Прежде чем характеризовать систему государственно-церковных отношений в постсоветской России, стоит поговорить о принципиально возможных моделях отношений государства и Церкви. Одна из главных задач Церкви — спасение души. В этом аспекте Церковь и государство не пересекаются и не нуждаются друг в друге. По большому счету, Церкви безразличны государство и политическая система, при которых она существует, ибо они конечны, а ее удел — вечность. Однако у Церкви как религиозной организации есть и иная функция — социальная. Все признают, что Церковь может формировать нравственную основу общества, ее правовые и культурные ценности. С этой точки зрения, для Церкви важны и политическое устройство, и система отношений с «кесарем».
Рассмотрим три возможные модели отношений между властью и Церковью: сепарационную, авторитарную и кооперационную.
Сепарационная
Эта модель подразумевает самостоятельное, независимое существование государства и религиозных организаций. В тоталитарном атеистическом обществе Церковь отделяется от государства, что может привести к ее полному уничтожению. Так было в коммунистической Албании, где за тайное крещение младенцев священника расстреливали. В подобных случаях создается специальный контрольно-репрессивный орган, который следит за «отделением Церкви от государства», следит за тем, чтобы Церковь оставалась за границами не только государственной, но и общественной жизни. Церкви закрываются, духовенство репрессируется, либо (более мягкий вариант) государство не финансирует религиозные организации и не позволяет им самим зарабатывать средства на существование. В таких условиях Церковь умирает (религиозные общины гибнут или выживают в глухом подполье).
Может показаться, что сепарационная модель возможна лишь в тоталитарном государстве. Это не так. Демократическое общество зачастую также предпочитает отгораживаться от Церкви. В демократическом варианте государство стремится не препятствовать течению религиозной жизни и деятельности религиозных организаций. Государство не оказывает им материальной поддержки, но при этом не мешает самим зарабатывать деньги. Специального курирующего органа нет (или его функции слабы), контролируется только финансовая деятельность. Религиозная организация рассматривается как один из субъектов рыночных отношений. При сепарационном типе отношений никакого специального законодательства не создается. Просто между государством и религиозными объединениями воздвигается стена. Такая практика может достаточно надежно обеспечивать равенство религий перед законом, но при этом фактически утверждается (навязывается) секуляризм во всех сферах государственной и общественной жизни. Сегодня многие считают, что приоритет секуляризма перед религией — норма.
Авторитарная
Эта модель также может функционировать как при диктатуре, так и при демократии. Представим себе авторитарное государство, лидеры которого признают религиозные ценности. В этом случае государство целиком финансирует Церковь и пытается полностью подчинить ее своим идеологическим интересам (как, например, Греция времен диктатуры). В демократических странах Церковь порой также испытывает сильное давление со стороны властей. Государство прямо финансирует Церковь и имеет возможность вмешиваться в ее дела вплоть до перемещения епископата. При этом священники, муллы и раввины не имеют морального права возмущаться, поскольку получают стабильную государственную зарплату (Бельгия).
Кооперационная
Эта модель взаимоотношений Церкви и государства практически не зависит от политического устройства общества, так как в ее идеальном варианте государство и Церковь являются равными партнерами. Они договариваются о взаимной поддержке, правах и обязанностях. Если в государстве одна Церковь, то больших проблем не возникает. Если конфессий много, отношения регулируются так называемой конкордатной системой, то есть системой договоров между государством и религиозными организациями. Труднее всего при этом не нарушить права малых религиозных групп и соблюсти демократические принципы. При кооперационном типе фактически действуют два источника правового регулирования. С одной стороны, конституция и законодательные нормы, с другой — соглашения и договоренности с религиозными объединениями (разумеется, в рамках законодательства). Кооперационный тип отношений подразумевает защиту ведущих конфессий при сохранении основных гражданских прав религиозных меньшинств. Сложность заключается в определении традиционных («укорененных») и нетрадиционных вероисповеданий. Укорененные религии пользуются налоговыми льготами, правом на проповедь в государственных учреждениях (школа, армия), государство передает им часть своих полномочий в сфере социального обслуживания населения (больницы, приюты, детдома).
Малые Церкви, не имеющие соглашений с правительством, вносятся в государственный реестр, обладают статусом юридического лица, пользуются некоторыми налоговыми льготами, но не имеют возможности вести широкую миссионерскую работу.
Сомнительные религиозные группы сохраняют право на свободу совести, но регистрируются как частные ассоциации. Деятельность, связанная с психическими, парапсихическими феноменами, лечебными эффектами, распространением философских, гуманистических или спиритуалистических ценностей, не допускается в качестве религиозной.
Дифференцированная система позволяет государству и религиозным организациям сотрудничать на кооперационной основе, соблюдая основные демократические принципы. Однако следует помнить, что идеальной системы не существует. Симфония не достижима даже в тех случаях, когда монарх (президент) является главой Церкви (Англия) или когда глава Церкви является одновременно главой государства (Кипр времен архиепископа Макариоса).
Каждая из перечисленных моделей представлена здесь в виде упрощенной схемы и в реальности может иметь много оттенков.
В современной России отношения между государством и Церковью не устоялись, в каждом регионе они складываются стихийно. В одних областях власть склоняется к сепарационной модели (Пермь), в других — к авторитарной (Татария). Единого принципа не существует, окончательная государственная идеология не выработана, поэтому важно увидеть все государственные структуры, так или иначе влияющие на религиозные процессы в стране. Структуры законодательные, исполнительные, юридические.
Рассуждая о церковно-государственных отношениях, не следует забывать аксиому: по отношению к человеку государство должно выполнять исключительно служебную функцию. В демократической системе ценностей человек первичен, а государство вторично. Все действующие законы и государственные органы имеют право на существование только до тех пор, пока они не начинают посягать на природные права человека, полученные им не от какого-либо лица или организации, а при рождении от Бога. Закон, который не уважает природные права человека, — не закон, а беззаконие.
В России церковно-государственные отношения регулируются, в первую очередь, Конституцией. Статья 14-я гласит: «Российская Федерация — светское государство. Никакая религия не может устанавливаться в качестве государственной или обязательной. Религиозные объединения отделены от государства и равны перед законом». Эта статья утверждает сепарационную модель отношений, хотя, повторим, действует далеко не во всех субъектах Российской Федерации.
Статья 28-я Конституции гласит: «Каждому гарантируется свобода совести, свобода вероисповедания, включая право исповедовать индивидуально или совместно с другими любую религию или не исповедовать никакой, свободно выбирать, иметь и распространять религиозные и иные убеждения и действовать в соответствии с ними». Эта статья защищает и гарантирует право каждого на свободу совести.
Конституция — основной Закон. Названные две статьи являются основополагающими и детализируются специальным законом о свободе совести. Закон можно менять, корректировать, уточнять его статьи. Этим занимаются депутаты Государственной Думы, то есть законодательная власть. В Думе существует Комитет по связям с общественными и религиозными организациями. При нем собираются всевозможные экспертные советы и предлагаются поправки к законам. Это нормальный, постоянный процесс законотворчества.
При советской власти, вплоть до 1990 года, действовал сталинский дискриминационный закон «О свободе совести», который препятствовал верующим жить согласно своей совести. О нем уже много писали1 и мы не будем на этом останавливаться. Осенью 1990 года Верховный Совет РФ (предшественник Думы) принял закон «О свободе вероисповеданий».2 Этот закон был далек от совершенства, но он утверждал главное — право каждого верить в Бога. Через семь лет, осенью 1997 года Государственная Дума приняла новый закон «О свободе совести и религиозных объединениях» 3, который ввел ограничительные нормы для ряда религиозных организаций. Проект закона подвергся критике со стороны многих российских и зарубежных организаций, неоднократно корректировался и перед принятием согласовывался с ведущими религиозными организациями России. Все: православные, католики, баптисты, лютеране, мусульмане, буддисты, иудеи - согласились4 с положениями нового закона. Исключение составили старообрядцы, которые непреклонно и последовательно протестовали против его принятия.
Исполнительная власть также имеет подразделения, которые занимаются регулированием отношений между государством и Церковью.
В администрации Президента создан Совет по взаимодействию с религиозными объединениями. Он состоит из представителей различных крупных религиозных объединений: Русской Православной Церкви, Русской Православной старообрядческой Церкви (белокриницкого согласия), Центрального духовного управления буддистов, Центрального духовного управления мусульман, Апостольской администратуры католиков латинского обряда, Союза Церквей евангельских христиан-баптистов, Союза христиан веры евангельской (пятидесятники), Древлеправославной поморской церкви, Конгресса еврейских общин, Евангелической Лютеранской Церкви. Возглавляет этот Совет глава администрации Президента.
При Правительстве Российской Федерации функционирует Комиссия по вопросам религиозных объединений. В нее входят специалисты по религиозным вопросам и крупные чиновники различных ведомств. Возглавляет Комиссию заместитель председателя правительства. Эта структура совмещает в себе властные и идеологические функции, то есть занимается выработкой государственной политики по отношению к религиозным организациям.
Стоит обратить внимание на различия в принципе формирования президентского (представители) и правительственного (чиновники) советов.
При советской власти существовал всемогущий Совет по делам религии. Подчинялся он непосредственно правительству и через так называемых уполномоченных по делам религии проводил жесткий контроль над религиозной жизнью в стране. Уполномоченные были полновластными хозяевами и определяли всю церковную жизнь. В 1990 г. Совет по делам религии был распущен. Чтобы исключить возможность его восстановления, в 8-ой статье закона «О свободе вероисповеданий» законодатели указали, что «на территории РСФСР (Название РФ на 1990 год — авт.) не могут учреждаться исполнительные и распорядительные органы государственной власти и государственные должности, специально предназначенные для решения вопросов, связанных с реализацией права граждан на свободу вероисповеданий».5
Надо сказать, что в религиозной сфере перестройка поначалу принесла настоящую и полную свободу. Ни в политике, ни в экономике полная свобода дарована не была. Что означала бы полная свобода в политике? Многопартийную систему. Реально многопартийной системы не было создано. Что означала бы полная экономическая свобода? Передачу собственности в частные руки путем честного распределения. Этого не произошло. Мне не хотелось бы критиковать государство в отношении политической или экономической политики. Это не моя задача. Я только хочу подчеркнуть, что единственная сфера, где в начале 90-х годов была дана полная свобода, — это сфера религиозная; в эпоху перестройки, ГКЧП, кризисов было не до нее. Свободу бросили к ногам народа, давно растерявшего свою веру. Это довольно интересный случай, потому что ни в одном европейском государстве никогда не было полной религиозной свободы. Везде есть контроль. У нас был уникальный период, который, однако, довольно быстро завершился. Государство начало активно вмешиваться в религиозную жизнь (порой вынужденно, из-за сект), с 93 года начали появляться проекты создания Министерства культов. Однако этому препятствовала упомянутая 8-я статья закона «О свободе вероисповеданий» 1990 года.
Но закон законом, а жизнь жизнью. В России 89 субъектов федерации. В каждом субъекте федерации при исполнительном органе власти существует должностное лицо, которое отвечает за связи с религиозными организациями.6 Как правило, этот человек возглавляет небольшую структуру, которая называется Комитет по связям с религиозными организациями.
Возникшие противоречия можно разрешить лишь одним путем — совершенствованием законодательной базы. Очевидно, что между государством и Церковью возникают тесные контакты, иногда сотрудничество, иногда противоречия. И в том, и в другом случае необходимы структуры для разрешения проблем. Важно строго регламентировать их функции, чтобы избежать повторения прошлых ошибок.
В заключение следует упомянуть о контролирующих органах. Их два: Министерство юстиции, в обязанность которого входит регистрировать религиозные организации и реагировать на имеющиеся в их работе отклонения от уставной деятельности, и Прокуратура, которая контролирует деятельность религиозных организаций в общем порядке. Ни Государственная Дума, ни президентский совет, ни правительственная комиссия контрольных функций не имеют.7
Сноски:
1 См., например, Джейн Эллис, Русская Православная Церковь, Лондон, 1990.
2 См. приложение.
3 См. приложение.
4 По своей воле или под давлением (А. Щ.).
5 В законе О свободе совести 1997 года эта статья опущена.
6 См. приложение.
7 Подробнее см. Щипков А. В. «К вопросу об инстинкте управления религией». Религия и права человека. М. 1996.
