Понятие – "ремесло историка" прочно вошло в терминологию исследователей методики исторической науки, благодаря одному из отцов-основателей нового направления в историографии, известного как школа "Анналов" или La Nouvelle Histoire, Марку Блоку. Он вынес это словосочетание и в заглавие своей последней монографии "Апология истории или ремесло историка", законченной незадолго до его ареста и расстрела властями "правительства Виши" в 1944г.
Однако, справедливости ради следует сказать, что первым сравнил труд историка и ремесленника еще профессор СПбДА Василий Васильевич Болотов, который считал, что историческая наука не имеет определенных законов и прагматического построения, поэтому "историк в своей работе выступает не как архитектор, а скорее как ремесленник, умеющий выводить арки, опирающиеся на пилястрах, которыми являются в данном случае факты, засвидетельствованные историей. Постройка при этом тем прочнее, чем прочнее устои – факты и чем теснее связь между ближайшими событиями"i.
Что касается М.Блока, который сравнивает работу историка с трудом средневекового ремесленника, имея в виду первостепенное значение пригодных для него орудий и усвоенных приёмов, то он делает важное замечание: "возможно, она была бы проста, имей мы дело с одним из прикладных искусств, о которых нетрудно дать полное представление, перечислив один за другим все проверенные временем приемы. Но история – не ремесло часовщика или краснодеревщика. Она – стремление к пониманию".
Интересен и поучителен взгляд М.Блока на ремесло историка в цивилизационном контексте: "В отличие от других, наша цивилизация всегда многого ждала от своей памяти. Этому способствовало все – и наследие христианское, и наследие античное. Греки и латиняне, наши первые учителя, были народами-историографами.
Христианство – религия историков. Другие религиозные системы основывали свои верования и ритуалы на мифологии, почти неподвластной человеческому времени. У христиан священными книгами являются книги исторические, а их литургии отмечают – наряду с эпизодами земной жизни Бога – события из истории церкви и святых...
Однако, несомненно, что цивилизации меняют свой облик. В принципе не исключено, что когда-нибудь наша цивилизация отвернется от истории. Историкам стоило бы над этим подумать. Дурно истолкованная история, если не остеречься, может, в конце концов, возбудить недоверие и к истории лучше понятой"ii.
Задача настоящего доклада – определить, насколько ремесло историка, именно в той мере, в какой оно способствует пониманию, применимо к исследованию истории Церкви и что должна представлять собой методология церковной истории?
Чтобы ответить на этот вопрос, начать следует с методологических основ, или иначе, принципов историописания, которые с одной стороны, общеизвестны, а с другой стороны, именно из-за этой общеизвестности кажутся утратившими актуальность. Можно выделить два основных способа или вида исторического исследования. Один из них, фактографический, состоит в собирании и изучении исторических фактов самих по себе и ради них самих. Этот вид исследования в законченном виде впервые предстал в труде Фукидида "История Пелопонесской войны", давшего первый образец фактографического историописания, а наиболее полное воплощение он получил много веков спустя в виде метода, известного под названием позитивизма.
Другой же способ, назовем его здесь концептуальным, заключается в интерпретации уже известных фактов и в изучении их под определенным углом зрения. Его родоначальником можно считать "отца истории" Геродота, который увидел историю сквозь призму своей концепции мирового порядка, подчиняющегося законам судьбы, меры и божественного воздаяния. Параллельное развитие обоих видов историописания можно было бы проследить сквозь все эпохи, вплоть до наших дней, но это, разумеется, не входит в наши задачи.
Начиная с XIX в. главенствующее положение в науке занял позитивизм. Историки стали видеть причинно-следственные связи по большей части только в явлениях социально-экономического порядка, оставляя прочим явлениям роль второстепенных факторов, производимых все от тех же материальных предпосылок. Наиболее полное воплощение эта позиция получила в марксистской историографии, главной заповедью которой была вера в первичность материального "базиса" и вторичность идеальной "надстройки". Как ни странно, эта фундаментальная установка и сегодня доминирует в исторической науке, причем, что удивительно, не только в России, но и в западных странах, которые никогда не находились под всеохватным влиянием марксистских идеологем.
Другой особенностью современной историографии стало то, что позитивизм, приняв за основу положение о примате фактологического, или т.н. "позитивного" знания, фактически отказался от теорий и реконструкций как мало доказуемых концепций. Тем самым заявлена претензия на историческую объективность и максимально возможную достоверность только позитивистского метода. Однако на деле даже серьезнейшие фактографичекие исследования, при всей их скрупулезности и кажущейся беспристрастности, зачастую оказываются несвободны от предвзятости ученого по отношению к описываемым им явлениям и событиям прошлого. Как правило, такая субъективность возникает путем проецирования современных идеологических стереотипов в изучаемое прошлое. Наиболее ярко эта тенденция выражается в стремлении представить того или иного выдающегося исторического или культурного деятеля в качестве "своего", т.е. как носителя "правильной", а именно, демократической идеологии. Таким образом, фактографический, или позитивистский, метод исследования отнюдь не гарантирует исторической объективности, на которую претендует.
В 30-е годы XX века группа французских исследователей произвела методологическую революцию "в отдельно взятой стране" и в "отдельно взятой" области исторического знания, а именно в медиевистике. Это новое направление в историографии, известное под названием школы "Анналов", которое по своей сути может быть расценено как реакция на господствующий позитивизм. Сейчас в нем уже сменилось несколько поколений историков, и само движение приобрело весьма многослойный характер, благодаря объединению в нем различных течений, как в рамках самой медиевистики, так и за ее пределами.
Прежде всего, "анналисты" поставили вопрос о новом понимании истории, восстав против ее разделения на отдельные узкие дисциплины (политическая, социальная, экономическая история, и т.д.). Они создали концепцию "тотальной" истории, которая объединила в себе все эти аспекты и потребовала широкого взгляда на исторический процесс, расширения горизонта исследователя и использования новых средств и методов.
Считается, что основная заслуга школы "Анналов" состоит в том, что она видит в истории не только социально-экономические схемы, но живого человека с его мыслями и чувствами, и объясняет историю через объяснение мотивации поступков человека. Вместе с тем, ее последователи совершили переход от фактографической истории к концептуальной, или, по их терминологии, переход от "рассказывающей" истории к "интерпретирующей", что они сами оценили как "коперниканскую революцию" в истории.
Но, и этот противополагающий себя позитивизму, наиболее синтетический, комплексный подход, объединяющий в цельную картину все эти разносторонние факторы, христианского историка и историка церковного оставляет неудовлетворенным. Христианство отказывается видеть в человеке только объект воздействия космических, климатических, физиологических, экономических, социологических, политических, культурных и прочих факторов. Христианство утверждает неотъемлемую свободу человеческой личности, которая не может быть ограничена перечисленными детерминантами.
Дело в том, что христианское видение истории теологично. Для него история определяется не только жизнедеятельностью человека и различных человеческих сообществ: племен, наций, сословий, классов, государств, религиозных общин. Христианская вера утверждает, что главный, суверенный делатель, творец истории есть Сам Творец мира и человека, Который воззвал человека из небытия, чтобы сделать его Своим свободным соработником. В отличие от язычества (и современного неоязычества), для которого человек – только часть природного космоса и объект воздействия сверхчеловеческих сил, для христианства человек есть средоточие видимого и невидимого мира, не только любимое творение Божие, но и соработник Божий. Отсюда – основополагающий историзм христианского миропонимания.
В связи с этим встаёт вопрос: как обстоит дело с опытом применения методологии исторической наукой к исследованию церковной истории? Как известно, церковная история, являясь дисциплиной исторической, одновременно входит в семью дисциплин богословских и занимает в ней определенное место. В отличие от эмпирических наук, которые стремятся познать нечто неизвестное, наука богословская имеет своим содержанием уже известное, т.е. Откровение, – и это представляется ограничением его научного характера или основанием утверждать, что богословские дисциплины вообще не имеют никакого отношения к науке. Это возражение против научности богословских дисциплин по сути своей лукаво. Известное из Откровения в богословской науке понимается как факт и аксиома, а с объективными фактами и аксиомами имеет дело любая эмпирическая наука.
Это возражение, не только снимает вопрос, но и, на наш взгляд, дает ключ к пониманию метода церковно-исторической науки. Церковные историки ХIХ столетия, безропотно отдававшие дань позитивизму, считали что "как наука историческая, церковная история, излагает перемены в прошлой жизни Церкви пользуясь историческим или индуктивным методом"iii. Но если, освободившись от оков позитивизма, осмыслить то, каково значение означенных выше аксиом для христианского понимания истории, очевидна необходимость применения в церковной истории метода дедуктивного. Только оно дает тот общий контекст, усвоившему который, понятными становятся индуктивные заключения.
"Отец церковной истории", Евсевий Кесарийский, открывает первую книгу своей церковной истории словами: "Я поставил себе задачей описать следующие события: преемство святых апостолов; то, что произошло от времен Спасителя нашего до наших дней;...кто в каждом поколении ...защищал слово Божие...; кто, жаждав новизны дошли до пределов заблуждения...; каким образом язычники подняли войну против слова Божия... А начну я не иначе, как с изложения Божественного Домостроительства, основание которому положено Господом нашим Иисусом Христом"iv.
Таким образом, на первый план выступает характерная черта, которая останется постоянной в древней церковной историографии: это "нравственное намерение", которое направляет рассказ. Исторический анализ вовсе не является целью сам по себе; он проделывается не только для того, чтобы узнать прошлое. Евсевий предлагает верующим определенный способ, образец того, как рассматривать события истории и особенно истории Церкви.
Теологический принцип понимания истории, концепция провиденциализма характерны для христианской историографии древнецерковной, представленной, по преимуществу, продолжателями Евсевия, – Сократом Схоластиком, Созоменом и блаженным Феодоритом – на Востоке, Лактанцием и Руфином – на Западе. В большей или меньшей степени эти принципы отразились на христианском понимании истории и в последующую эпоху, что выражает само укоренившееся до наших дней ее название – "средневековье".
Мало кто знает, в сознании западноевропейских народов XI-XIII вв., исполненном эсхатологических предчувствий, время от завершения первой тысячи лет от Рождества Христова до Его второго Пришествия было, казалось, всего лишь затянувшейся промежуточной эрой, medium aevum. И только затем, у первых гуманистов, которым этот мистический язык был привычен, образ сместился в более земной план и приобрел современный гуманистический смысл. "Средние века" представлялись гуманистам как некое длительное безрадостное ожидание в промежутке между плодотворной античностью и ее новейшим возрождением – "Ренессансом".
Русская церковно-историческая наука рождалась не в самых благоприятных условиях для развития в ней теории церковно-исторического познания, выросшей из Священного Предания. Преобладание идей позитивизма в воззрениях большинства классиков нашей церковной историографии очевидно. Однако, можно с уверенностью утверждать, что теологизм в понимании и интерпретации церковной истории рельефно выражен в исторических трудах по крайней мере одного из них – профессора, протоиерея А.В.Горского.
Главнейшие стороны церковно-исторической жизни Горский рассматривает как обнаружение непосредственного действия Св. Троицы; в одной группе фактов он находит обнаружение действия Бога Отца, в другой – Бога Сына, в третьей – Духа Святого. С такой точки зрения он рассматривает всю церковную историю. Видя историю как обнаружение Божественных действий, Горский никогда не забывал той очевидной истины, что история христианской жизни раскрывалась среди чисто исторических, человеческих отношений и потому может быть изучаема только в связи с этими отношениями. Последнее представление не противоречит понятию о ней как организме, одушевляемом высшими силами.
Совершенно особое место среди христианских концепций понимания истории занимают воззрения выдающегося русского мыслителя Л.Н.Тихомирова. Опираясь на разработанную им систему, Тихомиров, исходя из апокалипсического учения о семи церквях, развивал идею о том, что в нем рассматриваются семь эпох христианской истории.
Своеобразие концепции Л. Тихомирова еще и в том, что в ней он попытался рассмотреть и оценить развитие всей мировой истории с религиозной точки зрения. Л. Тихомиров показывает логическое развитие в человеческих сообществах разных эпох, религиозных движений, взаимосвязь и преемственность религиозных идей, исчезающих и возникающих вновь в новом обличии.
История по Тихомирову – это поле битвы за Царство Божие, противоборства "реально существующих сил в душе самого человека и в мире". В попытках определить характер и ход этой борьбы незаметной для простого глаза, признаки которой читаются в истории, Тихомиров приходит к идее, что "наш чувственный мир в общем мировом бытии связан с другими сферами существования, имеющими иные законы, несходные с нашими". Исходя из данной посылки Л. Тихомиров и строил свое отношение к трактовке символов Апокалипсиса Иоанна, который как раз и представлял собой, по его мнению, яркий образчик взаимоотношений с той самой иной категорией бытия.
Для Л. Тихомирова было совершенно очевидным, что выразить послание из "Мира сверхчувственного", из совершенно другой категории бытия в состоянии лишь символ, символический язык. Патмосское Видение Иоанна, являясь характерным образцом общения с высшей сферой бытия, таким образом, "по необходимости" было изложено при помощи символов и прообразовv.
Основываясь на трактовке посланий Иоанна Богослова семи церквам Асии (Ефеса, Смирны, Пергама, Фиатиры, Сардиса, Филадельфии и Лаодикии) как закодированных описаний семи "новозаветных эпох истории", Л.Н. Тихомиров накладывает символьные формы Откровения на историю человечества, постоянно ища подтверждения и соответствия между формулами священного текста и глобальными историческими процессами, наполняющими жизнь человеческого социума.
Для Л.Н. Тихомирова было очевидным, что Откровение Иоанна Богослова не ставило целью излагать "историю наших царств и цивилизаций", но при этом оно "дает созерцание об отражении здесь, на земле, общей вселенской борьбы за Царство Божие, для массы людей даже невидимой, и не сознаваемой", дает возможность уловить "привхождение борьбы сверхчеловеческой в хронологическое событие земной жизни"vi.
Обратим внимание, что в отличие от других толкователей Апокалипсиса Л. Н.Тихомиров был чужд жесткого схематизма в соотнесении исторических фактов и апокалипсических эпох, исходя из того, что это разные уровни бытия. Если оценивать его разработки современным историческим языком, то можно сказать, что он применил в данном вопросе цивилизационный подход.
"Каждая эпоха, – предупреждал он, – выражает некоторый, в данное время преобладающий дух или тип. Он не сразу возникает, не сразу изменяется и не по всем местам одновременно. В то время как в одной стране еще продолжается дух прежней эпохи, в других появляются зачатки чего-то иного. Если брать весь мир в совокупности, то различные эпохи захватывают и покрывают одна другую. Иногда невозможно разграничить их многими десятилетиями, а быть может и столетиями"vii.
Историосфская схема Тихомирова оказала заметное влияние на воззрения некоторых известных деятели Русской Церкви ХХ века, например, священномученика митрополита Кирилла (Смирнова) в СССР и архиепископа Аверкия (Таушева), в Русской Зарубежной Церкви. Из современных авторов попытку обогащенного историческим опытом ХХ века нового прочтения схемы Тихомирова мы находим в статье А.Г. Дугина "Мы – Церковь последних времен". Но может ли быть применена историософия Л.Н. Тихомирова как методологическая основа построения периодизации и схемы понимания истории Христианской Церкви в наши дни, в канун истечения двух тысяч лет со дня Пятидесятницы? Вопрос этот ждет своего обсуждения.
В последние 10 – 15 лет вышел в свет целый ряд заслуживающих внимания работ молодых историков, посвященных истории Русской Церкви в ХХ в. Можно назвать имена санкт-петербургских светских авторов – С.Фирсова, М.Шкаровского, В.Кашеварова и др. Некоторые из них и прямо обратились к теме методологии именно церковной истории, о чем свидетельствуют сами названия их работ: "Актуальные проблемы и перспективные направления изучения русской церковной истории" А.В.Журавскогоviii и "Церковная история в контексте социальной истории советского периода" А.Л.Бегловаix. Принцип подхода этих исследователей к предмету определяется именно методологией школы "Анналов", откровенным апологетом и эпигоном которой является, например А.Беглов. Исследователь настаивает, что понимать под церковной историей или историей Церкви нужно историю, предметами исследования которой являются церковные институты и социальные процессы в церковной среде, "церковная" – потому что о Церкви.
Не в меньшей степени заслуживает внимания работа авторитетного византолога, протоиерея В.В.Асмусаx который понимает церковную историю, как своим генезисом обязанную Церкви – Богочеловеческому организму, столпу и утверждению Истины. Его работа "Принцип богословского подхода к истории" дает развернутую картину теологичного осмысления исторической жизни Христианского мира от Пятидесятницы до конца ХХ в. Такой подход к вопросам метода историка, дающего понимание, кажется наиболее востребованным.
Источник: Православие и современность
