В понедельник Москва простилась с убитым миссионером Даниилом Сысоевым. Отпевание прошло в храме Петра и Павла в Ясеневе, где служил отец погибшего. Проститься с убитым священником пришли сотни православных. Но в храм мирян не пустили. У входа в него закрепили большой экран, на который транслировалась церемония отпевания.
В самом храме собрались около ста священнослужителей из московского духовенства. Все в белых одеждах, с зажженными свечами в руках.
Среди белых ряс выделялись лишь родственники погибшего. Вдова Юлия – в трауре. И две дочери: старшая Иустина и средняя Дорофея. Со второго этажа церкви периодически раздавалось плаксивое: "Мама! Мама!" Это капризничала двухлетняя Ангелина, сидевшая на коленях у бабушки, тоже Ангелины (за девочкой приглядывала мать Юлии. – Авт.).
– Они с Даниилом познакомились случайно, – вспоминает мать Юлии в перерывах между песнопениями, – через общих знакомых. Дочка тогда окончила мединститут, выучилась на фармацевта. И, честно говоря, было не просто свыкнуться с тем, что дочка стала матушкой. Для Даниила служение всегда было на первом месте. А все мирское – на втором плане. Он часто задерживался в храме, на детей оставалось не так много времени. Но девочки его очень любили.
Разговор прервался, наступила тишина: духовенство замолчало, хор оборвал траурную песню. Духовенство затаило дыхание, на пороге появился Патриарх Кирилл.
– Если человека убивают за Божию правду, – сказал Патриарх во время траурной речи, – то правда эта разит людей, ее неприемлющих, и обладает огромной силой.
Отслужив заупокойную литию, Патриарх долго о чем-то говорил с вдовой покойного: утешал и благословлял.
После трех часов молитв траурная процессия двинулась в сторону Кунцевского кладбища.
– Обычно настоятелей храмов хоронят за алтарем их церкви, – пояснили присутствовавшие на похоронах священники. – Но когда городские власти не дают на то разрешения, то хороним на Кунцевском кладбище (опять-таки согласно договору с московскими властями. – Авт.).
Почему же чиновники не позволили похоронить миссионера в столичном храме Святого Фомы, где он был настоятелем? Возможно, дело в том, что храм временный – деревянный.
– Даня хотел построить капитальный, – говорит мать погибшего миссионера Анна Михайловна, отойдя от могилы. – Но не успел... Вообще он очень торопился жить. Идеей служения загорелся с младых ногтей. Вместо детских игр у него были литургии и проповеди. Станет, бывало, посреди комнаты и проповедует развешанным полотенцам. Я пыталась запретить, мол, богохульство. А он все клянчил: можно, я хоть маленькую проповедь, шепотом...
– Он вам говорил про угрозы, которые ему поступали? – интересуюсь.
– Конечно, – грустно улыбается Анна Михайловна. – Более того, он меня подготавливал к своей смерти. Так легонько, исподтишка, нет-нет да и заведет разговор про мучеников. Мол, вот кому повезет попасть в рай. Говорил, что родственники мученика должны не горевать, а радоваться. Чувствовал, наверное, что ему недолго осталось. Но до последнего надеялся, что успеет осуществить заветную мечту. Они с женой хотели создать фонд помощи семьям священников. Вот Юля с тремя детьми сейчас осталась на пустом месте, а сколько еще таких семей? И знаете, после гибели Даниила к Юле уже обратились несколько крупных меценатов, так что, может, все и получится...
Источник: Комсомольская правда
