию, ее не приняли потому, что нет даты. Мы подумали, что ректорство поможет отцу Глебу в этой ситуации.
Отец Глеб Каледа стал ректором курсов. Он очень быстро нашел помещение, мы вместе сидели, составляли учебный план, распределяли лекции. В феврале 1991 года курсы начали действовать.
Вторым сектором, который стал активно действовать, стал сектор благотворительности. В те годы с Запада в Россию шел большой поток гуманитарной помощи, и ее нужно было распределять по разным приходам, монастырям, школам. Отец Иоанн Экономцев предложил Святейшему Патриарху Алексию создать два синодальных отдела: первый – по религиозному образованию и катехизации, второй – по благотворительности.
Наши курсы работали успешно, и отца Глеба взяли в новый синодальный отдел. Отец Иоанн попросил святейшего Патриарха об отце Глебе, и Патриарх принял его в клир, наша цель была достигнута. Но весной этого же года отец Глеб, который, видимо, уже тогда болел, сказал, что ему трудно исполнять все свои обязанности: он был и ректором курсов, и возглавлял главный сектор синодального отдела, и был приходским священником с большой паствой. Ему было жалко оставлять курсы, но он просил заменить его на посту ректора. Тогда меня выбрали ректором курсов.
От курсов – к институту
Скоро стало ясно, что курсы надо превращать в институт. Об этом просили учащиеся, которым два года казались недостаточными, чтобы получить религиозное образование. Ученый совет курсов проголосовал "за", и в марте 1992 года мы зарегистрировали богословский институт, учредителями которого стали Патриарх Алексий и Священный Синод.
Осенью 1992-го у нас состоялась презентация богословского института. Было подписано совместное учредительное соглашение Патриархом Алексием и ректором МГУ В.А.Садовничим. Но Минюст сказал, что государственный университет не может выступать учредителем религиозного учебного заведения, даже вместе с Патриархией.
По ходатайству ученого совета, институту было присвоено имя святого Патриарха Тихона. Отец Глеб Каледа в первые годы вел курс научной апологетики, который он очень любил. Но силы его слабели, он перестал преподавать. А в 1994 году отца Глеба не стало.
Некоторые наши студенты ночевали на вокзалах
Студентами у нас стали учащиеся Катехизаторских курсов, которые перешли на второй и третий курсы нового института, а на первый мы набрали прихожан нашего храма (святителя Николая Мирликийского в Кузнецах) и других московских храмов. Поначалу были одни вечерники – из этих студентов потом вышло очень много хороших священников. У нас не хватало преподавателей, не было денег. Бывало: что способный студент учится на третьем курсе, а на первых двух – уже преподает. Студентами – преподавателями были будущие священники Олег Давыденков и Александр Прокопчук. Работать преподавателям приходилось почти или вовсе бесплатно.
Бывали случаи, когда студенты, приехавшие издалека, и не имевшие возможности устроится жить, ночевали на вокзалах, а утром приходили на лекции. Чтобы поддержать их существование, мы открыли благотворительную столовую. Комиссия, которая была организована ОВЦС, смогла получить грант Всемирного совета церквей, на который мы поставили столовую из нескольких вагончиков за алтарем Николо-Кузнецкого храма. Продукты мы брали из гуманитарной помощи – кормили студентов американским картофельным пюре, которое разводили в воде, или рисом без масла. Студенты даже за такую еду были благодарны.
Было трудно, но радостно! Было даже ликование: "у нас есть богословский институт, мы можем учиться, мы можем слушать образованных, культурных, православных людей, которые знают гораздо больше нас!". После долгого периода советской власти возможность получить богословское образование казалась чудом. То, что вместе можно идти в Церковь, вместе молиться, вместе совершать литургию и причащаться Святых Христовых Тайн, читать Евангелие, слушать лекции по православному богословию, по нашей церковной истории, было удивительно!
Лекции, которые отец Иоанн Мейендорф прочитал у нас, были последними в его жизни
Однажды, весной 1992 года, во время воскресной всенощной, когда читали канон, к алтарю приходит сторож и говорит: "Вас вызывают к телефону. Какой-то священник Иоанн из Америки" (тогда еще не было мобильных телефонов). Я сразу понял, кто был этот священник Иоанн из Америки, и побежал в сторожку. Беру трубку и в телефоне слышу голос отца Иоанна Мейендорфа: "Отец Владимир, я в России! Чем могу быть вам полезен?" Это было еще одно чудо. Отца Иоанна долго не пускали в Россию. И вдруг он приезжает в тот момент, когда мы организовали первую нашу конференцию – "Чтения памяти протоиерея Всеволода Шпиллера", да еще предлагает нам свою помощь! Конечно, я его просил принять участие в наших чтениях. Он приехал и прочитал у нас несколько лекций.
Чтения проходили в храме святого Царевича Димитрия при 1-й Градской больнице, другого места у нас не было. Поставили прямо в храме стулья, приехал отец Иоанн, выступал, беседовал, отвечал на вопросы. Это было такое драгоценное общение! Отец Иоанн сказал, что хочет оставить пост ректора Свято-Владимирской академии в Нью-Йорке, приехать в Россию, и читать лекции в Московской Духовной Академии и в нашем институте, который только что открылся, перевести на русский язык свои книги, чтобы они стали доступны здесь.
Общение с отцом Иоанном Мейендорфом было таким прекрасным, теплым, замечательным – это трудно передать словами! В последний день пребывания его в Москве мы собрались у нас дома, приехали молодые священники, была незабываемая беседа с отцом Иоанном. Все было как-то особенно благодатно... Но вернувшись в Америку, он через два месяца скончался от скоротечного рака. Оказалось, что лекции, которые он прочитал у нас, были последними в его жизни...
Благодаря тому, что отец Иоанн проявил к нам такое внимание и участие, Патриарх Алексий тоже приехал к нам, тоже выступил у нас, и институт получил в глазах церковного народа определенное признание. А по образу наших Шпиллеровских чтений будущий отец Киприан (Ященко), работавший тогда в Отделе религиозного образования и катехизации, организовал Рождественские чтения.
– Как случилось, что создание института благословил Патриарх Алексий?
– Сначала благословение на это было получено заочно. Потом я пришел к Святейшему Патриарху, когда нужно было перерегистрировать устав в связи со сменой названия. Помню теплый разговор со Святейшим Патриархом, улыбаясь, он спросил меня: "Вы что, хотите составить конкуренцию духовным школам?" Я ответил ему, что здоровая конкуренция полезна и поможет развитию и духовных школ тоже. Он согласился с этим и подписал наш устав.
Конкуренция – доброе дело, если в ней нет зависти. Братское сотрудничество должно быть. Если друг добивается успеха в каком-то деле, а ты смотришь на него и хочешь идти в ногу с ним, то все получится хорошо. Московские духовные школы смотрели на нас, а мы на них. Мы решились устроить духовное образование по типу университетского, а в духовных школах было традиционное образование закрытого типа. У закрытого образования есть свои сильные и слабые стороны, так же как и у открытого.
Что нового удалось сделать Свято-Тихоновскому университету?
Думаю, что существование нашего института помогло реформе духовных школ. В Свято-Тихоновском институте (тогда он еще не имел статуса университета) был разработан первый религиозный стандарт по Теологии. Затем удалось добиться его утверждения государством. Без этого стандарта лицензирование духовных школ и закон об их аккредитации, который принят недавно, бвли бв невозможны. Создание и утверждение государственного поликонфессионального стандарта по теологии – важная веха в развитии теологического образования в России. Причем в развитии именно конфессионального образования, а не атеистического или агностического. Наш университет, мне кажется, внес этим немалую лепту в преодоление ленинского декрета "Об отделении Церкви от государства и школы от Церкви".
Законодательство России до сих пор еще не свободно от влияния советских законов. Согласно закону о свободе совести существует светское образование и религиозное образование. Религиозное образование по определению закона имеет целью подготовку священнослужителей, это – духовные школы. Все остальное образование – светское. Светское образование до сих пор у нас в стране в подавляющем большинстве школ в соответствии со стандартом (или раньше – государственными учебными программами) осуществляется на базе атеистического мировоззрения. В законе об этом ничего не сказано, но фактически это так. Когда мы в министерстве образования сказали, что стандарт по теологии, утвержденный тогда министерством и написанный в контексте научного атеизма, нас абсолютно не устраивает, потому что это – пародия на теологию, нам сказали: "Напишите другой стандарт". Мы ответили: "Вы понимаете, что стандарт по теологии не может быть атеистическим, он может быть только конфессиональным"? Нам ответили, что конфессий в стране много, и предложили сделать один стандарт для всех религий. Естественно, мы сказали, что это невозможно, потому что невозможно объединить христианскую теологию и, например, магометанскую. Нам сказали: "Вы что, хотите сделать множество стандартов? Чтобы весь перечень стандартов заняли стандарты по теологии: католические, исламские, протестантские? Это невозможно!" Тогда мы предложили сделать единый поликонфессиональный стандарт, устроенный наподобие "пучка" стандартов, имеющих общее основание – блоки гуманитарные, экономические, социологические, естественнонаучные. А конфессиональные блоки каждая религия пишет для себя сама.
Это было сделано, но министерство утверждать стандарт не торопилось, говоря, что по конституции у нас образование имеет светский характер и этот стандарт якобы нарушает конституцию. Понадобилось несколько лет для того, чтобы доказать, что преподавание теологии и вообще образование на базе религиозного мировоззрения, может быть светским, что "светский" – это совсем не обязательно – "атеистический". Это потребовало много сил и времени, но труды увенчались успехом.
В результате этой победы религиозное образование стало очень быстро развиваться. На сегодняшний день в России действует уже около пятидесяти теологических кафедр, причем больше половины из них открыты в государственных университетах. Подавляющее большинство из них православные, есть и мусульманские, и иудейские.
Стандарт был первым легитимным актом, которым было узаконено сотрудничество Церкви и государства. Такое сотрудничество было и раньше в других областях, но законного обоснования для него не было. В стандарте было написано, что преподавателей вероучительных дисциплин следует привлекать по рекомендации Церкви. Значит, отныне школа не отделена от Церкви, потому что религиозное образование без Церкви невозможно.
Много и других новых начинаний было осуществлено за эти годы, "но, если говорить о них подробно", наша беседа еще не скоро закончится.
Записал Александр Филиппов
Источник: Православие и мир
