Отпраздновать второе восстановление патриаршества забыли. Или не захотели

Нынешняя осень богата юбилейными датами, значимыми для истории Русской Православной Церкви и для государственно-церковных отношений ХХ века.

4 сентября исполнилось 60 лет знаменитой встрече Сталина с тремя митрополитами, составлявшими в 1943 г. центральное руководство Русской Церкви. До публикации в 1990-е гг. М. И. Одинцовым записи этой встречи, сделанной полковником госбезопасности Г. Г. Карповым, ее обстоятельства были сильно мифологизированы. Из публикации в публикацию в основном эмигрантской печати кочевали анекдоты про демоническое коварство Сталина. Все оказалось гораздо проще. Опубликованные документы демонстрируют прагматический расчет и политическую гибкость "вождя", на которую оказались неспособны руководители III Рейха, почему и проиграли Сталину схватку за влияние на Православные Церкви Балкан, а с ними – и на народы и государства этого региона. Встреча главы советского государства с высшим руководством Православной Церкви для того времени была событием знаковым. Сообщение о ней, появившееся в центральной прессе на следующий день, во всеуслышание провозгласило начало "нового курса" в государственно-церковных отношениях, открыло возможность для церковного возрождения в СССР.

Между тем, сегодня, отмечать юбилей этого события не склонны ни государственные, ни церковные мужи. Вторых все еще попрекают встречей в Кремле как символом "пленения" Церкви коммунистическим государством. Да и для первых это символ с сомнительным значением. Лишний раз напоминать о себе как о преемниках Сталина? – Честь в глазах большинства все еще сомнительная. Праздновать начало "нового курса" – безусловно, одной из важнейших страниц в государственно-церковных отношениях ХХ века? Но, во-первых, "новый курс" был свернут еще при Хрущеве и созданные им государственно-церковные отношения более не актуальны. Во-вторых, иная парадигма этих отношений, приемлемая как для Церкви, так и для российского государства, за прошедшие 60 лет так и не появилась. Это не позволяет отстраненно, с высоты исторического опыта вспоминать о "советской симфонии". Иного опыта нет, и воспоминание о встрече сегодня слишком отчетливо указывало бы на зияющий после нее пробел.

Наверное, пройдет еще не одно десятилетие прежде, чем встреча трех митрополитов со Сталиным в Кремле станет тем, чем она была для современников: положительным символом сотрудничества Церкви и государства на благо страны вопреки разногласиям и обидам.

8 сентября 1943 г., через четыре дня после Кремлевской встречи состоялся архиерейский собор Русской Православной Церкви. Этот собор был первым после Поместного собора 1917–1918 гг., это было то событие, которого Церковь ждала, на которое надеялась, которого добивалась у власти с момента смерти Патриарха Тихона в 1925 г. Почти 20 лет собор, который мог бы выбрать легитимное Священноначалие и разъяснить недоумения, был пределом стремлений Российской Церкви. Приведу здесь только один мало известный пример.

"Не менее важной своей задачей мы считаем и приготовление к созыву и самый созыв нашего второго Поместного Собора, который изберет нам уже не временное, а постоянное центральное церковное управление, а также вынесет решение и о всех "похитителях власти" церковной, раздирающих хитон Христов". Это слова из Декларации митрополита Сергия (Страгородского) 1927 г., широко известной "декларации о лояльности" советской власти, ставшей поводом для церковных нестроений 1920–1930-х гг. Как видим, заместитель Патриаршего Местоблюстителя прямо говорит о цели своей деятельности – о созыве собора, который мог бы выбрать нового Патриарха. Указание на эту цель – последний содержательный пассаж Декларации, подчеркивающий, ради чего делаются все предшествующие заверения и уступки.

Своей цели митрополит Сергий смог добиться только в 1943 г. Соборик был маленький. В нем участвовали всего 19 архиереев. 16 из них были доставлены из лагерей и ссылок. Главным его деянием было избрание Патриарха Московского и всея Руси, которым стал митрополит Московский и Коломенский Сергий (Страгородский), до этого 19 лет бывший фактическим Предстоятелем Церкви. И все же собор 1943 г. стал знаком того, что Русская Церковь, еще несколько лет назад казалось бы обреченная, жива и поднимает голову, что на ней воочию исполняются евангельские слова о Церкви, которую не одолеют адовы врата (см. Мф 16:18). Современники прекрасно поняли значение этого события. Они говорили о соборе как о победе Церкви, как о втором восстановлении Патриаршества (первое произошло в 1917 г. с концом синодальной эпохи, когда был избран Патриарх Тихон). Утвердил эту победу следующий собор – поместный 1945 г., на котором новым Патриархом был избран Ленинградский митрополит Алексий (Симанский).

Однако 60-летие и этого, действительно исторического события прошло мимо не только светской, но и церковной общественности, и это – важный симптом для оценки состояния последней. В сознании большинства чад Русской Церкви ее история ХХ в. не имеет цельности. Линии разрыва проходят как вдоль определенных временных рубежей (скажем, "до и после 1917-го"), так и отделяют историю церковного народа от деятельности иерархии. Место цельного и общего для всех прихожан Русской Церкви видения ее новейшей истории сегодня занимают несколько конкурирующих друг с другом концепций. Каждая из них, не став всеобщей, обрела своих приверженцев.

Одну из них можно назвать "зарубежнической", так как в целом она была сформулирована публицистами и историками, принадлежавшими к Русской Православной Церкви Заграницей. Эта концепция церковной истории основана на последовательной критике Священноначалия Русской Церкви и в крайних своих выражениях утверждает неканоничность и даже безблагодатность ее иерархии. Во многом нынешняя распространенность такого видения церковной истории основана на значительном распространении в СССР в 1970–1980-е гг. зарубежнического тамиздата, но также она опирается и на горький опыт старых прихожан и многих священников, в чьей памяти еще слишком свежи теневые стороны "советской симфонии". Другой подход, претендующий на цельное объяснение церковной истории ХХ в., можно назвать мифологическим. В его рамках развиваются, например, подробно в последнее время описанные идеи почитания царя Ивана Грозного и Григория Распутина.

В результате конкуренции разных подходов, объясняющих церковную историю ХХ в., в церковном сознании отсутствует и цельное видение подвига новомучеников, и общее понимание ключевых событий этой истории. "Зарубежническая" концепция последовательно разделяла подвиг новомучеников и деятельность предстоятелей Русской Церкви, начиная с митрополита Сергия (Страгородского). Чуть ли не все пострадавшие от советской власти оказывались в ее рамках "антисергианами", церковные соборы Московской Патриархии – антиканоничными деяниями, не имеющими значения для подлинной церковной истории. В мифологическом подходе подвиг новомучеников полностью ассимилируется страданиями "царя-мученика", а исторические события теряют свой реальный смысл.

Общецерковного же видения своей недавней истории, внятного рядовому верующему, нет. Поэтому и значение такого события, как собор 1943 г., оказывается сегодня не понято, а его юбилей забыт.

Народ церковный не отмечает свои юбилеи. Зато свой юбилей отмечают бывшие чиновники Совета по делам религий.

60 лет назад, той же осенью 1943 г., точнее 7 октября Совет Народных Комиссаров СССР своим постановлением за № 1095 утвердил "Положение о Совете по делам Русской православной церкви при СНК СССР". Так был создан государственный орган, призванный "осуществлять связь" между Патриархом и правительством, – послушный инструмент сталинской церковной политики.

Юбилею этого органа была посвящена научная сессия, организованная известным специалистом по истории государственно-церковных отношений, сотрудником аппарата Уполномоченного по правам человека при Президенте РФ М. И. Одинцовым и прошедшая 8 октября этого года на базе Института славяноведения РАН. На сессии присутствовали прошлые и нынешние чиновники, связанные со сферой отношений государства и религиозных объединений. О чем шла речь на этой встрече, мы расскажем в следующий четверг.