Директор санкт-петербургского Эрмитажа, крупнейшего российского художественного музея, известен как один из самых жестких защитников целостности музейных коллекций.
– Я не раз говорил, что право решать судьбу наследия принадлежит музеям, потому что они заинтересованы в его сохранении и функционировании. И снова повторяю: музейный фонд – из того немногого, что уцелело от разграбления в нашей стране, того, что осталось неприватизированным.
Мы вправе не верить властям. Когда икону передают по существу в частные руки, мы уверены, что она не вернется в Русский музей. Первое, о чем думаем: это прецедент изъятия вещей из музейного фонда. Он заставляет предполагать, что завтра у нас точно так же под благие дела или представительские нужды будут требовать столы, стулья, картины. В советское время такие попытки были, мы их с трудом пресекли. Не раз звучало: отдайте, что у вас плохо лежит, пусть будет у других. Когда нам предлагают сделать общие фондохранилища, мы не верим, что это во благо. Знаем, соберем все вместе, а потом кто-то придет и скажет: у вас много одинаковых вещей, можно что-то вынести на рынок. Мы это уже проходили. Музейный фонд неприкосновенен, его трогать нельзя. Мы вынуждены обороняться.
Что касается периодически возникающих разговоров о возможной передаче серебряной раки, хранящейся в Эрмитаже, в Александро-Невскую лавру, то хочу заметить, что шумиха тут искусственная и ее раздувают журналисты. О раке у нас идет давний, нормальный разговор с церковью. У нас есть и рецепт. Мы ее только называем "рака", но рака – это гроб, а тут – надгробие, отнюдь не чудотворная икона. Мы предлагаем сделать копию. Она будет даже лучше, потому что в оригинале при перемещениях утеряны разные фрагменты, а копию можно воссоздать полностью, затем освятить и поставить в храм, где она будет торжественно украшать надгробие святого Александра Невского. А подлинник – уникальный шедевр ювелирного искусства, первое серебро в России – уже без святых мощей пусть остается в музее. О подобном решении мы договорились с Армянской церковью: ковчег с мощами их святого XII века находится у нас в музее, мощи мы отдали, ковчег на реставрации, а после нее мы отдадим церкви его точную гальванокопию.
В конце концов именно благодаря музеям у нас в стране сохранились предметы религиозных культов в эпоху, когда их массово уничтожали. И так спокойно, без истерики можно разделить то, что должно быть в церкви, а что в музее и что может быть посередине. Решать этот вопрос должны музеи в переговорах с церковью. Тут не нужны посредники. Если нас не стравливать с церковью, мы сможем обо всем договориться.
Есть и другое предложение: здание Синода можно было бы передать в ведение Русской православной церкви и на этой базе создать Музей церкви, открыть семинарию или духовную академию. Он никак не помешал бы деятельности Конституционного суда, который переселяется в здание Сената, но положил бы начало созданию в Санкт-Петербурге новых центров духовности и культуры.
Источник: Труд
